Одна маленькая ошибка - Смит Дэнди

– Отпустите?! – вскипел папа.

– Да, сэр. – Кристофер кивнул. – А как только появятся новые улики, заберем опять.

– Если потребуется, – уточнил Риттер.

С этими словами они ушли. У самого порога Кристофер оглянулся – и было видно, как ему совестно, что он не смог вернуть тебя домой.

После визита полицейских мама места себе не находила. Она расхаживала вокруг кофейного столика так долго, что я уже забеспокоилась, не протопчет ли она дорожку в паркете. Пастуший пирог так и остался дожидаться на кухне. Я подумывала все‐таки накрыть стол, но ни у кого явно не было настроения для еды, так что я села и постаралась принять как можно более спокойный вид. Однако постоянно прокручивала в голове слова Кристофера и Риттера. Пальцы чесались набрать номер Кристофера и уточнить, не хочет ли он рассказать еще о чем‐нибудь.

Папа позвонил Джеку и попросил его прийти. Тот явился через полчаса, извинившись за отсутствие Кэтрин – у той опять началась мигрень. Я помню Кэтрин совсем другой: сильной, неунывающей и не стесняющейся высказываться прямо. После смерти Джеффри она будто поблекла, потускнела вся; такое ощущение, что на нее через кальку смотришь. Боюсь, то же самое случится с нашими родителями, если мы тебя так и не найдем, Эл. Или найдем мертвой.

Джек ничего нового рассказать не смог. Он устроился на диване между нашими родителями, вынудив меня в одиночестве занять кушетку напротив. Джек охотно отвечал на все вопросы, долго извинялся за то, что не сообщил о вызове в полицейский участок: детективы велели ему не распространяться, и он подчинился их требованию, чтобы не мешать следствию.

А потом он добавил:

– Мне предлагали пообщаться с журналистами. Дать интервью. Я не хочу примазываться к вашей истории и предпочел бы не светиться в прессе, но мне сказали, что для поисков Элоди необходимо как можно больше шумихи.

Джек посмотрел на маму с папой, молчаливо спрашивая совета, но я была уверена, что он уже давно согласился.

Такие мужчины, как Джек, никогда не откажутся от лишнего внимания. Ему жизненно необходимо восхищение, потому что всякая женщина, падающая к его ногам, позволяет почувствовать хотя бы чуточку той любви, которую ему в свое время недодал отец. Так что Джек ни за что не упустил бы возможность выступить в роли красивого и заботливого друга прекрасной похищенной девушки, ведь это просто‐таки идеальный способ вызвать любовь всей страны. Представляю, с каким лицом ты бы сейчас читала эти строки: прищурившись и сверля бумагу таким взглядом, что еще вот-вот – и та вспыхнет. А если серьезно, Эл, как мне кажется, Джека ты привлекаешь именно тем, что так и не кинулась ему на шею, подобно всем прочим девчонкам. Еще с тех пор, когда вы были подростками. Учитывая его ненормальную тягу все контролировать, не сомневаюсь, что его это невероятно бесит.

Может, бесит настолько, чтобы причинить тебе вред?

Может, настолько, чтобы нанять человека, который выследит и похитит тебя?

Конечно же, мама с папой стали убеждать Джека сделать заявление. Они обнимали его, хлопали по спине и благодарили за все, что он сделал.

Позже, когда мама прилегла в гостевой, а я складывала в посудомойку скопившиеся кружки – мы выпили чуть ли не целое ведро чая, – из коридора послышался раздраженный голос отца:

– …Почему она ничего нам не рассказала?

Повисла пауза. Я тихонько вышла из кухни в столовую и услышала, как Джек что‐то отвечает тихим утешающим тоном.

– Да как он посмел? – громко и зло воскликнул папа.

Я вышла в коридор. Папа коротко оглянулся в мою сторону, рывком открыл дверь и вышел, даже не попрощавшись. И не позвав с собой маму. Я в панике бросилась следом, пытаясь его дозваться, но папа решительно направился куда‐то вниз по улице.

Спиной ощутив чужой взгляд, я повернулась.

– Что ты ему наговорил, Джек?

– В смысле? – бесстрастно откликнулся тот.

– Он расстроился.

– У него дочь пропала, – Джек пожал плечами, – естественно, он расстроен.

– Что ты ему наговорил?

