Игорь Белисов - Скорпионья сага. Cамка cкорпиона
Зашел разговор о сущности эмиграции. Во все времена, особенно на кризисном переломе эпох, из нашей страны народ стремился свалить. То были лучшие, самые энергичные люди. Оставались не те, кто действительно Родину любит, а те, кому все равно, где свою жизнь прозябать. Я возразил: мне тоже так думалось с начала развала СССР, но случаются обстоятельства, когда выбора нет – только бегство. Мы рассмеялись и чокнулись.
В этот момент на пригорке вспыхнули фары. Уже стемнело, автомобиль было не разглядеть, но кто-то полз, несомненно, в сторону пристани. Все уставились с любопытством. Я – с ёкнувшим сердцем.
Оказалось – всего лишь баба Андрона. Я испытал что-то вроде небесной амнистии. Ведь если б нагрянула моя благоверная – на подъеме якоря можно ставить крест, и этот конец был бы только началом. Его пассия между тем затеяла выяснять отношения. Я увидел, как сникло лицо Андрона, и через пяток минут нисколько не удивился, что мой друг начал со мной прощаться. Мы обнялись. В его глазах мелькнула сентиментальность, но он закурил и спрятался в дым. Парни тоже докуривали, жали мне руку и уходили во тьму. Вот так все и кончилось.
Я остался один.
День догорел. Я включил свет над штурманским столиком. Передо мной лежала цветастая карта мира. Очертания материков чем-то напомнили скорпионов. Бред, конечно, но моя мысль принялась ерничать да подтрунивать. Я обратил внимание, что все части света – женского рода: Европа, Азия, Америка и так далее. Да и наша планета – Земля – тоже женского. Как, собственно, и самое жизнь. Меня это поразило.
Стал во хмелю размышлять о неслучайности терминов. «Империя», «страна», «область» – женского рода. А, скажем, «народ» или «этнос» – мужского. В этом заложен глубинный сексуальный конфликт. Сперва народы империей поглощаются, какое-то время сосуществуют в любви и согласии, но потом, когда империя начинает их слишком высасывать, появляется отчетливая тенденция к независимости. Подлинная диалектика геополитического процесса – это диалектика отношений женского и мужского начал, отношений эротических, отношений энергообмена. Все течет по природному циклу, и всему свое время.
А глобализация? Не последняя ли это империя? Не конечное ли это слияние в масштабе целого мира – перед тем как мир разнесет на осколки?
Я невесело усмехнулся… Предстояло плыть в глобальное никуда с попутным ветром глобального кризиса.
В эту ночь я долго не мог уснуть. Надо мной увивался неуемный комар. Я лежал, закутавшись в спальник, и мрачно прислушивался, как по каюте летает микроскопический террорист. Он то взмывал в индифферентную для меня высь, то резко пикировал с нарастающим звоном, то исчезал, и я начинал погружаться в сон, то вдруг появлялся, и я раздраженно всплывал в явь. На утренней зорьке я должен отсюда отчалить. И очень важно как следует выспаться перед делом. А эта мелкая гадина все звенит и звенит. Ничтожное насекомое.
И все же уснул. Я понял, что сплю, когда увидел сон – тот самый…
Зал суда озарен солнечным светом. Лучи проваливаются сквозь высокие окна и падают на пол пластами в строгую клетку. Остальное пространство погружено с дымчатый сумрак. Я сознаю, что мужчина слева – мой адвокат, а женщина справа – прокурор. Оба молчат. Прямо передо мной вздымается тронное кресло судьи, оттуда доносится нечеловеческое бормотание. Я не могу разобрать, мужчина там или женщина, только с ужасом понимаю, что бессмысленная скороговорка, деловито производимая безликим судьей – не что иное, как зачитываемый приговор: «…лабиринт, кроссворд, этология, этиология, этимология, энтомология, одна буква может стоить дорого, если это буква Закона, овладеть, завладеть, Закон Природы, преступление Закона, суд, единственный шанс оправдательного приговора – назвать вещи своими именами…»
«Вы признаны виновным!» – неожиданно объявляет судья. Неожиданно, потому что я не успел ничего осмыслить, а судья уже сухо подводит итог. – Подсудимый, у вас есть вопросы к суду?»
– Нет… То есть, да, у меня есть… Очень важный вопрос. Он не дает мне спокойно уснуть… Я слышал, в последний момент вспоминается что-то хорошее. Но почему я вспоминаю одну только боль?
«Ваша честь, вы позволите?» – улыбается прокурорша.
«Да, пожалуйста», – позволяет судья.
«Я предлагаю судебный эксперимент», – говорит эта ведьма и эффектно цокает в мою сторону.
Адвокат отстраненно курит.
