Леонид Кокоулин - В ожидании счастливой встречи
— Рудник недалеко, — сказал Валерий ребятам из своего звена. — Мы с Иваном попытаем счастья добыть у них бульдозер.
Валерий испросил ручку, достал блокнот и самому себе написал записку с просьбой оказать содействие Котову. На руднике к ним подошла девушка в комбинезоне, широким ремнем перетянута, видать, чем-то командует. Интересная.
— Как, Иван? — спрашивает Валерий.
— Ничего, приятная!
— Сватать будем? — И, не дожидаясь ответа, Валерий подошел к девушке: — Где у вас загс? Бракосочетаний? — Слово «сочетаний», по-видимому, рассмешило девушку.
— А вам зачем?
— Что за вопрос!
— У нас венчаются, — не растерялась девушка.
— Годится. Жених вот! — Валерий постучал по крутой, как бочонок, груди Ивана.
— Какой смешной, — улыбнулась девушка.
У Ивана маленькие глаза, а тут еще мошка насела, вовсе щелки. Зато улыбка честная, рост, плечи что надо, волосы как у Бетховена. Иван смотрит на девушку, девушка на Ивана:
— А где невеста?
— Как где, вы и есть невеста. Ваня, стань рядом. А я что говорил — подходите! Вы, случайно, не знаете горного мастера?
— Я горный мастер.
— Вы командуете бульдозером?
— Я. Вера Владимировна, Вера.
— Тогда вот записка.
Вера прочитала записку. Бульдозер разрешила взять только в обеденный перерыв, и то если бульдозерист доверит.
— У нас Иван — высший класс. Ваня, дай корочки!
Иван достал удостоверение бульдозериста.
— Я Валерий, — Валерий гостеприимно обнял себя за плечи. — Он — Иван Пименович, монтажник высоковольтных линий электропередач, и он же жених. — Перечисляя титулы Ивана, Валерий каждый раз хлопал его по ладному плечу.
— Я уже вам сказала — Вера. Если хотите, могу пригласить на чай.
— Конечно, хотим.
По дороге к Вериному дому парни нырнули в магазин и вышли — полные руки кульков, пакетов.
— А что, у вас этого, для сугрева, не бывает?
— Сухой закон, на весь летний сезон.
— В рифму. А как живете-можете?..
— Ничего, обходимся, — поулыбалась Вера.
Ну и наглец, подумал о себе Валерий запоздало. Дом на подпорках стоял на краю поселка, над самым ручьем. Крыльцо покосило, — по-видимому, когда-то подмыла вода.
— Папа, принимай гостей, — из сеней в дом крикнула Вера.
— Ну вот, батя, сваты пришли, — проталкиваясь с пакетами в дверь, весело сказал Валерий. — Давай, Ваня, содержимое на стол.
Валерий уселся под маткой, расправляя ногой сбитый половик.
— Что же это ты, Верусь, не предупредила, ну да ладно, — не растерялся отец.
— Матушки мои?! — глянула из-за печи хозяйка. — Куда вы мою дочу!
— Ну что ты, мать, ставь чугуны на стол. Не век ей в девках, а я в магазин сбегаю по такому обычаю…
— Да ладно, папа, ребята шутят, — вступилась было Вера. Но отец уже за дверью стучал сапогами.
— Мойте руки, женихи, — Вера подлила в умывальник воды. — Всполошите поселок… Тут ведь знаете как?
— А мы и не шутим, я вот под матку уселся, по старинному доброму обычаю. Только полотенца через плечо не хватает, а так чем не сват?
— Да будет вам, — построжала Вера, — пощадите маму.
Вера накрывала на стол и, приглядываясь к парням, узнала Валерия.
— Валерий, я вас видела по телевизору. А вот Ивана Пименовича что-то не приметила.
— В камеру не вошел, вон какой! — нашелся Валерий.
Отец скоро вернулся.
— Во! — сказал он, выставляя на стол поллитровку спирта. — По такому делу НЗ вскрыли…
— Тебе же, папа, во вторую?
— Договорился со спарщиком, потом за него отмолочу. Сам начальник участка стропалился. Вечером забежит, — отец постучал по горлышку, — ну как тут не зайти…
— Ну, мальчики, наделали вы, — заволновалась Вера.
Так и женил Валерий Ивана.
Магадан открылся неожиданно. Стремительная Колымская трасса уходила вверх и обрывалась у Охотского моря. Обручи красных фонарей окаймляли телевизионную вышку, и издали казалось, что фонари плавают в морозном воздухе и держатся непонятно как.
Он сошел у подножия сопки — в начале улицы. Огляделся и пожалел, что тогда с Иваном торопились с печками и он не изучил города. Приехали ночью и уехали ночью. Только и запомнились Энергомонтаж, речка, мост и автовокзал — вот и все.
С моря дул резкий, но мягкий ветер. Было теплее здесь и снега меньше, чем в Синегорье.
Валерий подошел к гостинице «Магадан», у подъезда стояли такси. «Оккупирую крайнее, — решил он. — Вроде за рулем сидит сверстник. Этот парень наверняка знает, где какая улица, не один раз город чесал, а может быть, и Татьяну знает, чем черт не шутит». Валерий дернул дверцу.
