Игорь Белисов - Скорпионья сага. Cкорпион cамки
Обзор книги Игорь Белисов - Скорпионья сага. Cкорпион cамки
Игорь Белисов
Скорпионья сага. Скорпион самки
© Белисов И. 2015
* * *Положи меня, как печать, на сердце твое,
как перстень, на руку твою:
ибо крепка, как смерть, любовь;
люта, как преисподняя, ревность…
Обстоятельства книги имеют к автору столь же малое отношение, что и Землепашец к природе.
Слова
1
Все это не должно было случиться.
Он изначально меня не понимал.
Мы слишком разные. Я – женщина, он – мужчина. Не в этом дело. Сами звезды настроены против нас. Он – Скорпион по гороскопу. А я – Стрелец. Два смежных знака, вода и огонь, не лучшая комбинация. И все же, мы почему-то встретились. Наверное, чтоб меня извести.
И так всю жизнь.
Похоже, он не очень-то мной дорожит. И как будто норовит ускользнуть. Вряд ли со зла. Скорее, общая леность жизни. Словно женщина для него – так, одно из явлений, не самое важное, не очень-то и хотелось, не он первый, якобы, начинал. Позже я убедилась: это в духе членистоногих – не покоряться до последней возможности. Конечно, не все они – скорпионы.
Но неужели, все мужчины – самцы?
В конце концов, он пригласил меня на свидание.
До этого кривлялся только. Пытался шутить. Все шуточки – про зверей, да про зоопарк. Кажется, он на этом повернут. Псих. Думает, если я – девушка из провинции, то не нужно меня принимать всерьез. Я не стала разубеждать. Пусть считает себя самым умным. Только все равно вышло по-моему. Из всех мест, что он предлагал, я выбрала Парк Культуры. Потому что это находится на моей ветке. В метро я ориентировалась, а выйдя в незнакомом месте, могла заблудиться. Хотя жила здесь вот уж второй год. Ну не могла же я признать себя дурой. Перед ним. Тем более что я – не дура.
Когда собиралась, помада выскользнула и закатилась. Пока доставала, вся извалялась в пыли. Намыливая руки, забрызгала кофточку. Прикинув другую, вспомнила о зиме. Оделась потеплей. Вышло нечто среднее между Снегурочкой и Дедом Морозом. Все раскидала. Выбрала поизящней. Куртка из «Польской моды». Сапоги из «Лейпцига», на шпильках, демисезонные. Цвета не сочетались. Хотелось плакать. Тушь для ресниц стоила четверть стипендии. Часы не шли, а кололи в самое сердце каждым дерганием секундной стрелки.
Выяснилось, что метро «Парк Культуры» и подлинный парк – не совсем одно и то же место в реальности. Подсказал молодой человек, симпатичный, лица не помню, вскинул руку в том направлении, и я побежала. Ревели машины. Тросы моста подвывали. Встречный ветер трепал и жалил. Я частила на шпильках, боясь поскользнуться. За рекой виднелось обледенелое чертово колесо.
Похоже, здесь. Храмовая колоннада с барьерчиками турникетов. Уточнила у билетерши. Да, это парк, сказала тетка, но не сезон. А у самой в руках цветы. Бред какой-то. Мои шпильки не подвели, только ноги успели подмерзнуть. Часы на столбе – опоздала на пятнадцать минут. Не так уж и много для девушки. Конечно, если он – настоящий. Оглянулась по сторонам. Гордо так повращалась.
Его нигде не было…
Вас когда-нибудь жалил скорпион?
Я не о той истории – девической, глупой. Я всерьез.
Жало скорпиона когда-нибудь пронзало вас лично?
Представьте: вы – женщина, приходите домой. Никого нет. Тишина. Вы устали. Возраст не при чем, просто, большой город, столица. Вы раздеваетесь: что-то скидываете в прихожей, что-то в гостиной, что-то вообще не помня где, и прежде чем заставить себя влезть под душ, валитесь на кровать. Двуспальную, супружескую, пустую. Все, что, возможно, было до того, не имеет значения. Как говорил мой знакомый психиатр, всякое значение – лишь бред значения. Вы желаете одного – забыться.
И тут случается это.
Вы вскакиваете, как ужаленная – что за чушь, без всяких «как»! – вы ужалены, в самом деле, моментально осознаете всю нелепость, некрасивость, неприятность, непоправимость…
Там, где только что отпечатались вы, чернеет на простыни гаденькое чудовище.
А теперь представьте: вы кое-что понимаете в скорпионах. Вполне достаточно, чтобы знать, к примеру, о скорпионе тунисском: на его счету девяносто процентов всех летальных исходов. Вы не уверены, что это именно он. Но даже если ужалил кавказец или азиат, вряд ли запрыгаете от восторга. Во-первых, это, прежде всего, больно. Во-вторых, очень-очень больно. И в-третьих, это настолько страшно, насколько вообще может хотеться еще пожить.
