Юрий Чудинов - Порядок вещей
Из города доносится музыка. Весь день повсюду гремит «попса». Кажется, сегодня выборы…
В библиотеке сидел один – на пару с библиотекаршей. Кому сейчас нужны книги? Книги – не водка. Книги не нужны никому.
Открыл дневник Сергея, перечитал заинтриговавший меня эпизод:
...«…Лежу и смотрю в потолок. Думаю: вот, прочел книгу. Пережил, насколько мог, насколько способен был пережить, и что? Она уйдет? Растворится? А я останусь… Невыносимо!..
Вчера перед сном очень странно болела голова. Да что там странно! – болела самым кошмарным образом. Вынужден был подняться и пройтись. Мозги пекло так, словно туда залили кипятку. Оч-чень неприятное чувство!..
Главный нейрохирург практически постоянно «под градусом». Даже в операционке. Уникальные руки, видите ли! Как из железа. Никогда не трясутся. Говорят, такие, как он, рождаются раз в столетие – специально для того, чтобы оперировать мозг.
«Попробуем обойтись без скальпеля», – сказал вчера, просмотрев результаты пункции. Заглянул ко мне после обеда. Я не успел убрать со стола книгу, и речь зашла об Илиаде.
«Заметили? – сказал нейрохирург. – Персонажи Гомера никогда не присаживаются для того, чтобы поразмыслить, что им делать? Ими управляют боги. Боги заменяют грекам сознание. Дело в маленькой детали, которой у греков не было. Этот маленький, органический, с позволения сказать, «чип» возник в мозгу где-то на рубеже пятнадцатого-шестнадцатого веков. Впрочем, в датировках исследователи сильно расходятся. Так вот, этот «чип» контролирует с тех пор осознание. Но встречаются люди, у которых его нет. Совсем как у древних греков. Вы, к примеру – именно такой человек…»
Какой-то абсурд. Я никогда не читал ни о чем подобном. Решил, что он так шутит. Но он говорил серьезно:
«Давайте составим договор? На случай смерти. Что Вы на меня так смотрите? Один парень (лет пять назад) попал в автомобильную катастрофу. Он был доставлен к нам в критическом состоянии. Так вот, у него оказалось два сердца. Был еще в сознании. Составили договор. Деньги потом передали жене. У вас есть жена?»
«Нет».
«Информация для размышления. Нацистские медики считали, что здесь кроется одна из причин ясновидения. Но я вижу, что вы мне не верите…»
Нейрохирург принес мне книгу своего американского коллеги, Джулиана Джейнса, пролистав которую, я понял, что словосочетания, типа «бикамеральный разум», «когнитивный диссонанс», «planum temporale», оставляют меня глубоко равнодушным. А то, что psyche означает «жизнь», «живое состояние», а soma – «труп», «безжизненное состояние», я знал не хуже Джейнса. Но в основе действительно лежал тезис о том, что нервный центр, контролирующий осознание, в голове у каждого человека имеется.
И еще я понял, что нейрохирург мне явно что-то недоговаривает…»
Я больше не мог читать, и, прыгая с бревна на бревно через просветы чистой воды, добрался до берега, а потом по берегу, мимо трех сидевших на песке мужиков, которые пили мутный «белый портвейн» и громко разговаривали, в общежитие.
12. Вечер долгого дня
Вернувшись в общежитие, я положил папку с бумагами в сумку. Следом за мной в комнату вошел Николай, чтобы поднять с моей постели Костю.
– Эй, Коста, вставай. Ты извини, Витя, я положил его на твою кровать.
– Не вопрос.
– Коста, вставай. Тебе говорят?
– Не хочу.
– Вставай, человеку спать надо.
– Ну тебя, уйди… – захныкал Костя.
– Давай-давай, подъем.
– Прогоняете, да?
Костя нехотя поднялся с постели и настойчиво подталкиваемый Колей, босиком поплелся к двери. Я перевернул простыню, потому что сверху она стала грязной, как портянка.
– Ты что, спать будешь? – спросил Серега, рыжий, с которым я познакомился недавно. (С самого начала он очень серьезно наблюдал за моими приготовлениями).
– Да нет, прилягу только. А что?
– Дай нож.
– На складе оставил.
– Вовка, дай нож.
Ильич открыл глаза, махнул рукой в сторону стоящего на стуле рюкзака.
– Где?
– В кармашке.
Рыжий достал из кармашка рюкзака перочинный нож, и распечатал банку кильки, законсервированной в томатном соусе.
– Ничего не ел, – пояснил он, поддевая рыбку на кончик ножа.
– Где это тебя так разукрасили? – спросил я, разглядывая синяки и ссадины на его побитом, состарившемся сразу лет на десять лице.
– В «ментовке». Только что выпустили. Час назад.
– Чего так?
– А ну их…
Вернулся Костя.
– Где мои сапоги? – спросил он, заглядывая под кровати.
– У Ольги оставил, – буркнул, не открывая глаз, Саня, рабочий-геолог лет пятидесяти.
– Я их матом обложил.
– Это как?
Открыл глаза Колька Доронин, увидел рыжего и удивился:
– А ты как здесь оказался?! Чего-то ты пополнел, а?
