Максимилиан Гюбрис - Избранное. Поэзия. Драматургия
Страсти по Вертеру
/ В перечитывании Гёте /
Милый, добрый Вертер,
Ты должен убить себя, друг мой.
Добрый романтичный влюблённый,
Тебя просят уйти.
Святой Валентин, честный Вертер,
Увы, светит не по тебе.
Благословенье льётся в твоё окно,
Но пурпурная блядь не с тобой.
Ах, она смеётся с другим, Вертер; —
Под утро, она – демон бессонных грёз.
Весь мир, как перевёрнутый отвратно гей;
Твоих им не нужна глубь высот.
Ей не нужен такт твоих высот, Вертер,
Ей не нужен голубой такт сердца;
Ты должен убить себя здесь:
Она – только лишь призрак.
Спасайся! Но, скраденный чужою зарёй,
Найдёшь ли спасенье в бездне?
Спасайся, Вертер,
Устремись к живой!
Ах, сумеешь ли лететь не с грустью
В раннее новое солнце,
Жертва неземной мести?!
Спасайся, друг мой…
Ибо тебе должно пасть в смерть.
Памфалон
Здравствуйте, господин Памфалон!23
Храм дивленной природы – ваш дом;
Птицы воспитали ваш сон.
Полицмейстер к вам не лезет в окно,
Господин Памфалон;
Проклятия, натуралист Памфалон,
Не хмурят ваш небосклон.
Революции: —
Пожар революции на ваш холм, —
Не всползёт он:
Ваши мыши, ваши плющи
Не станут фьюнеральным огнём.
Летней лютне фавн споёт в унисон,
И нимф странных станцует сонм,
И ночью у вас свет, точно днём,
И предательств не слышен стон.
Вас не мучит мысль о государствах,
Бес Памфалон, —
Вы пережили зло Государства.
Вы верите в предвечный закон,
Шут Памфалон? —
Утренним облаком от всех скрытое Царство.
В Песнях Света Иманта Раменьша24
…Виденное преображает мнимость,
А мнимое не в силах боле испугать
Коварным, в раз, своим исчезновением;
Волшебная то прелесть – светлое схождение
Чувственного вида в многоголосу мысль,
И чувственного сна скольженье в явь,
И сказочной души that «with my light»25.
Когда бы ангелы, в своих благих крылах,
Могли бы столь легко сходить по нитям звёзд
К очам, тут внемлющим любви надежд!
Когда бы птицы столь легко могли бы петь
На языках, понятных избранным мечтам,
В страстях чудной волшбы незлобливых невежд! —
Да так и есть! Движенье тайно дивных струн
Обяжет голос сокровенных утр плыть
Созвучно пению, в сердцах, эфирных станц; —
Да будет счастлив всяк, постигший эту песнь,
И незабвенен будет миг that «of the start».
Сонет к Матери
О, что скучней того, чтобы считать года!
Слагать напрасным цифрам дифирамбы,
Напрасным вздохом возвеличивать всегда
Часов банальный ход пред старой лампой?
О, нет! Прелестней много-больше, в сотни раз,
Смотреть в перспективу дней желанных;
Не правда ли, сколь больше привлекает глаз
Волшебный шарм часов и лет не знанных!
Да, памятны сценарии для нас тех грёз,
В которых светом чаяний теплились очи:
Когда же не погублен мир их зрим всерьёз, —
Чрез всяку грусть, путь к радости упрочен.
Красот души младой нам с возрастом достигнуть;
Стары людские дни, коль это не постигнуть.
К 450-летию Шейкспира
(Гимн во здравие Души)
Дух романтический,
За здравье мертвеца испью —
Как завещал поэтов друг26,
Священной птицы песнь27
Лететь пребудет вкруг,
И мир фантазии, и весть
О правде чувств величит пусть
Мусический священный час!28
В признаньи незабвенных фраз,
Грядущее великое Позавчера29
Пребудет в истинных очах
Своих магистром таинства:
Целебно времени Души искусство.
Слав вечных гений торжества!
Вино да будет высшею водой
В преображеньи своих всех свойств; —
Пьяненье предстанет трезвостью:
Действительность черты той: —
Чист богатых в бедном дух,
Кристальных просветлений суть,
Дар заповедных королевств,
Воздушных и земных безумств,
И, волей дивных муз, мир свадебств
Не слепых и не ревнивых,
И Время – не больных убийц.
(Что ж, Созидание, – за Смерть?)
За Здравье, Превосходный Дух!
За здравие воистину Той30,
Кто во кругу всех вех и лиц,
В ядре земных всех толщ, судеб
И всех божественных рождеств; —
Питаема воспетой смертью,
Своей грезой бессмертна здесь.
Жизнь Оной да наполнит рог чудес, —
Сонм Дня, со мною да испей сей свет!
