Борис Миллер - Под радугой (сборник)
Семен изменился в лице, побледнел.
— Ждать я не буду! Я сам должен быть там!
— Боишься уступить эту честь? — усмехнулась Лия — Лемех Лемперт тоже хочет быть там первым…
Конечно, лучше бы она этого не говорила. Он шагнул к ней и с дрожью в голосе проговорил:
— Вот именно, поэтому я и должен быть там первым! Чтоб такие, как Лемперт, не испоганили землю, которую дали нам… честным людям…
— В таком случае, — ответила Лия, отвернувшись, — запомни: если уедешь, сына у меня больше нет! Можешь и не писать мне ни с дороги, ни с места… Кончено! И отец, знай это, думает так же…
Лия искоса взглянула на сына и поняла: все равно он уедет.
— А во-вторых, — добавила она, — знай: если ты уедешь, я этого не переживу…
4
Прошло несколько месяцев, и от Семена не было никаких известий. Отец заметно осунулся. В бороде засеребрилась проседь.
— Ехать надо, и кончено! — советовали биндюжники, присматриваясь к своему товарищу. — Тут, без сына, тебе, видать, с собой не сладить…
Все чаще и смелей заговаривал Азриэль с женой:
— Надо ехать! — твердил он. — Кончено! Ничем не поможешь.
Лия молчала. Проходили дни и недели, а от сына по-прежнему не было вестей.
— Нет у меня сына! — твердила Лия. — Если он мог взять и уехать, я его знать не желаю…
Спустя полгода, уже зимой, пришло первое письмо.
Он помнит, писал Семен, что родители отреклись от него и просили его не писать. Тем не менее он считает своим долгом сообщить, что давно прибыл на место, живет и работает. Жизнь не легкая. Но он ни о чем не жалеет.
Наоборот, все оказалось гораздо интереснее, чем он предполагал. Работы очень много как раз по его строительной специальности. А это — главное. Особенно дорого ему то, что место новое, что все приходится начинать с самого начала и что он — один из первых зачинателей.
Вот и все, что было в этом письме. Отец говорил, что надо немедленно ответить, но Лия не разрешила.
— Мое слово твердо! — говорила она.
Ее все еще не покидала тайная надежда, что своим упорством ей удастся сломить упорство сына и он вернется.
Но тут на нее свалилось горе. Однажды в морозный день биндюжники привели коня и сани старого Черновецкого. Почуяв недоброе, Лия, как была, без шали, выбежала из дому. В санях, накрытый рогожей, лежал ее муж.
— Вез железо, — рассказывал один из возчиков. — Весь день был какой-то сам не свой. Дорога под гору… У коня подкова отлетела. Конь поскользнулся, сани накренились, и огромный ящик железа — прямо на него…
— Даже охнуть не успел! — добавил второй и опустил голову.
На следующий день Азриэля похоронили.
* * *Лия не выдержала. К тому же она жестоко простудилась— врачи установили двустороннее воспаление легких. Приехала, вызванная телеграммой, из Шполы старшая сестра Лии, которую она не видела уже много лет, — рыхлая старушка с выцветшими, постоянно слезящимимся глазами.
Ежедневно приходили врачи. Однажды они сказали сестре Лии:
— Принимая во внимание возраст больной — за пятьдесят, а также все, что она пережила за последнее время, надо быть готовым ко всему…
Как раз в эти дни собрался наконец в путь Лемех Лемперт. Он отделался от первой жены, обещав высылать ей деньги, вторую жену оставил дома. Он, видимо, прослышал, что лето на Востоке дождливое, а зима не такая уж суровая, и решил, что лучше всего ехать зимою.
Он будто бы собирался поселиться в одном из вновь организуемых колхозов и даже подал заявление.
Соседи слышали, как он говорил жене:
— Проезд в один конец уже обеспечен… Что я на этом деле теряю? Пронюхаю… Понравится — ладно… А нет, так я уж как-нибудь вернусь. Из своего кармана докладывать не придется…
Перед отъездом Лемех зашел к Лие — может быть, она передаст привет сыну. Никем не замеченный, вошел он и остановился на пороге. В душной комнате остро пахло лекарствами. Два врача, один постарше, второй — совсем молодой, сидели у кровати. Лия лежала в забытье. Сестра ее стояла у изголовья понурившись. Врачи бесшумно поднялись, переглянулись, отозвали сестру Лии в сторону.
— Будьте готовы ко всему… — донеслось до Лемперта…
«Видать, не придется привета передавать…» — Лемех так же незаметно, как появился, вышел из комнаты.
В ту же ночь он уехал.