Джек шагнул вперед и оказался слишком близко. А потом медленно, членораздельно, позволяя мне читать по губам, проговорил:

– Давай так: я пойду искать Мартина, а ты пойдешь на кухню и поставишь чайник.

Он решительно развернулся и вышел следом за папой, а я осталась стоять, кипя от гнева.

Я никогда не доверяла Джеку. Он двуличный человек, и, кажется, я единственная, кому он показал свое истинное лицо. Наша семья буквально расползается по швам, и хотя пропала ты, именно Джек увлеченно щелкает ножницами, помогая семейным узам побыстрее исчезнуть.

Глава двадцать седьмая

Двадцать восьмой день после исчезновения

Адалин Арчер

– Я только что за тебя посуду вымыл, – заявил Итан, лежа на кровати с телефоном в одной руке и чашкой утреннего кофе в другой. А я ведь сто раз просила его кофе в постели не пить, потому что Итан обязательно его прольет.

– Замечательно. Спасибо, – ответила я, натянуто улыбаясь, изо всех сил удерживаясь, чтобы не рявкнуть: «Не надо мне делать одолжений, ты тоже тут живешь!»

Почему мужики вечно объявляют о том, что пропылесосили пол или перестирали кучу белья, с таким видом, будто отыскали лекарство от рака? Прямо‐таки сияют, словно ты им сейчас в награду золотую медаль на грудь повесишь или роскошный минет сделаешь, и никого не смущает, что ты каждый день стираешь и убираешь, не дожидаясь даже простого «спасибо» от того, кого, по идее, любишь больше всех на свете.

– Я попозже кого‐нибудь вызову, чтобы посудомойку починили, – добавил Итан.

Я надела свое любимое кружевное белье – черное, от «Ажон провокатёр». Тебе бы его ценник точно не понравился, но и пусть. Я уже давно поняла: чем старше становишься, тем больше приходится над собой работать, поэтому изысканное и невероятно дорогое белье прекрасно отвлекает от всех тех мелких изменений, которые не хочется видеть в зеркале. К тому же вечер мне предстояло провести у Руби на вечеринке в честь ее будущего малыша, со всеми ее подружками-мамашками, ни на секунду не забывая о том, что я не из их стаи. Так что единственным утешением для меня становилась мысль о том, что у меня под одеждой сексуальный комплект белья, а у них – уродливые телесного цвета лифчики для кормления. Наверное.

Идея отправиться на вечеринку в честь ребенка лично мне уместной не казалась, но мой психотерапевт утверждал, что социализация и поддержка хороших отношений с друзьями и родными – дело полезное. Так что им я и занялась, хотя, сказать по правде, гораздо охотнее посидела бы дома. Все равно роды ожидались в конце декабря, просто Руби не хотела выглядеть «чересчур беременной» на фотографиях, поэтому вечеринку решила устроить сегодня.

Руки Итана мигом легли мне на талию, кофе и телефон оказались забыты. Он уткнулся носом мне в шею и прижался пахом к бедрам.

– Миссис Арчер, вы так восхитительно выглядите, что вас хочется съесть.

Бо́льшая часть моих замужних подруг жалуется, что их сексуальную жизнь заменила подписка на «Нетфликс»; они бы руку отдали за то, чтобы мужья сгребали их и валили на кровать так, как заваливали в первые дни отношений, когда страсть еще не угасла. Так что даже отчасти неловко, что меня раздражает манера Итана распускать руки именно в те моменты, когда я куда‐нибудь собираюсь. «Но ты же именно в такие моменты ходишь полураздетой», – каждый раз возражает он обиженно.

Поддерживая его мужское эго, точно хрупкий и скользкий хрустальный шар, я заметила:

– У меня еще не наступила овуляция.

Итан отстранился, и мне подумалось: так, я все‐таки разбила этот шар.

– Ты для меня куда больше, чем ходячий инкубатор, – заявил супруг, и я поняла, что шар не то что не разбился, а даже не поцарапался.

– В самом деле?

– Конечно, – прошептал он мне в шею, снова обнимая за талию. И я вспомнила, какими мы были до того, как сосредоточились на беременности, когда секс происходил спонтанно, от нахлынувшей страсти – на кухонном столе, в душе, на лестнице… – Мне тебя не хватает. Я хочу тебя.