Ильич затрясся всем телом:
– Страшный лейтенант!
– Кто это тебя?
– Милиция.
– Поручик Голицын, подайте патроны, – пропел Доронин.
– Корнет Оболенский, налейте вина! – подхватил, продолжая заглядывать под кровати, Костя.
– У нас выпить есть? – спросил Доронин.
– Нет, – сказал Ильич.
– Коста, сходи к бабам – у них наверно есть.
– Не могу. Где мои сапоги?..
– У баб оставил, – повторил Кирьяныч.
– Нет, я их матом обложил… Так! Давайте проанализируем ситуацию. Я спал здесь. Так? А сапог нет. Где они?
– У баб оставил, бежал от них босиком, – открыл глаза Кирьяныч Саня и посмотрел на Костю.
– Нет, вы только подумайте! – возмутился вдруг Костя. – Они мне говорят, пошел в п… Нет, не так – … отсюда. Прямо так и говорят. Представляете? Я говорю, вы нехорошие девочки…
– Девы, – поправил Доронин.
– Да, девы. Так и говорю, нехорошие девы, испорченные, палаточные суки…
– Редиски, – добавил Ильич.
– Да… Где мои сапоги!
Костя шлепал босыми ногами по плевкам и окуркам, заглядывал под одни и те же кровати. Сапог там, естественно, не было. Тогда он тряхнул за плечо своего друга, Серегу:
– Эй, ты, бородатый, проснись! Слышь! Серега! Вставай! Нам пора ехать! П…! Вставай!
– Пошел, – перевернулся на другой бок Сергей.
– Серега! – не унимался Костя. – Слышишь? Вставай! Хуже будет!
– Пошел! Не мешай. Я спать хочу.
Костя в сердцах махнул рукой, распахнул дверь и выбежал в коридор.
– Я тебя не сразу узнал, – вернулся к рыжему Доронин. – Ты точно поправился.
– У тебя друзья в милиции? – спросил Ильич.
– Они тебя замучат, – сказал Саня.
– Пусть себе, – согласился рыжий.
Правая щека у него распухла. Под глазом чернел крупный, с кровоподтеком синяк. Красными полосами алели рваные царапины на шее. Но, глядя на него, не смеяться было невозможно. Вьющиеся волосы Сергея рыжими космами торчали из-под когда-то белой фуражки. Глазки, голубые, маленькие, на большом, розоватом лице походили на двух убегающих, синих мышат. Сидел он, сгорбившись, на постели, жевал неспешно свой хлеб, а все, кто не спал, разглядывали его и смеялись.
– Выпить надо, – тряхнул головой Доронин.
– Так сходи, – пихнул его локтем в бок Ильич.
– А почему я?
– А кто же?
Кирьяныч встал, открыл дверь и вышел. Вошел Костя. Уже в сапогах. Вновь накинулся на своего товарища:
– Мою сумку увезли! Эй, ты! Серега! Мою сумку увезли! Идиот! Вставай! Поедешь ты или нет?!
– Поеду, – последовал равнодушный ответ.
– Так поехали! Вставай!
Костя тряхнул за плечо одного из спящих и закричал ему на ухо:
– Пунтик, скажи ему! У меня сумку украли!
– У него сумку украли! – заорал с закрытыми глазами Пунтик.
– У меня сумку украли!
– У него сумку украли!
– Вставай!
– Вставай!
– Ехать надо!
– Ехать надо!
Тот, кого звали Пунтик, перевернулся на живот и затих. Костя ударил себя кулаками по коленкам и выбежал из комнаты. Тотчас вернулся, с переносным магнитофоном в руках. Поставил магнитофон на тумбочку и включил на полную мощность. Пространство комнаты заполнилось голосом Пола Мак-Картни.
– Бенд оф зы раунд! – орал, подпевая сэру Полу, Костя. – Бенд оф зы раунд!
– Этот ты купил вчера? – спросил Ильич.
– Да.
– За сколько?
– Не помню.
– «Sony»?
– Вроде того…
Ильич поманил Костю пальцем и громко зашипел ему на ухо:
– Надо вина достать!
– Где?
В дверях появился Саня. Ильич заговорщически кивнул в его сторону, и Костя вразвалку подошел к Сане:
– Кирьяныч, давай за вином пойдем, а?
– Это кто тебе посоветовал, этот? С ним и иди.
Затем все ушли. Магнитофон гремел по-прежнему. В сочетании с обстановкой комнаты голос Мак-Картни звучал неубедительно, и я перенесся мысленно туда, где музыка эта имела больше смысла. Расслабился. Прикрыл глаза, надеясь уснуть.
13. Две бусинки жемчуга
Звонит телефон. Виталий подходит к столу, снимает трубку.
– Подождите, какой номер вы набрали?.. Это ошибка. Наберите еще раз.
Кладет трубку на место.
Слышен звук отворяющейся двери. Виталий оборачивается. Аня стоит на пороге комнаты, чуточку изогнувшись, прислонив голову к дверному косяку, высокая, стройная, с мокрыми от дождя волосами, в которых больше золота, чем цинка. Бледно-голубой платок она держит в руке. Угол платка касается пола. По платку на пол стекает вода.