Она заходит мне за спину. Возлагает руки на плечи. Ныряет ладонями под одежду и начинает делать массаж. Я чувствую ее вкрадчивость, мягкость, упругую властную женственность и против воли отдаюсь этой ласке… «Ничего страшного, правда?» – Не знаю, не знаю… «Вам нравится?» – Не знаю. Наверное. Да… «Вам хорошо?» – Да, хорошо. Мне очень, очень хорошо… «А теперь раскроем глаза!» – объявляет она и вонзает мне в лоб сигарету.
Я с воплем проснулся.
Через иллюминатор – молочный рассветный луч. Спальник разъехался, сбился. По раздетому телу – озноб. Моя ладонь прижата ко лбу, под ней – колкое жжение. Я отвел руку к ясному свету – и внезапно все понял.
Клякса. Совсем крохотная. Но бесспорная. Черная звездочка в раздавленной капельке крови. Ничтожное насекомое.
Я медленно сел и потянулся за сигаретами. В самом деле. пора просыпаться.
Черт возьми! А ведь даже в тщедушном племени комаров сосут кровь исключительно самки!.. Всю свою короткую жизнь она ко мне подбиралась… Я зло рассмеялся…
Наконец-то пришлепнул. Я убил ее. Суку.
На востоке бледнел не по-летнему холодный рассвет. Щурясь спросонья, я смотрел в озаренную даль. Оттуда тянуло неласковым ветерком, он лизал мне лицо, трепал мои волосы. Я застегнул молнию под самое горло и взялся за дело.
Для начала, зарядил паруса: грот, затем стаксель. Пристегнутые карабинами, они лежали на палубе в боеготовности. Осталось отчалить, поднять грот, поставить по ветру, выйти на курс. Потом – стаксель. А дальше – неси меня вольный ветер. Я улыбнулся… Яхта была пришвартована носом к причалу. Отвязав носовой, я быстро протопал на ют и принялся выбирать якорный конец через транец. Заплескала вода, причал тронулся удаляться…
Плыть или не плыть? Вот в чем вопрос…
Этот вопрос возник настолько для меня неожиданно, что я выпустил уже вертикальный канат якоря, яхту повлекло, разворачивая вялым течением, она колыхнулась и встала параллельно береговой линии.
Со скорпионами, конечно, беда. Я бегу от погрома. От вины за лабораторию, вверенную моей власти. Не смог обеспечить охранный режим, и стряслась экологическая катастрофа. Но действительно ли я бегу от ответственности?
Нет. Я бегу от нее.
Женщина – вот главное, что преследует. Только сейчас я осознал это с полной ясностью. Перед мысленным взором плыли события прошлой жизни. Все они имели конкретные имена. Ада… Любава… Миранда… И, конечно, сквозною нитью – Бедняжка… Сюжет один: сначала восторги, потом проблемы, потом тупик. И все кончается бегством.
Только возможно ли убежать?
Ведь если вдуматься, целый огромный мир – сплошь женщина. Куда ни ткнись, она поджидает, когда я стану свободен. При вариабельности внешних данных и разнообразии типов характеров, ее цель одна… Мне сделалось душно, расстегнул тесный ворот… Конечно, конечно, бежать в никуда – сумасшествие. Однако не большее, чем оставаться на месте. Я не идиот, моя психика в норме – если понимать под психической нормой пожизненное терпение к затягиванию удавки. Я понимаю, мир так устроен. Практически я смирился. И все же две вещи постоянно сводят меня с ума: невозможность жить без любви – и осознание небесконечности той любви.
Вот от этого не сбежать. Невозможно сбежать от себя.
А так ли уж невозможно?..
Страшная мысль озарила мои терзания. Покосился на мачту. Она вздымалась могильным крестом. Тускло поблескивали натянутые ванты и штаги. Призывно болтались готовые к делу фалы от парусов. Мгновенье-другое я прикидывал варианты. В сущности, вариант был один. Всегда.
Я встал под мачту. Взял стаксель-фал. Надежным морским узлом скрутил петлю. Оглянулся по сторонам…
И продел в петлю голову.
Умереть легко. Один шаг – и всё.
Я поднялся на рубку и вышел к самому краю. Внизу, в полутора метрах, серела палуба кокпита. Вполне достаточно, чтобы ноги повисли, подрагивая… Если уж уплывать, то в абсолютное никуда, в безвозвратную, окончательную свободу, где ни одна баба при всей ее энергичности не сможет меня достать. Всего один шаг… Если не сейчас – то когда же?..
Потому что если это не сделать, все опять вернется на круги, жизнь заложит новую петлю с все той же пошлой точкой фиксации, с фальшивым прощением, с вздорными обещаньями, с ложью счастливой развязки – и с последующим, методичным пожиранием ею меня. А одиночество, это хроническое удушье, будет вечно тянуть на свидание с отзывчивой женской душой.
