Борис Миллер - Под радугой (сборник)
— Бабушка, а бабушка, почему ты с полки не слезаешь? Ведь ты заболеешь, если будешь все время лежать…
Девочка часами простаивала у окна, восхищаясь всем, что видела, и то и дело звала отца, мать и Лию:
— Смотрите, смотрите! Чего вы не смотрите? Какие горы высокие! Ой, как страшно!
— А вон березки… Сколько их, мама! Одни березки— и внизу, и на горе…
— Сейчас большой город будет*! Папа, смотри, какие высокие трубы…
Отец и мать нехотя вставали, смотрели в окно и тут же снова садились: читали или играли в домино с соседями по вагону. Лия не трогалась с места.
Родители девочки были славные люди. У них нашлись для Лии порошки от головной боли. Особого облегчения порошки не принесли, но она была им благодарна за внимание.
Узнав, что Лия едет в Биробиджан, отец девочки, Иван Григорьевич, — так к нему почему-то обращалась жена, — произнес с большим уважением, относившимся то ли к Биробиджану, то ли к Лие, ехавшей туда.
— Знаю. Знаю, как же…
— Как, и вам известно о Биробиджане? — удивилась Лия.
— Что же тут удивительного? — не понял военный. — Об этом пишут в газетах.
— Недавно уехал туда один наш знакомый из Ленинграда, — вмешалась в разговор его жена.
— Строитель, — добавил Иван Григорьевич. — Его послали туда.
— И мой сын уехал. Тоже строитель. Его не посылали, он сам уехал, — сказала Лия.
— Давно? — спросила жена военного.
— Вот уже два года.
Иван Григорьевич, прищурившись, глядел на Лию.
— А вы, наверное, противились, не отпускали?
— Откуда вы знаете? — изумленно взглянула на него Черновецкая.
— Ведь так? — улыбнулся военный. — Старики всегда с трудом отрываются от насиженных мест. А молодежь стремится к новому. И правильно. Биробиджан — новое, большое дело!
Лия слушала и все больше изумлялась. Иван Григорьевич, русский человек, говорил об этом совсем как ее сын.
Девочка, стоявшая у окна, вдруг с таким восторгом захлопала в ладоши, что родители быстро встали и даже Лия рискнула подняться с места и глянула в запыленное стекло.
— Байкал! — радостно воскликнула девочка. — Смотрите, вот он, Байкал!..
В распахнувшейся раме расступившихся голубоватых гор с едва заметными на фоне неба белоснежными вершинами Лия увидела зеленоватую, ослепительно сверкавшую на солнце водную гладь… Казалось, поезд мчится прямо по воде… У Лии закружилась голова. Она упала.
Пассажиры, стоявшие у окон, бросились к Лие. Девочка забыла о Байкале и в страхе опустилась перед ней на колени.
— Бабушка! Что с тобой?
Пассажиры с трудом привели Лию в чувство.
Теперь она уже совсем не вставала с места. Даже девочка боялась ее тревожить и старалась как можно тише выражать свой восторг, чтобы с бабушкой опять чего-нибудь не случилось. Впрочем, спустя двое суток, девочка и ее родители вышли на одной из маленьких станций. Прощаясь, Иван Григорьевич сказал:
— Я буду недалеко от ваших мест. При случае с удовольствием наведаюсь.
Теперь, когда она осталась одна, тяжелые мысли стали еще тяжелее. Вспоминался покинутый родной город, домишко, доставшийся ей от родителей, кладбище, на котором остался Азриэль… Думала она и о своей сестре из Шполы. До болезни Лия не виделась с нею шестнадцать лет. А ведь от Шполы до Кировограда меньше суток езды. Сейчас Лия едет уже которые сутки, а конца все не видать. Конечно, сестру свою она никогда больше не увидит… А увидит она своего сына? Найдет ли она его?
* * *— Это оно и есть? — спросила Черновецкая, выходя из вагона и с трудом ступая отвыкшими от ходьбы ногами. — Это и есть Биробиджан?
Она обращалась к Берманам. Они стояли одни на платформе, на которой не было даже станционного здания. Куда-то вдаль убегали рельсы.
Поля и Даниил ехали с тем же поездом. Но в Москве они не смогли попасть в один вагон и только время от времени заходили проведать Лию.
— Стало быть, это и есть Биробиджан? — удивленно повторила Лия, когда поезд, хрипловато прогудев, уехал, оставив их одних с узлами на станции.
— Очевидно… — проговорил Даниил, озираясь по сторонам, и вдруг хлопнул себя по мясистому носу.
— Что с вами? — удивилась Лия.
— Не знаю… Укусила какая-то чертовщина! Муха, что ли…
— Это, должно быть… — начала Поля, но, не договорив, схватилась обеими руками за лицо.