В данном случае смерть не приходит мгновенно. Ее приближение будет растянуто на часы. Вы последовательно пройдете через все стадии – от покраснения кожи до финального помутнения мысли.
Смешно, но это правда: карусель, мельканье картинок, вся ваша жизнь проносится перед глазами.
Смешного мало: единственный, кто может вам помочь – тот, из-за кого вы умираете…
Познакомились мы с ним еще студентами. Зимние каникулы, 1990 год.
Сама я из Новгорода. Поступила в столичный институт. Жила в общаге. А после каждой сессии была обязана приезжать домой. Так хотела мама. Она переживала, тосковала. Что мне оставалось делать? Если честно, я по дому не очень скучала.
Там жили сестрица и мамин муж, мой отчим.
Папа нас бросил, когда я пошла в школу. Связался с какой-то девицей и сгинул. То есть, он где-то теоретически существовал, о чем свидетельствовало поступление алиментов на мамину сберкнижку. Но с нами он больше не общался. Когда мне исполнилось восемнадцать, прекратились и алименты. Мама вышла замуж спустя месяц после ухода папы. Через год появилась сестрица. Я не хочу сказать худого про маму, но мне очень трудно поверить, что новый муж может созреть в столь рекордный срок. Сестрица родилась недоношенной, много болела. Мама выматывалась и злилась. Отчим ходил на работу. Поначалу он проявлял энтузиазм по поводу нашей семьи. Вскоре загрустил. Потом начал пить.
Последние годы школы вспоминаются как сплошная тоска, из которой жизненно необходимо вырваться. Моим будущим не занимался никто. Рассчитывать я могла только на себя. Пока сверстницы шлялись на танцы, я монашкой сидела дома, пока отваливались в ПТУ, я зубрила учебники, пока теряли девственность, я посещала подготовительные курсы, пока выскакивали замуж, я изучала справочник для поступающих в ВУЗ ы.
В результате я сделала это. Поступила в медицинский. Сама! И не где-нибудь, а в столице. Вот так! Правда, не на лечебный, а только на фармацевтический. Недобрала баллов. Зато, познакомилась там с Анютой.
Каковы же были удивление и восторг, когда выяснилось, что мы с Анютой – землячки. Само собой, тут же стали подругами. Удвоив усилия, выбили комнату на двоих. Мы вместе учились, вместе проживали в общаге, вместе ездили на каникулы. Мы были производной одной провинции, замкнутой на себя. Перешли на второй курс, но столица раскрываться нам медлила.
Тогд а-то мне и подвернулись эти путевки.
Был такой поезд, студенческий туристический. Он выходил из столицы, шел по разным городам и возвращался в столицу. Первым пунктом маршрута стоял ни много, ни мало, мой Новгород. Я вдруг поняла, что рождена путешествовать.
Подбила Анюту. Она не хотела, но я-то настойчивая. Такой шанс: взять путевки, заранее съездить домой, повидаться с кем нужно, нанести все визиты, раздать все гостинцы, а когда поезд прибудет в наш город – подсесть. Анюта поартачилась да сдалась.
И мы с ней рванули…
Едва войдя в поезд, я тут же увидала его. Но что это – именно он, осознала не сразу. Их было двое – он, и еще один парень, шустрый такой парнишка, все вертелся, подмигивал, в тот же день подкатил к нам знакомиться: Кеша. Терпеть не могу наглых, хотя… Анюте Кеша тоже понравился.
Кешин товарищ интереса к нам не выказывал.
Шел второй день нашего путешествия. Мы осматривали кремль города Пскова, в группе туристов держась уже как бы нас четверо. Кеша хохмил, сам веселился и зажигательно развлекал нас – а он брел, отстранившись в загадочной меланхолии. Помню, было так холодно, дул ветер с реки, летел мокрый прилипчивый снег. Я поеживалась, пытаясь спрятаться в воротник. Анюта с Кешей ушли немного вперед. Я отстала. Сама не знаю, зачем.
Он поравнялся и навязал мне свой шарф.
Я поблагодарила. Начали разговаривать. Так, ни о чем, дежурная вежливость. Он строил фразы сдержанно, интеллигентно. Сразу видать – из приличных. И как будто меня побаивается. Глядя вдаль, он изредка на меня косился, но этих мгновений было достаточно. В глубине его глаз мерцал мутный испуг.
Похоже, это меня и привлекло – его передо мной страх.
К Питеру мы катили уже в одном купе. В Таллинне он не отходил ни на шаг. В Риге начал пошучивать, в Каунасе чертыхаться, в Вильнюсе нудить. А в Калининграде – вручил мне найденный на взморье янтарь. Последним был город Брест. На подъезде Анюта призналась: ей нравится Кеша. Что, если она с ним… Я выдохнула: валяй. Подруга и друг удалились осматривать Брестскую крепость. В купе мы остались вдвоем, я и он.