5
— Знают они много, твои врачи! — говорила Лия Черновецкая сестре, когда кризис благополучно миновал. — Выдумали тоже, умирать… Нет, мы, Черновецкие, не из жидкого теста. Нас не сломишь!
Прошла неделя-другая, и Лия встала на ноги. Исхудавшая за время болезни, она казалась выше. В иссиня-черных волосах замелькало серебро. Сейчас она чувствовала себя совсем одинокой. Сестра уехала к своим детям и внукам.
Потянулись унылые, безрадостные дни.
Время от времени в городе устраивали доклады и лекции, посвященные вопросам переселения в Биробиджан. На одну такую лекцию однажды заглянула и Лия. Может быть, думала она, удастся узнать что-нибудь о сыне.
На крайней скамье, у самого выхода, уселась она с таким видом, будто готова была в любую минуту покинуть этот большой, переполненный зал. Рядом с нею видела коротко остриженная женщина с добрыми серыми глазами на полном лице. Они познакомились. Это и была Поля Берман. Оказалось, что Поля Берман жила на той же Дворцовой улице, что и Лия, только в противоположном конце.
Невысокая Поля то и дело приподнималась со скамьи, чтобы лучше разглядеть оратора — немолодого человека в очках.
— Из Москвы приехал, — с важностью шепнула Поля.
Голос у лектора был хоть и глуховатый, но достаточно громкий, и каждое слово его отчетливо слышали в притихшем зале. Время от времени то в одном, то в другом конце раздавался чей-нибудь шепот:
— Вы слышали, там уже кое-что отстроили?
— Это уже — район!
— Ну, дело верное!
Лектор рассказывал, что Биробиджану оказывают большую помощь трудящиеся Москвы, Ленинграда, Харькова, Минска и других городов. Правительство ассигнует значительные суммы на освоение природных богатств, на развитие промышленности и сельского хозяйства.
— Для этого, — говорил он, — там имеются все необходимые условия. — И, обернувшись к карте, он стал подробно рассказывать о Дальнем Востоке, о Биробиджане.
— Слыхали? — говорила Поля Лие, когда они поздно вечером возвращались домой. — Это, оказывается, богатые места. Я и не знала. В Крыму, говорят, почва каменистая и воды нет, а там всего вдоволь и земля нетронутая. Слыхали, какие там горы, реки, леса!
Лия, еще слабая после болезни, шла медленно, кутаясь в темную шаль, и молчала. Поля недоуменно поглядывала на нее. Сама она была чрезвычайно взволнована всем услышанным.
— А что вы скажете о рыбе, — восторженно говорила Поля. — Слыхали, там ею кишат реки. А тут завалящий карась — редкость…
— Даже если не все, что он говорил, — правда, — наконец глухо промолвила Лия, — все же это интересно.
Поля не поняла, говорит она серьезно или издевается. Она все не могла успокоиться.
— А что вы скажете про эти сокровища в горах — и золото, и уголь, и…
— Золото и уголь? — переспросила Лия. — Они, скорее, не в горах, а глубоко в земле…
— Неважно где, — нетерпеливо перебила Поля. — Главное — что они есть! Я всего не запомнила, о чем он там еще говорил — известь и…
— Что и говорить, — золотые горы! — сказала Лия, и на этот раз Поля явственно почувствовала насмешку в ее голосе.
— Вы что же, не верите? — удивленно спросила она и прибавила с досадой: — Зачем же, в таком случае, ходить, слушать?
— Разве это кому-нибудь запрещено?
— Нет, конечно, — со злостью ответила Поля. — Глупости говорить тоже никому не запрещено…
Лия остановилась и смерила ее взглядом.
— Не знаю, кто из нас говорит глупости…
Женщины поругались бы не на шутку, но, оказалось, что они уже стояли у двора Лии. Та сухо кивнула и вошла в дом.
Оставшись одна, Лия стала вспоминать все, что услышала о тех местах, куда уехал ее сын. Она ничего о них не знала. А Сема, подумала она, знал больше, раз туда поехал. Но почему же, ломала она голову, почему нет ни звука от него? Он не ответил даже на то письмо, в котором она сообщала о смерти отца. Правда, кроме этого, она тогда ничего не написала…
Лия стала жадно ловить каждую новую весточку о тех местах, куда уехал ее сын.
Спустя некоторое время в городе появилось несколько человек, приехавших оттуда. Лия кинулась к ним.
Однажды, возвращаясь от одного из них, она заметила на противоположной стороне узкой улицы Полю и окликнула ее.
— Что же, — спросила она, отходя с Полей за угол, чтобы не мешать прохожим, — вы все еще верите в золотые горы, обещанные вам? Вот послушайте, что говорят люди, побывавшие там.
