Светлана Смолина - Медвежьи сны
– Да они как татары ходят. Без приглашения.
– Кто же знал, что ты с дамой… занят, – оправдывался Сергей Дмитриевич, все время возвращаясь взглядом к ее ногам. – У тебя же с Люськой шуры-муры.
Маруся подняла на своего, не Люськиного, любовника вопросительный взгляд, и ему мучительно захотелось сказать, что нет никакой Люськи и больше не будет. Довольно с него Верок, Светок и Танек. Теперь она сможет любить его, как обещала, а он будет ради нее отвлекаться от работы гораздо чаще, чем она может себе представить, потому что у него тоже… потребности. И возить ее с собой в командировки будет. Как он раньше обходился без нее дома и в поездках, было неясно, но теперь их ждала новая жизнь в новом году. Совершенно шальная, как ее поцелуи в снегу, как песни у цыганского костра, как ее уверенность в том, что можно продать машину и купить на вырученные евро счастье.
Но он ничего такого не сказал, потому что при упоминании Люськиного имени девицы одобрительно зашептались, без стеснения рассматривая Марусино лицо с паутинкой морщинок у глаз. Костя вздохнул, как сенбернар, а Маруся без особого рвения потянула свитер вниз и без слов ушла в спальню искать брошенное платье.
– С Люськой все! – сказал отец, проводив ее долгим взглядом. – А если она слухи распускает…
– Да весь город знает, что ты с этой спишь и Люську бросил.
– Много твой город знает! – вспылил хозяин, и зарвавшиеся девицы притихли. – И у меня с ней… с Машей… отношения. Так что, держи язык за зубами и матрешек своих угомони, а то пешком до города пойдут.
Константин, озираясь, появился из кухни со списком и прошел к выходу, избегая смотреть на хозяина.
– Цветов купи, – вспомнил Дмитрий Алексеевич. – Желтые розы. Или не желтые, красные… Черт их знает! Возьми те, что поярче.
Охранник показал плечами и затылком, что понял распоряжение шефа, и закрыл за собой дверь.
– Пошли, чаю сделаю! – Хозяин с усмешкой подтолкнул сына в кухню. – Ну, рассказывай, что там в Питере? Какие новости? Кого повысили, кого сняли?Маруся в неуместном вечернем платье восседала напротив Сергея Дмитриевича и его спутниц и с задумчивым видом размешивала в чашке давно растворившийся сахар, пока хозяин не отобрал у нее ложечку, как у разыгравшегося ребенка. Тосты с сыром и ветчиной остывали на тарелке, а Маруся сцепила пальцы и переключила внимание на падающие хлопья снега за окном.
– Нет, мы сегодня никуда не собираемся, – сказал хозяин и положил руку ей на колено. – Мы уже нагулялись, да, Маш?
– Господи! – Она нахмурилась, потерла задумчивый лоб и вышла из оцепенения. – Филька! Дима, мне домой надо!
– Я пошлю Костю погулять с ним.
– Он ждет меня, а не Костю.
– Хорошо, сейчас я оденусь.
– Мы только время потеряем. Ну, Димочка, я быстро.
– Ты вернешься?
– И заодно к ребятам заскочу. Я обещала, что в праздники буду часто приходить, а вот не получается…
– Маша?
Она обернулась в дверях кухни с отсутствующим лицом.
– Я спросил, ты вернешься?
Он повторил свой вопрос и щелкнул зажигалкой, словно ответ интересовал его постольку-поскольку. Маруся сокрушено покачала головой и вернулась к столу.
– Если ты все время будешь думать…
Но мужчина не стал ожидать окончания и потянул ее к себе на колени. Матрешки ахнули и выпучили густо накрашенные глаза.
– Ты можешь просто ответить?
– Можно я привезу к тебе Фильку? Во дворе много места, а на ночь ты бы мог впускать его в дом.
Он выпустил струйку дыма и прищурился.
– Ты переедешь ко мне с собакой?
– Я привезу к тебе свою собаку. У тебя ему будет лучше.
– А тебе?
– Димочка, я быстро вернусь, ты даже не заметишь.
Он с сомнением поднял бровь и поднес сигарету к губам, но она отвела его руку в сторону, поцеловала, позабыв о гостях за спиной, и сбежала, не попрощавшись.
– Она, конечно, хорошо сохранилась, – начал было Сергей Дмитриевич. – И не дура…
– Я что, спросил твоего мнения о моей женщине?
– Это не только мое мнение. Весь город обсуждает твой роман.
– Передай городу, пусть заткнется.
– Отец, люди не будут молчать. Она здесь чужая. И ты, конечно, можешь развлечься, но все ждали твоей свадьбы с Людмилой. И уж она-то точно не заслужила…
– Езжай, повеселись, Сережа! – Дмитрий Алексеевич грозно возвысился над столом, дав понять, что аудиенция окончена. – И не дай Бог, я узнаю, что ты распускаешь сплетни про Машу!Через четыре часа Маруся въехала в открывшиеся ворота и, притормозив, выпустила из машины почти не обиженного Фильку. Хозяин со ступенек лестницы смотрел, как она паркуется, как выбирается в снег в узких джинсах и дубленке, как обнимает за шею подбежавшего пса.
