Светлана Смолина - Медвежьи сны
– До завтра, Маш? – Он обернулся с порога, чувствуя себя почти виноватым. – Вернее, до сегодня.
– Спокойной ночи, – ответила она, не трогаясь с места, и посмотрела на грязные лужицы от растаявшего снега на полу. – И с новым счастьем, видимо.
– Да уж! – подтвердил Константин, пристраивая пустую коробку в углу прихожей. – С новым счастьем!
Маруся ушла в комнату, холодно отодвинула улыбнувшуюся Филькину морду, стянула с себя свитер и джинсы, нашла в ванной тряпку для пола и принялась тщательно протирать ламинат в три часа утра первого января, ползая на коленях среди грязных следов. В шкафу за неплотно закрытой дверцей переливалась серебром шуба, по стоимости не уступающая дорогой иномарке. Настоящий троянский конь, обманом проникший в ее дом. Маруся вымыла руки и открыла дверцу шкафа пошире. Ей и в голову не приходило, что можно носить на себе целую машину, вызывая острую зависть и ненависть женщин, понимающих толк в мехах. И не так был страшен сам факт появления шубы, потому что она давно научилась принимать дорогие подарки, не пересчитывая их стоимость в долларовый эквивалент. Но попытка купить ее… И эти люди в ее квартире… И уверенный голос Люськи «нам с тобой еще Любаню домой везти», объединивший мужчину и его «бывшую» в новогоднюю ночь.
Маруся достала из шкафа заискрившуюся в свете люстры шубу, накинула на плечи и уселась на краю одинокой постели. Филька обиженно смотрел на хозяйку из прихожей, но она перестала замечать его, как будто ушла в другое измерение.
Вот и хорошо, что не пришлось объяснять мужчине, что он не может остаться. Вот и замечательно, что эта ночь закончится, как и любая другая в последние месяцы, в одиночестве на широкой кровати. И правильно она решила, что Люська должна забрать своего заигравшегося любовника обратно. Ей никто не нужен, у нее есть воспоминания о прожитой жизни с любимым мужем, и этих двадцати лет достаточно, чтобы жить ими все оставшиеся годы, двадцать или пятьдесят – не важно. Маруся закинула замерзшие ноги на кровать, накрылась невесомой шубкой, стоимостью в престижную иномарку, и через несколько минут забылась тяжелым сном.Глава 8. Подаренный праздник
Она проснулась в середине дня от криков на улице, автомобильных гудков и ощущения, что в квартире она не одна. Иначе откуда бы взялся запах кофе, витающий над кроватью, и стук кофейной ложки о стенки кружки?
– Дима? – не открывая глаз, улыбнулась она, протянув к нему руки из-под сползшей с плеч шубки. – Что тебе не спится?
– Сейчас полдень! – сказал знакомый голос. – И мне уже часа четыре не спится.
– Как ты сюда попал?
Она распахнула глаза и натянула шубу на голые плечи.
– Открыл дверь и вошел. Ты забыла, что раньше это была моя квартира?
– Все это время у тебя были ключи?
– И заметь, я ни разу ими не воспользовался, – с какой-то неуклюжей гордостью заметил он.
– До сегодняшнего утра, – укорила Маруся. – Почему же ты изменил своим принципам?
– Потому что ты бы не открыла мне дверь.
Он был в несвежей рубашке с расстегнутым воротом, с помятым лицом и небритым подбородком, и она поняла, что до дома он не доехал.
– Зачем делать завтрак в чужой квартире, когда можно подать своей пассии кофе в постель?
Он ничего не ответил и протянул ей кофе. Маруся помедлила и взяла из его рук дымящуюся кружку. Он опустился на край кровати и бесцеремонно смотрел на ее голые руки и упрямо наклоненную голову.
– Может, теперь поговорим?
– О чем, Дима? О погоде? Или о том, кто догадался высадить в дубовой роще ель, да такую красавицу! – нарочито легкомысленно защебетала Маруся, глядя мимо за окно. – Или почему тебе не понравился галстук, который я подарила. Мне всегда казалось, что галстуки я выбирать умею.
– Поедем, у меня для тебя сюрприз! – предложил он, пропустив поток пустых слов.
– Еще один?! – неподдельно ужаснулась она.
– С первым ты даже ночь провела, значит, не так все плохо!
– Как я провела ночь, это мое дело. И то, где был ты, меня тоже не касается.
– Не там, где ты думаешь! – сообщил он и отставил свой кофе на тумбочку.
– Я вообще о тебе не думаю, – с вызовом соврала Маруся. – Хотя нет, я думаю, что это возмутительно, припрятать комплект ключей, чтобы иметь возможность вломиться в мой дом…
– И сварить тебе кофе в первое утро нового года? Ужасное преступление! Вставай.
– Я никуда не поеду, с меня вчерашнего дня хватит.
