Леонид Кокоулин - В ожидании счастливой встречи
— Без моста нам не жить, — начал Фомичев.
Чихнул бензорез, кто-то выдернул рубильник, и сразу прихлынула тишина.
— Не жить нам без моста, — повторил Фомичев. — Вы знаете это не хуже меня. Будем строить через Колыму мост. Вот приехал посоветоваться с вами, как будем строить.
Егор Жильцов вспомнил, как этой осенью загорали на том берегу, как по-пластунски с берега на берег перетаскивали по тонкому льду взрывчатку. К вечеру из-за горы пахнуло, дунуло словно подогретым воздухом, что редко бывает осенью. В какую-то минуту вздыбилась река, сломала лед. Многие не успели перебежать реку, сидели потом тоскливо на камнях, ждали, когда притихнет шальной напор воды. Тогда еще начальник стройки заверил — это хорошо помнит Жильцов, — что это последняя навигация без моста. Так дальше не может жить стройка. Что, дескать, этой зимой поставим мост. Вот на этом самом месте, в самом горле реки. Не только самосвалы, тяжеловесы пойдут, влюбленные на мост будут приходить. Егор тогда многие слова пропускал — привыкли к обещаниям. Конечно, подумал Егор, на насыпи монтировать куда проще. Все это так. Но, скажем, даже перекроют реку и поставят мост. А ну как ударит паводок, а плотину не успеют разобрать… Вон она какая, река, надавит. И мост сорвет. Черт ее удержит. По пять метров в час скачет. Сколько Егор повидал за свою жизнь рек, а такую ни разу не приходилось.
— Владимир Николаевич, мы никогда мостов не строили, тем более такой грузоподъемности, — послышались вздохи, — не шуточное дело.
— Ну, а что вздыхать? Правильно. Но, кроме вас, некому… Что на это скажут бригадиры? Ну вот ты, Егор Акимович?
— Скажи, Егор, — поддакнули монтажники.
И снова взялись за курево.
Кто-то приоткрыл дверь, и синяя от табачного дыма и сварки стенка колыхнулась, когда встал Егор. Он подошел к бачку, налил в кружку воды, не торопясь попил, опрокинул основательно кружку и тогда заговорил:
— Что и говорить, без моста сейчас всех лихорадит. Если реку брать, то это надо делать теперь. Это сейчас она только такая — притаилась, будто сухая прорезь между горами. А в паводок что творится?! Сами знаете: не успел накинуть конструкции, раззявил рот — сраму не оберешься здесь, на больших порогах. Представляете, что тогда произойдет?.. — Егор хотел было прикурить бычок, но раздумал. Замял окурок в широкой, словно совковая лопата, ладони и снова заговорил. — Как бы стали наводить мост? А так, методом «надвижки», на пилонах. Выдвинул секцию, балансируй грузом, в критический момент консоль переделять начнет — подставил под нее колонну и дальше выдвигай. Хоть восемнадцать, хоть тридцать шесть месяцев… И работа, и зарплата растет. — Егор спрятал улыбку в рыжие насупленные усы. — А мы хотим за четыре месяца тысячу двести тонн конструкций поставить. Вы тогда на совещании говорили, — ткнул в сторону Фомичева Егор Жильцов. — Во что это обойдется? Труд, и немалый. Деньги тоже считать надо. Теперь все считают в свой карман. — Монтажники заулыбались: стимул. — Вот я и говорю — стимул, стимул. — Егор поискал кого-то глазами, но не увидел. — Ответственность. Опять, какой человек, — Егор повысил голос. — Безответственность что стручок без семян. — Егор обернулся, посмотрел, куда бы сесть.
— Ты давай, Егор, не отлынивай. Про стручок — это одно, про монтаж давай, — зашумели монтажники.
— А что про монтаж, начальник сказал. Я вот помню, это было еще на Волге, вот так же приехал к нам начальник стройки, как бы, скажем, Владимир Николаевич. Рассказал проект, Волгу разве сравнишь с Колымой: ширина — куда-а, эта язва, Колыма, круче, а та шире, три года двигать мост по проекту. А мой бригадир, Павел Илларионович Неустроев, возьми да и скажи начальнику: «Если поставлю мост не за три года, а за три месяца, заплатишь по этому наряду?» Уж не помню, сколько было, то ли двести, то ли триста тысяч… Начальник вспыхнул, как факел, загорелся: «Давай, — говорит, — и орден еще дам». По рукам ударили.
Монтажники засмеялись.
— Вон куда Егор гнет.
— Ну-ну, давай, Егор Акимович, ну что, поставили мост?
— Как ставили-то? — нажимают монтажники на Егора.
Фомичев и тот свой интерес не скрывает. Жильцов прижег сигарету, раскурил, подождал, пока голоса поутихли.
