Леонид Кокоулин - В ожидании счастливой встречи
— Хочешь чуда? — шепнул Валерий и вырвал за ухом у себя волос. — Закрой глаза.
Таня закрыла. Валерий по ходу рогача поворачивал Тане голову. По-видимому, они с Татьяной и подняли зверя. Олень вышел, и сквозь кусты еле угадывался его силуэт.
Валерий колдовал, стараясь угадать направление ветра, не отпугнут ли они оленя и выйдет ли он на полянку. И олень словно услышал мольбу Валерия, вышел на поляну во всей своей красе.
— Открой глаза, — едва сдерживая дыхание, как можно тише сказал Валерий.
Таня открыла глаза. Красавец олень высоко поднял голову, даже глаз его сверкнул.
— Ой! — вскрикнула Таня.
Валерий увидел, что олень подобрал ноги, он прикрыл Тане глаза ладонью и тут же отнял руку от глаз. Оленя уже не было.
— Чудо! — выдохнула Таня. — Взаправду, да, Валера?! Колдун, вот ты кто, Валера. — Таня поцеловала Валерия. Они присели на валежину.
— Валера, еще можешь позвать оленя?
— Могу.
— Сейчас?
— Когда скажешь, — дрогнувшим голосом сказал Валерка и притянул Таню к себе.
Если по мху идти тяжело, шаг делаешь широкий, а получается меньше воробьиного, то по каменной наброске еще хуже: рваный камень не дает ступить и так навывертываешь ноги, что не знаешь ночью, куда положить.
Пересекли каменную гриву и стали подниматься небольшим лесистым распадком. Валерий заметил двух белок. Одна за другой они выскочили из дупла и, поставив фонтанами хвосты, ушли в заросли. Валерий засек дупло, вокруг валялись просверленные стланиковые шишки. Валерий сделал еще несколько шагов и растянулся на ягеле. Синее небо, лиственницы с желтыми иголочками, вращаясь, кружили голову.
Таня скинула с плеч рюкзак и присела рядом с Валеркой.
— Что угодно для души?! Яства царские, заморские, орешки изумрудные?
— Орешки! — не раздумывая, заявила Таня. — Хочу не золотые, а простые…
— Пожалуйста. Подойди, Таня, во-он к той лесине, — показал Валерий, — сунь, руку в дырку — и можешь взять орехов столько, сколько твоей душе угодно.
— Ну, Валера?!
— Хорошо. Принесу.
Валерий резво вскочил и принес целую пригоршню отборных орехов, встал перед Таней на колено;
— Прошу!
Таня взяла орех, раскусила крепкое душистое зерно.
— Как вкусно!
— Подставляй ладони.
Валерий высыпал Тане из горсти орешки стланика.
— Валер!
— Хочешь, из каждого уроненного ореха белка выскочит?
— Я боюсь, — неподдельно вырвалось у Тани.
— Ну, тогда идем?
По дороге Валерий незаметно для Тани наснимал с веток грибов из беличьих запасов. И перед тем как подняться на верхушку гольца, предложил:
— Не мешало бы подкрепиться, раскинуть скатерть-самобранку.
— Могу предложить, повелитель мой, тушенку, сырок плавленый, к чаю конфеты…
— М-да, — Валерий постоял в задумчивости. — Без приварка, пожалуй, не вытянем.
— У нас даже заправки нет.
— А зачем? Заправим лесным ароматом. Годится? Похлебка его величества — «лесной дух». А?
Таня не знала, что на это и ответить. Валерий в одну минуту развел костер, добыл воды и там же в ручье помыл грибы, завернул в лист и сунул себе за пазуху. Принес котелок, пристроил на таган. Таня заглянула: чистая вода.
— Можно глоток?
Валерий подал.
— Это и есть похлебка его величества «аромат лесной»? Вот и кудесник богов. На этот раз придется мне поколдовать. — И Таня вынула из рюкзака хлеб.
Котелок закипел.
— Так, Валера, подвела черная магия?!
— У нас такого не бывает. — Валерий выдернул волосок из чуба.
— Отсчитай десять шагов на восход, — сказал он Тане.
— Пожалуйста. — Таня сделала шаг, два.
Валерий уже успел вытряхнуть из листа в котелок грибы. Таня обернулась. Валерий стоял не шелохнувшись.
— Колдую. Я же сказал тебе, Таня, не оглядываться!
— Не сказал, Валера!
— Тогда извини, можешь вернуться.
Таня потянула носом.
— Аромат какой!
Она подошла, наклонилась над котелком.
— Боже мой, я рехнулась, честное слово, Валера, кто ты?!
Валерий открыл банку тушенки и поставил ее на угли, а когда в банке зашкворчало как следует, опрокинул тушенку в котелок. Еще минуту покипело в котелке.
— Прошу к столу.
…Автобус качнуло, и Петро клюнул Валерия носом, поднял голову.