— Ага, — догадалась Лия, — это, наверно, и есть биробиджанский «гнус»! Стало быть, и в самом деле приехали!..
Занятые первой встречей с местными комарами, они и не заметили, что кто-то обращается к ним.
— Вы переселенцы? — спрашивал какой-то небольшого роста человек на кривых ногах, в резиновых сапогах, чуть ли не до верху забрызганных грязью.
— А если переселенцы, так что? — раздраженно отозвалась Поля. Человек почему-то не внушал ей доверия.
— Да-да, переселенцы! — сказал Даниил, смущенный неожиданной резкостью жены, надеясь на то, что этот человек отведет их куда-нибудь, где можно будет укрыться от этих комаров.
— Чего же вы молчите? Так бы и сказали! Пойдемте, я отведу вас на переселенческий пункт.
— Это что еще такое? — насторожилась Лия.
— Это вроде гостиницы для переселенцев. Идемте!
При этом он деловито оглядел ноги новоприбывших.
На Поле были поношенные туфли на низких каблуках, на Данииле — легкие ботинки. Человек сокрушенно покачал головой и обратился к Лие:
— У вас, бабушка, такое длинное платье — не вижу, что у вас на ногах.
— А какая разница? — обиделась Лия.
— Большая разница! — ответил тот. — Если у вас сапожки вроде моих, это еще куда ни шло. Но если вы, извините, ходите в таких же гамашах, как они, то нам с вами будет нелегко… Ну, да ладно, придется, видать, двинуться дальним путем.
— А какой это дальний путь? — спросила Берман.
— Путь такой, что шагать немного дольше, но зато вы не оставите своих ботиночек в грязи.
— Неужели такая грязь?
— Грязь грязи рознь! Вот поживете, сами увидите, что без таких сапог, как у меня, здесь не обойтись. Пошли! Идите за мной.
— Боже мой! — вскрикнула Лия, как только, вслед за провожатым, сошла с песчаной насыпи.
— Что такое? — испугались Поля и Даниил.
— Боюсь идти дальше! — Лия повернула обратно.
— Почему? Господь с вами! — удивилась Поля.
— Боюсь! — кричала Лия. — Земля качается, как опара… Живьем проглотит…
— Не бойтесь! — успокоил провожатый. — Из этой опары когда-нибудь хороший хлеб будет. Не обращайте внимания! Шагайте… Привыкнете… Вы только за мной, след в след, идите. Куда я, туда и вы…
День был на исходе. Моросил долгий мелкий дождик, и вдали едва различались контуры домов. Многие были в лесах и казались издали, сквозь частую сетку дождя, остовами каких-то фантастических судов.
Даниил шел за провожатым, ему вслед ступала Поля, чутко прислушиваясь к тяжелым шагам шедшей за ней Лии. Но вдруг шагов не стало слышно.
— Лия! — тревожно крикнула Поля.
Та не отвечала. Поля обернулась и увидела, что Лия стоит, опираясь на свою палку, и смотрит в сторону раскинувшегося вдали поселка.
— Погодите! — крикнула Поля ушедшим вперед мужчинам. — Лия, помочь вам? Не можете пройти?
Но та стояла как вкопанная и, казалось, ничего не слышала. Поля подошла к ней.
— Что с вами? Чего вы стоите?
— Ничего, ничего! — ответила Лия и вдруг расплакалась. — Скажите, Поля, разыщу я здесь своего сына?
— Господь с вами! Ведь мы же только что приехали! Погодите!..
— Кто знает? — сказала Лия, вытирая слезы. — Но все-таки хорошо, что я уже здесь. Вы понимаете, Поля? Вот я стою, смотрю и не могу оторваться. Наверно, и Сема тогда стоял на этом месте… А там, видите, строят дома. Может быть, он строил их и лазил там? Мне кажется, я вижу его и на той горе… — Лия указала на дальнюю сопку. — Наверное, он был там не раз. Не может быть, чтобы высилась гора и чтоб он на нее не взобрался. Ведь я его знаю…
И, опираясь на палку, Лия пошла следом за Полей по зыбкой земле.
8
Медленно тянулись унылые дождливые дни, первые дни на новом, необжитом месте. Даниил и Поля сразу же пошли работать на строительство: он — столяром, она — на подсобную работу.
В столовой на той же стройке стала работать и Лия и вскоре прославилась как искусная повариха, умеющая «из ничего» состряпать замечательные блюда.
Квартиру, только что оштукатуренную, еще сырую комнату, им предоставили на троих. Все они, сказали им при этом, из одного города, вместе ехали сюда, пусть некоторое время и поживут вместе. Может, придется еще кого-нибудь поселить к ним на время, не беда… В тесноте, да не в обиде. Это ненадолго.
— А мне, по правде сказать, было бы только где голову приклонить, — ответила Поля.
— Лучшего нам пока и не надо! — подтвердил добродушный Даниил.