– Прекрати трусить! – Он склонился над ней, всем видом показав, что отказа не примет и вытащит ее из кровати, даже если придется применить силу. – Ты едешь, и без разговоров.
Она с ослиным упрямством мотала головой и мучительно противилась желанию потрогать щетину на его щеке. Щетина отросла очень быстро и подчеркивала глубокие складки у рта и обманчивую ямочку на квадратном подбородке.
– Что ты? – напрягся он, пытаясь прочитать ее взгляд.
– Я не могу взять шубу, – неожиданно для них обоих сказала Маруся и совершенно предсказуемо для себя прикоснулась пальцами к уголку его рта. – Ты думал, что можешь купить меня?
– А если бы я подарил ее после? – Он не стал уточнять, после чего, но ей и не требовалось пояснение. – Ты бы сказала, что я расплатился?
Он перехватил ее пальцы и прижал к губам, но она приложила и вторую ладонь к его щеке, приласкала, а потом обхватила за шею и потянула на себя.
– Машка! – выдохнул он и навалился, как медведь на охотника, подмял под себя, но стал не убивать, а целовать, царапая беззащитную шею.
Чертова шуба мешала добраться до ее тела, но он боялся выпустить примадонну хоть на мгновенье и тискал сквозь шубу, как охотник на мамонтов, застигнувший в кустах женщину из чужого племени.
Филька стоял в ногах постели и, поджав хвост, наблюдал сцену борьбы, не понимая, стоит ли вмешаться или просто полаять для проформы.
«К вам гости, господа! К вам гости, господа!» – все твердил и твердил настойчивый звонок сержантским голосом, пока, наконец, мужчина не осознал, что в квартиру звонят.
– Не открывай! – простонала Маруся, удерживая его. – Пусть катятся к черту!
– Это Костя. Нам надо ехать!
– Господи, не сейчас же!
– Сейчас! – подтвердил он и ушел в прихожую, сопровождаемый собакой.
Маруся перевернулась на живот и уткнулась полыхающим лицом в подушки. Константин рассеянно заглянул в комнату и тут же отвернулся, покраснев, как девушка.
– Скажи, пусть подождет, мы будем минут через двадцать!
Хозяин выставил охранника, выпустил за порог заскулившего Фильку и вернулся в комнату.
– Вставай, Машка!
– Я слышала, у нас есть двадцать минут? – осторожно спросила она.
– У тебя есть пять минут на одевание и пятнадцать минут на то, чтобы доехать до места назначения, – вздохнул хозяин, глядя на ее длинные ноги с узкими щиколотками и недовольно дернувшиеся лопатки. – Или ты мне весь праздник испортишь.
Она села в кровати и потянула шелковую рубашку через голову.
– Давай я тебе дома праздник испорчу! А то ты опять что-нибудь вытворишь на людях!
– Мы сюда еще вернемся, – покашлял он и отвернулся.
– Если ты хочешь… – спохватилась Маруся, устыдившись своей попытки соблазнить мужчину.
Верный Константин, коротко взглядывая в салонное зеркало, вывез их из города и, притормозив на обочине, принялся кому-то звонить. Маруся молчала и терпеливо ждала. Дмитрий Алексеевич смотрел в окно с непроницаемым лицом, и она все думала, что будет потом, после сюрприза, когда он, как и обещал, вернет ее в квартиру. Или не надо никакого «после»? Она страшилась этого «после», потому что знала, что все изменится раз и навсегда. У нее не останется оправданий не открывать дверь, грустить о прошедшей жизни, уверенно смотреть в глаза сплетников, зная, что ничего не было и быть не может.
– Смотри! – Он взял ее за руку. – Вон там!
Послышался странный звон, а потом он стал определенно громче, и ей уже не казалась, а ясно виделась тройка лошадей, запряженных в сани. Лошади были немногим темнее снега, с черными мордами и белыми гривами, и неслись прямо в их сторону.
– Какое чудо! – завороженная невиданной ранее картиной выдохнула она. – Как в сказке!
Дмитрий Алексеевич оглядел ее с нежностью и приглушенным голосом пояснил:
– Одно волшебство за другое!
Но Маруся не поняла и следила за лошадьми, по-детски приоткрыв рот и распахнув изумленные глаза. И когда недалеко от дороги тройка замедлила бег, а колокольчики стали оглушительными, он выбрался в сугроб и подал ей руку. Над лошадиными мордами поднимался пар, а за лошадиными крупами улыбался бородатый мужичок.
– Как и просили, лучшая тройка!
– Для кого?
– Для тебя, дурочка! – Хозяин указал на пустующие сани. – Мы едем кататься!
Откуда-то в багажнике нашлись два огромных желтых тулупа, словно сшитых в позапрошлом веке, и вполне современные унты, которые ей пришлось надеть вместо несерьезных сапог для прогулок по зимнему Парижу. Пока она натягивала овчину поверх своей дубленки, Константин недовольно качал головой, хмурился и как будто силился что-то сказать, но так и не решился.
