Леонид Кокоулин - В ожидании счастливой встречи
Запорожская контора Гидростальпроект треста Гидромонтаж встретила Крайнова не то чтобы недоброжелательно, скорее наоборот — ему сочувствовали, но нетрудно было понять и Гидромонтаж. Им для эксперимента нужно было создать микроклимат, приблизить по техническим, климатическим и прочим условиям эксперимент к Колыме. Разработать схему монтажа.
Крайнов неделю не смыкал глаз: днем доказывал, упрашивал в тресте провести эксперимент, а по ночам отрабатывал схемы и варианты. Перед его преданностью делу, убежденностью сдавались самые ярые противники. Они же и помогли Крайнову экспериментально проверить проект Фомичева и дали добро.
В морозном непроглядном тумане ворочались самосвалы, бульдозеры. Монтажники поставили свои вагончики-балки. Повесили на самых видных местах плакаты, лозунги, и сразу стало видно, кто здесь работает, что делает, когда закончит и сдаст объект.
Только и усомнились бетонщики да плотники: успеют ли навести такую переправу.
Над монтажной площадкой чертили небо стрелы кранов. Выросли гигантские торшеры — опоры-светильники. Уж как-то так получилось, что Егор Жильцов выделился среди других бригадиров — стал старшим, да и по опыту и по возрасту он был постарше других. И пожалуй, среди всех он был единственным человеком на монтажном участке, который имел дело с мостами. К нему прислушивались. И он внес предложение о предварительной сборке — на отдельной площадке собирать узлы, маркировать и уж потом переносить на место. Это новшество было не случайным: попробовали с колес монтировать — выходила заминка. По-видимому, и дорога, и перегрузки, и разгрузки — все сказывалось на некоторых деталях, и они деформировались. Приходилось детали разгружать, выверять. Было тесно, неудобно.
Казалось бы, конструкции моста, особо при монтаже, не отличались, скажем, от конструкций при сборке завода, но это только на первый взгляд. Вроде одно и то же дело, тот же металл, да не тот. Свои секреты, особый и металл. Предположим, если ставить на здания фермы и окажется лишняя консоль — взял бензорез, обрезал. Не хватает — нарастил, приварил. Болт не идет — подрезал отверстие. А тут к другой марке и близко с бензорезом не подойдешь. Каждый болт, отверстие, стык, узел со своей «биографией», со своими допусками, паспортами. И на английском, на немецком, на французском языках. На микроны идет счет допускам, тут не разгонишься. А сколько вспомогательных конструкций, чтобы собрать в узел. Сколько надо выкроить шаблонов, сварить швов, собрать приспособлений. А когда пришлось править балку моста нижнего пояса, понадобился кондуктор — целое сооружение. Тогда кто-то из монтажников рассказал байку, будто бы исторический факт. Когда строили Исаакиевский собор в Петербурге — тридцать семь лет строили, при трех императорах, — так Александру II так понравился собор, что он сказал архитектору: «Назовите цену, и я отблагодарю вас за работу». Август Монферран тогда ответил: «Спасибо, государь император, ничего мне не надо. Если можно, отдайте только леса и подмостья строительные». — «Возьми», — тут же сказал император. А потом за голову схватился: три года перевозили эти леса во Францию.
Так что и подсобной работы на мосту было предостаточно. День и ночь, не утихая, стучали молотки, сверкали огни электросварки. В морозном тумане, словно в молоке, плавали монтажники, собирая конструкции.
Пришел поглядеть на это дело и Иван Иванович. Пошустрил, пошустрил между монтажниками, потом отыскал Жильцова, под локоть его — и в сторонку.
— Что же, Егор, растележился тут, разбросал металл. Нервозность какая-то получается, — стал он выговаривать бригадиру.
— Ладно уж, вижу сам, Иван. Проверили график, — сознался Егор. — Отставание на три дня за неделю.
— Вот-вот, — закрутил головой Иван Иванович. — Может, зря ты на стапелях начал предварительную сборку — потеряешь время, — монтировал бы сразу по ходу насыпи…
— Сразу, говоришь? Без предварительной сборки? — Егор подвел Ивана Ивановича к пескострую, где отбивали стыки, тут же маркировали и пластины соединений.
— М-да, — сказал Иван Иванович, рассматривая поверхности соединительных швов, — так дело не пойдет, не шлифует, а только гладит… Такой стык работать не будет.