– Где ты была столько времени? И почему у тебя телефон выключен? – Она подошла совсем близко, и он бросил сигарету в снег и забрал ее голову в ладони. – Машка, не смей больше исчезать! Слышишь? Ты вещи свои привезла?
– У меня перед дверью лежала крыса с колокольчиком на шее. Дима, зачем кому-то класть мне на порог мертвое животное?
– Ты испугалась?
Он гладил ее по голове и не мог найти слов утешения, кроме каких-то банальностей. Он не думал ни о крысе, ни о тех, кто развлекался, заставляя ее нервничать, а только о том, как ждал, почти не надеясь, что она вернется.
– Нет.
– У кого-то в этом городе идиотское чувство юмора, – наконец сказал он и увел ее в дом. – А что у тебя с телефоном?Наутро она проснулась одна и долго не могла понять, что случилось с комнатой и почему рядом нет Фильки, но потом вспомнила, что искать надо не Фильку, а мужчину, и отправилась в привычном уже свитере в путешествие по дому. Из кухни слышался разговор, и она без сомнения пошла на голос хозяина. Выросший как из-под земли Костя попытался загородить ей дорогу, но она первой открыла створки дверей.
– Вот и примадонна явилась, – сказала королева красоты и соблазнительно закинула ногу на ногу, отчего узкая юбка задралась, а Константин приклеился взглядом к ее ажурным колготкам вызывающе сиреневого цвета.
Маруся готова была повернуть назад, но Дмитрий Алексеевич поманил ее, как собачонку, и она подошла и прислонилась к нему плечом, глядя на соперницу.
– И это чучело ты взял к себе в дом? – скривилась Люська и обвела в воздухе ее силуэт тонкой сигареткой. – Ты посмотри, ей же сто лет в обед.
– Мне надо присутствовать? – тихо спросила Маруся у мужчины.
– Она уже уходит, – ответил он и пододвинул Марусе стул. – Я тебе сейчас кофе сварю.
– В ее возрасте полезно пить кефир и таблетки от склероза.
– Зачем ты встал так рано? – Маруся придвинулась и нежно поцеловала его в висок. – Я бы чуточку поспала и приготовила тебе завтрак.
– Успеешь еще.
– У тебя какие планы?
– Сделаю несколько звонков и пару часов с документами посижу. А потом мы с тобой покатаемся, да? Или кино посмотрим.
– Дим, не надо кофе, ладно? Я йогурт выпью и книжку почитаю. Только Фильку покормлю.
– Я покормил.
– Какой ты! – Она засияла глазами и снова поцеловала его, словно не было никакой Люськи на гостевом стуле. – Приходи скорее, я буду скучать.
Маруся забрала из холодильника бутылочку с йогуртом и вышла из кухни, оставив бывших любовников наедине.
– Ты собираешься жизнь прожить с этой пенсионеркой? – Люська не собиралась никого щадить. – Тебе нравится седина и дряблые телеса?
– Люсь, ты допила свой чай? Ну так иди отсюда. Костик тебя проводит, а мне работать пора.
– Посмотрим, как ты заговоришь, когда она от тебя сбежит и ты опять придешь ко мне.
– Ей незачем убегать. А вот твой визит подошел к концу.
Люська встала, не потрудившись одернуть юбку, и остановила ненавидящий взгляд на его лице.
– Ты пожалеешь об этом, Дмитрий Алексеевич. Ты очень пожалеешь.
Он с хмурым выражением лица вышел из кухни, наткнулся на бредущего без цели Фильку и потрепал его по лобастой башке. Пес покрутил головой в поисках хозяйки, но Маруси негде не было, хотя рука мужчины пахла ее волосами, и пошел за ним по лестнице. На пороге кабинета Дмитрий Алексеевич передумал и развернулся в сторону спальни.
Маруся лежала поперек кровати и, подперев руками подбородок, читала книжку. Хозяин без церемоний потянул одеяло в сторону, зная, что найдет под ним именно то, что ищет: раздетую женщину, из-за которой он только что отложил звонки и бумаги.
– Она молодая и красивая. – Маруся даже не повернула головы. – Я не могу с ней тягаться.
– Мне нравится то, что я вижу, – заметил он, расстегивая ремень.
– Ты же собирался заняться документами, – тихонько засмеялась она и потянула одеяло на себя. – А потом ехать кататься.
– Кататься будем здесь и сейчас!
– Дима, а как же работа?
– К черту работу! У меня дома форс-мажор, – признался он, избавляясь от брюк. – Стихийное бедствие, которое несет какую-то чушь. А ведь могла бы трогать и целовать…
«Стихийное бедствие» уронило на пол книжку и обернулось с томящимися глазами и улыбающимися губами.