— Свободен-то свободен, но очередь.
— Ты не знаешь, где достать цветы? — спросил Валерий.
— Жених, что ли?..
— За ценой не постоим!..
— Понял. — Водитель потрещал счетчиком.
Валерка поднырнул в дверцу и хлопнулся на сиденье, и машина с ходу дернулась назад. «Лихо парень крутит, — отметил Валерий, — молодец». Машина обежала город, юркнула в узенькую улочку, что сбегала к морю, и затормозила у окрашенных в зеленую краску ворот. Шофер с проворством акробата выскочил из машины и скрылся за ними. Сколько Валерий просидел в машине, о чем он думал — все это как-то стушевалось в памяти, мысли его путались, прыгали с одного на другое, как блохи в жаркую погоду. То ему приходило в голову, что, возможно, Татьяны и нет в городе. Она ведь и на материк собиралась, и на Северный полюс, на дрейфующую льдину. А может, и вся эта затея ни к чему. То ему представлялось, что Татьяна его заждалась и уже страшно жалеет, что уехала из Синегорья, — открывает дверь, видит его и… И он не мог вообразить предстоящую встречу.
— Держи, парень! Не гладиолусы и не розы, но цветы живые. — Перед Валеркиным носом вырос букет с бледно-лиловыми лепестками.
— Какие нежные, — погладил лепесток Валерий.
— Да держи ты этот веник, — засмеялся водитель. — Куда прикажешь дальше?
Валерий назвал адрес.
Дом оказался большой, красивый, с плоской, как панцирь у краба, крышей. Дверь открыла Тамара Сергеевна, Татьянина мать, и, как вратарь, встала в дверях. С неприязнью посмотрела на букет.
— Не узнали, Тамара Сергеевна, это ведь я, — заулыбался Валерий.
— Горе ты мое, — наконец выдохнула Тамара Сергеевна, но с места не сдвинулась. — Куда же ты?..
— Ты с кем, мама?
Валерий сразу узнал Танин голос и втиснулся в комнату, но на пороге остановился, словно напоролся на штык: перед глазами сидел морячок и скреб бритвой щеки.
— А-а! — протянула Таня. — Нашел?
Валерий не улавливал смысла ее слов. Он видел только полосатую спину морячка и не мог прийти в себя.
— Дело какое, Валерий? — оттесняя его от порога, спросила Тамара Сергеевна.
У Валерия перехватило дыхание, пересохло во рту, язык словно наждаком обрезало. Он повертел в руках букет и неловко спрятал за спину.
— Я бы хотел с тобой поговорить, — чужим ржавым голосом обратился Валерий к Тане.
— Говори, но о чем? Кстати, извини, но я очень тороплюсь. Поручение есть какое?
Моряк встал из-за стола. Он был на целую ладонь выше Валерия.
— Выйдем! — кивнул Валерий на дверь.
— Валера, не делай глупости, я же тебе сказала, — выкрикнула Татьяна. Но морячок загородил ее собой, и они с Валерием оказались в коридоре.
— Слушаю, — сказал спокойно моряк.
— Кто она тебе? — выкрикнул Валерий.
— А тебе не все ли равно?
— Но ты-то хоть ее любишь? — выпалил Валерка.
— А тебе зачем? Люблю, не люблю! Что за странное дело — объяснять свою любовь постороннему человеку.
— Я-то посторонний?
— Но кто ты?! Приехал, петушишься.
— Я же еще тогда сказала, Котов, русским языком, все у нас кончено, — высунулась Татьяна. — Совести у человека нет! — И хлоп дверью.
— Совести. Она еще о совести, я уже полгода…
— А я восемь месяцев берегов не видел, — перебил Валерия моряк. — Хочешь совет? — спросил он голосом старшего.
— А-а, — махнул Валерий букетом.
На какое-то мгновенье ему показалось, что в коридоре выключили свет. В глазах замелькали черные с оранжевым ободком круги. Валерий с трудом оторвал от пола ноги. «Врезать бы этой зебре». Он вышел на улицу. Постоял, поискал глазами урну и аккуратно, как в вазу, поставил в нее букет. Словно стометровку рванул, не отдышаться. «Как же так, — било в висок. — Ведь любила, расписаться звала». Валерий тряхнул головой. Жгла обида. Терзала ревность. Подложить бы под дом взрывчатку — глупо, конечно. Валерий не знал, как унять боль. И пожалуй, даже не боль, а чувство раздавленности. Жгли слова: «Валера, навсегда», «На всю жизнь». Они сшибались с другими: «Дурака валяешь», «Пара — гусь да гагара»… Валерий схватился за голову и побрел куда глаза глядят. Остановился, когда почувствовал под ногами лед. Из-за мыса в бухту втягивался караван судов, слышно было, как кололся и стрелял лед. Над портом навис лес кранов. Он был на берегу моря. «Да и Тамара Сергеевна тоже, то — зятек, зятек». Валерий прикусил губу.