— Не будет, я разве говорю — будет… Нет. Поверхность должна быть идеальной — стык должен «замыкаться». Никакой подвижки, все мертво схвачено. Представь только: если стык не будет работать — в два счета расхлябается мост… А чем отбивать, — Егор потянул Ивана Ивановича за рукав к куче песка, пескоструи жадно сосали его шлангами и со страшным свистом выбрасывали из сопел на грунтованные суриком конструкции. Монтажники в очках и в войлочных костюмах едва удерживали отбойники. Но сколько ни держали на одном месте, на металле сквозь грунтовку едва пробивалось с гривенник пятнышко и тускло маячило на отработанной поверхности. Иван Иванович поддел из кучи щепоть, растер песок в пальцах.
— Разве этим песком проймешь металл…
— Манная крупа. — Петро выключил пескоструй. — На, смотри, мелкий, да и то с графитным включением, как на масле замешен, только лижет. Сколько ни бьемся, больше пяти квадратов не можем отпескоструить за смену. — Раздосадованный Петро откинул в сторону бронированный шланг.
Подошел Тимофей Никанорович к пескострую, поздоровался с Иваном Ивановичем.
— Что себе думает начальство, — набросился Иван Иванович на Крайнова. — Песка не стало, что ль, на Колыме? Золото есть, песка нет, да? Песка не стало!..
— Если у тебя есть, давай, куплю, — с досадой откликнулся начальник участка. — Мы уж прикинули: если так дело пойдет, потребуется год. Это только чтобы отпескоструить стыковые соединения, а их много-мало — четыре тысячи квадратных метров.
— Ты бы вот, чем мурыжить парней, — кивнул в сторону монтажников Иван Иванович, — послал бы Петро в разведку.
— А чего, верно земляк говорит, — поддержал и Егор Жильцов, — пусть поищет, вдруг найдет…
— Петро! — позвал Тимофей Никанорович. — Иди-ка сюда.
Петро подошел.
— Обижается на нас Иван Иванович, задерживаем, говорит, строителей.
— Ладно ему заедаться. Пусть возьмет пескоструй, я погляжу, что он за ас. Этой «мазутой» строгать сталь. — Петро пнул кучу.
— А ты добудь какой надо песок. Кто тебе его принесет, — повысил голос Иван Иванович. — Любите, чтобы на на голубой тарелочке…
— Знаешь, Иван Иванович, иди ты знаешь куда, — озлился Петро, — до тебя тут…
— Не можешь, значит. На дело тебя нет, а лаяться — кобеля съел, так выходит?..
— Если пошло на то, то и найду…
Начальник участка поглядел на Ивана Ивановича.
— А что, и пойдет, и найдет, и добудет песок. Я в Петро не сомневаюсь нисколько. Отпустишь, Жильцов?
— Пусть идет.
Петро сходил в обогревалку, сбросил войлочные доспехи, вернулся с мешком за плечами.
— Ну, бывайте здоровы, не поминайте лихом.
— Ни пуха ни пера, — кричали вслед Петро.
Петро ушел в тайгу, а график наполз на красную линию.
— «Рубите» предел, — наседал на монтажников Крайнов. — Ты, Жильцов, смотри. Брагин, может, до окончания века песка не обнаружит. Его, может, и в природе тут нет, ты это учитывай…
— А. ты, командир, сопла давай, — повышал голос и Егор.
Пескоструйные машины теперь, не отключались даже в обеденный перерыв, но дело почти не двигалось.
Петро Брагин ушел в тайгу и канул. «Зря отпустили одного, — переживая Крайнов. — В такую стынь недолго и сгинуть человеку. Да мало ли что может случиться: подвернул ногу, спички потерял, наткнулся на шатуна». Такие мысли не одному Крайнову лезли в голову.
Егор успокаивал себя: «Петро — мужик бывалый, таежник, голову зря не сунет куда не надо». А душа болела, я на следующий день снарядил Егор еще двух человек искать песок и наказал им:
— След Петро обнаружите — не бросайте…
Попытать «песочное» счастье отправлялись и добровольцы. Возвращались, вытрясали на стол Крайнова кисеты, мешочки — песок был непригоден.
Тревога за Петро передалась и монтажникам, они выбегали на реку, где пошире огляды, или за лысую гору — не покажется ли где Петро. Три дня тянулись, как три года. Иногда ругали Петро последними словами. Настырный, разве можно так издеваться над коллективом, лучше бы и не посылать.
Петро Брагин на участке показался неожиданно: вдруг вышел из-за уборной с тяжелым мешком за плечами. Его и не сразу узнали — закопченный, оборванный. А признали — сбежались, окружили. Ощупывать мешок он не дал. До конторы проводили толпой. Прорабская не вместила всех, толпились у дверей, пялились через головы, вставали на цыпочки, заглядывали в окна. Но вот донеслось из прорабской: «Кварцевый!» И Петро на руках вынесли на улицу. Под шум, под крики: «Вот же черт», «Надо же, где нашел?!»