— Тащится как опоенный. Мотор, видно, ни к черту, — проворчал Петро и опять уронил голову, и Татьяна снова у Валерия перед глазами. Палуба, черная рябина по берегу. Мороз сжег на березах листья, и кусты рябины словно подшагнули к реке. Хороводом березы.
— Пристанем? — попросила Таня. — Посидим.
Катер ткнулся носом в берег. Валерий взял на рука Таню.
— Тяжелая? — не отпуская шею Валерия, спросила Таня.
Валерий бережно поставил ее на сверкающий влажный песок.
— Не будем ломать рябину. Это наша пристань. Куда мы все спешим, торопимся, некогда увидеть, услышать других, себя.
Таня взяла Валерия под руку, и они поднялись вымытым берегом к рябине.
— Я очень люблю тебя, Валера, — вдруг сказала Таня. — Не знаю почему. — Таня посмотрела на Валерия, и он подумал: «А у нее действительно голубые глаза, голубые с большими черными точками. И как эта река, влажные». Она, не мигая, смотрела на куст черной рябины.
— Откуда он здесь? — И губы ее дрогнули, как у капризного ребенка. — Только, пожалуйста, не ломай.
— Дарю тебе, Таня, этот куст…
— Нет, Валера, это наша с тобой пристань. Ты все можешь! Ты такой взрослый, это меня пугает. Хочешь, я сварю тебе чай?
Таня ушла. Наконец она вернулась с чайником в руках, на носке его глухо позвякивала большая эмалированная кружка.
— Хорошо, что ты рябину не тронул, — Таня посмотрела на рябину. — Я буду любить тебя. — Таня отставила в сторонку чайник и опустилась около Валерия на песок. — Я даже не представляю, что у меня может быть другой.
Валерий поймал и себя на мысли, что боится, как бы кто не заломал рябину. Он и сам не мог понять, откуда она тут одна среди берез. И уже позднее всякий раз, когда они приезжали и рябина оказывалась на месте, он успокаивался. Значит, все в порядке.
— Валера! Да проснись же ты, черт! Во придавил! — тормошил Валерия Петро. Валерий открыл глаза и не сразу сообразил, где он.
— Да аэропорт! — Петро сует Валерию руку. — Ну, бывай, до встречи.
— Ни пуха ни пера!
— Да не на охоту я, жениться, — и Петро бухнул дверью.
Валерий оглянулся: народу поубавилось. Валерий вытянулся на сиденье. Петро этот сон поломал, Татьяна снилась.
— Все сошли, кто до порта ехал? — спросил шофер.
Ему никто не ответил.
— Толкните вон того!
Валерий рассердился:
— Да не сплю я.
Водитель минуту-две еще подержал голову на баранке и вырулил на трассу.
Валерий окончательно стряхнул дрему.
— И к чему бы приснилась черная рябина?
Показались огни Уптара.
«Где-то тут Иван, — вспомнил Валерий кореша. — Надо бы заскочить, поздороваться. На обратном пути забегу непременно. Печки вспомним, вагончики. Вот ведь как в жизни было — водой не разлить. А подвернулась Вера — и нет Ивана, перековался монтажник на шофера, бросил якорь, в Уптаре. Уптар, кто же тебя построил? Я тебя построил. Лихая была пора».
Женихи
Теперь Уптар разросся, похорошел. Аллеи тополей и лиственниц поднялись выше домов. Только сейчас Валерий оценил стремление Фомичева сохранить каждое дерево, кустарник! А помнится, возмущались, когда Фомичев за поваленное дерево уволил Дмитрия Евсеенко. И здесь живет его друг Иван. А ведь если бы не тот случай, ходить бы Ивану в холостяках до скончания века. Считай, года два прокатило. Тогда еще тянули по весне высоковольтную линию: делали отпайку от главной магистрали, а главная магистраль находилась на развилке рудника. С этого рудника и надо было начинать натяжку провода. Оставалось поставить конечную анкерную опору, и тут вышел из строя бульдозер. В поселок гнать за бульдозером не было никакого смысла: во-первых, далеко, а во-вторых, вряд ли найдется свободный бульдозер в такое горячее время.
— Рудник недалеко, — сказал Валерий ребятам из своего звена. — Мы с Иваном попытаем счастья добыть у них бульдозер.
Валерий испросил ручку, достал блокнот и самому себе написал записку с просьбой оказать содействие Котову. На руднике к ним подошла девушка в комбинезоне, широким ремнем перетянута, видать, чем-то командует. Интересная.
— Как, Иван? — спрашивает Валерий.
— Ничего, приятная!
— Сватать будем? — И, не дожидаясь ответа, Валерий подошел к девушке: — Где у вас загс? Бракосочетаний? — Слово «сочетаний», по-видимому, рассмешило девушку.
— А вам зачем?
— Что за вопрос!