— А получилось все так. Конечно, работали часов по пятнадцать, но дело не в этом. Поначалу наш бригадир дня на три закрылся с другими бригадирами, помощниками у себя в будке. Вышли, покачивает их — обалдели от табака. А дальше сделали баржу. Монтируем на ней ферму-пролет. Подводим баржу к быкам, ставим, между быков ее на якоря. Открываем в барже люки, пускаем воду: баржа оседает, а ферма садится на опоры. Как только совмещаются оси, закрываем люки. Отводим из-под фермы баржу. Откачиваем воду и снова ставим под монтаж. И так следующую ферму. За три месяца мост готов… — стоит… как молодой…
— Вот это да! — ржали монтажники. — Стоит, значит. Здорово!
— Заплатил начальник-то?
Егор тоже рассмеялся. Вспомнил «Яшкин наряд». Тогда все до копеечки по «Яшкиному наряду» заплатили. А «Яшкин наряд» так и прилип.
Засмеялся и Фомичев.
— Ну что ж, у деловых людей должен быть и деловой разговор, — сказал он.
Егор уже было уселся на свое место, но снова вернулся на круг.
— По мне, дак так. Чтобы с доставкой конструкций не вышло, как у нас частенько бывает: на бумаге споро, а на деле голо.
— А так — глаза боятся, а руки делают. Придется по две смены, не меньше, упираться, — подал голос Петро Брагин из дальнего угла.
— Оговорим с профсоюзом. Ввиду особых условий, я думаю, договоримся, — твердо сказал Фомичев.
— А правда, товарищ начальник, — спросил все тот же Петро, — ваш проект не нашел сторонников? Не поддержали вас ни специалисты по мостам, ни в Ленинграде.
— Правда, — начальник стройки прикурил у рядом сидящего монтажника. — Запретили монтаж моста с устройством насыпи. Гидропроект отверг наше предложение.
— На риск идете?
— Другого не вижу.
— Стало быть, необходима электростанция?
— Необходима. Судите сами: наш ведь край развивается. А какое развитие без электровооруженности. Мы сейчас только потребляем, на шее сидим у добытчиков, держим валютный цех на голодном пайке — особенно в разгар золотодобычи, в летнюю пору. Дефицит возрастает до предела. Отключают прииски, но нам дают, значит, что из этого следует?! Чтобы мы как можно быстрее задействовали агрегаты. Вам решать. Исход пятилетки в ваших руках. За вами слово. Вы хозяева положения.
Разговор монтажникам нравился. Начистоту, как и полагается между людьми.
— Поддержать надо — ясное дело, — снова подал голос Петро. — Что тут темнить. Шапками реку, конечно, не закидаешь.;
— Не закидаешь. Это верно, — подтвердил Жильцов. — Подумать надо. Будет вам ответ, Владимир Николаевич, «раскроим» ваш проект, обмозгуем — скажем.
— Утаите, времени-то в обрез. — Фомичев встал, попрощался с монтажниками.
Монтажники не расходились. Теперь все они насели на Егора.
— Ты бы, Егор Акимович, внес ясность, как будем собирать конструкции, если возьмемся. Или, может, не стоит до поры до времени раскрывать карты?
Егор только посмеивался.
— Я и сам еще не знаю, мужики. — Монтажники теснее подвинулись к Егору. — На отсыпке работать, конечно, сподручнее — не болтаться на ремнях над пропастью…
— Может, паром какой применить, баржу?
— Баржу? С баржи не получится, не получится, мужики. При таком течении никакой паром не удержишь, собьет водой. Катера, водометы и те валит. — Егор опять замолчал. Выждал, может, еще кто скажет. — Я так думаю, — снова заговорил он, — успех дела решать будет наша расторопность, смекалка, сноровка… Дело это новое, «необкатанное», тут можно и шею сломать. На мой бы взгляд, дак не мешало этот проект испытать прежде…
— Как испытать, каким образом? — зашумели монтажники.
Егор поднял руку.
— Ну что вы, как осы! Послать своего человека в Гидростальпроект, не шуметь, не кричать, проверить. Есть же у нас там свои ребята.
За эту мысль ухватился и Крайнов. Тихий и незаменимый человек Крайнов. С людьми немногословен, застенчив. Пожалуй, это еще с детства у него. Заикался, ребята передразнивали. Так и привык все особняком. С женой больше молчал. Ее отъезд не изменил распорядка жизни Тимофея Никаноровича. Гидростроители подшучивали над Крайновым, и кто-то пустил байку, что, дескать, Никанорович сразу после свадьбы сбежал к своей любимой — Вилюйской ГЭС. Он только улыбался. Улыбка Тимофея Никаноровича обезоруживала — детская, беззащитная, добрая.
На Вилюе да и на Колыме без него не мыслили стройки. Вроде бы и незаметный, а незаменимый. Обязательность Крайнова вошла в поговорку: «Я по-крайновски», — скажет иной, и веришь. Раз по-крайновски — доведет дело до конца. Не помнят ни на Вилюе, ни здесь, на Колыме, чтобы Крайнов подвел. И на этот раз Тимофей Никанорович не стал откладывать поездку в долгий ящик. А так как дело было щекотливое, ответственное и горячее, то сам поехал на материк.