Клятва Гиппократа
ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ
За изучением Гераклитовой и Сократовой логики, в некотором постижении Эллинского «учения о словах» в былых и современных сочинениях, в частности, этак, перечитывая М. Хайдеггера, мне недавно пришла мысль, пока-что в поверхностном роде, исследовать достояние всей завещанной быть истории медицины, а именно, оригинальный текст всем-известной Клятвы Гиппократа, каковая, как известно, была изменена в России на клятву Советских Врачей. То, что много толков разного рода и разного основания ходит вокруг идеи интерпретации сего произведения, то – правда, однако ж таки, всего лишь в силу собственного любопытства, избегая при этом вникать в оные сторонние мнения, мне захотелось самостоятельно поразмыслить над текстом. Я как будто услышал некий голос в себе, который призвал меня к этой затее. То, вправду, стало великим удивлением для меня, когда совсем недавно, несколько дней назад, Я узнал о том, что в Ватикане было посажено сакральное дерево Гиппократа. Должно быть, сие – знамение; этакое доброе совпадение; так, в мыслях о том, что мой сын – католик, моя мать – православная, сам Я – независимый протестант, а мой отец – закоренелый учёный агностик, да, и вообще, в мыслях о том, как много представителей разных конфессий пребывают в честном служении искусству Гиппократа, так, несомненно, и у нас, в России, – во всех этаких мыслях, Я нахожу ныне совершенно необходимым уравновесить истинные чувства жрецов медицины в едином её пантеоне, коль скоро, если я думаю о том, что нынешнее признание нетрадиционных методов лечения профессорами науки не может ответно не побудить духовную Россию к ново-принятию и к некоторому переосмыслению перво-этического завещания ученика божественного Асклепия. Вообще, сия тема – новоизложение оригинального текста Клятвы Гиппократа (так, взять на уровне опять-таки философа-логиста Хайдеггера) – суть, тема, на мой взгляд, достойнейшая наиболее глубокого погружения в сокровенный мир Ионического языка; для тех, кто последует сим путём, сие может стать превеликим из достижений в области философии и естествознания. На Русском, да будет сказано то ко всему энтузиазму авторитетнейшего Кабинета Древне-Греческого языка и культуры.
Вам – задача Школы Эллинской нового языка:
Говоримое от природы добродетельных сил,
Не убудет ни в сердце, не избудет верности слова;
Муж, произнесший великую клятву светилу,
Положил ей быть навсегда нерушимой твердыней
Исповедного знания продолженья жизни, —
Вверена та искусствам достойным в оной участии.
Разумевшего счастье и мудрость часа Сократа,
Сего добровидца пребудет священная клятва,
В веках поколений, чистою мерой деяния
И сохранения образа в практиках здравия.
Названного жреца Гиппократа Асклепиада
Многие смены пришедшее целебное слово
В Логоcе вечном раскроет, пусть, внятную правду
Для жрецов, идущих путями призвания, новых.
Вот, что сложено мной ко дню ныне из слов Гиппократа:
«Клянусь светом зримого глаз, зрящим светом, целебным31,
Клянусь божеством32, духом и чувством благоприязни33,
Умом, – его здравостью, – воспитанным к познанию,
Достоинством пола и детородящею силой;
Правом клянусь, в причащении Священною Чашей34,
Во свидетельстве всех престолов всех вер и религий
К послуженью в занятьях своих природной Идее,
Деять в истине о способностях, и не в дерзости,
И не в лукавстве: – скреплено то будь в буквах судеб всех; —
Дух правд учителя единю с духом родительским,
Потому учеников единю в духе с потомством,
Потому берусь и достаток делить с ними в нуждах,
И идею развития чистой школы искусства
Относить первому смыслу всех дружб, и не прибыли.
Да не будет силён ни единый из уговоров,
Ни один из законов или сложенных понятий,
Из тех, что испортить способны суть эталона
Заповедного человекоучастия в судьбах; —
Да не извратится с тем закон продолженья жизни
В данной клятве сей о практиках дел исцеления.
Сей закон – заведомо чужд идее любой умиранья35,
И да не станет поводом прерывания жизни,
В желании оной, в муже, в жене, паче в матери
Иль в обретшем человеческий образ зародыше; —
Потому время и чувство в больном Я разумею
Отнесённое чувству и времени их волежелания
К оздоровлению, равно то в зрении, в слухе ли,
В психике, во внутренних органах, – как и себе то.
Жизнь оттого посвящаю свою добродетели,
Чистой природе, в том, и непорочному смыслу;
В мир больного Я никогда не внесу ни неправды,
Ни злобы, вреда иль ревности, или растления36,
Из тех, что способны нарушить все-благость естества.
Да не будет предано мною из знанного, в тайне
Искусства, о людях сиих, слуху людскому ничто.
Да воздастся мне за служение дивной идее
Целительного человекоучастья счастьем
Вниманья людского и признания времени.
Преступившему клятву сию, лжецу, будет всё то
Обращённым против него во все-осуждение.
Похороны Войны
