Валерий Петков - Оккупанты
Дворец культуры сильно обветшал, и Дед всякий раз с грустью это отмечал. Из-за высоких торжественных колонн называл его – Рейхстаг.
Когда-то здесь день-деньской бурлила жизнь: более полусотни различных кружков, несколько тысяч участников, большой зал видел многих звёзд эстрады и кино. В торжественной обстановке вручали Деду награды, дарили приёмники с именными табличками. Ламповые, радиолы, потом транзисторные пошли. Знаменитая «Спидола». Магнитола «Сигма» до сих пор стоит дома на подоконнике.
Теперь на месте корпусов завода – огромный торговый центр. Бродят редкие покупатели по широким коридорам, экскурсантами дорогого музея.
Комбинат питания, гордость и радость, – снесли. В день выписки Деда из клиники.
Война! Тихая, ползучая, разрушительная и страшная.
Он поддерживал под локоть худенькую седую женщину. Одетую скромно в светло-коричневую кофту, юбку в тон. Волосы короткие, белым пухом. Слегка сутулая. На площадке между этажами постояли немного, отдышались.
– Спасибо, что мне попались так удачно.
– Это ничего. А вон тут сколько народа, – заулыбался Дед на пороге большого зала, пропуская вперёд спутницу, – да и народ боевой какой!
Они вошли в зал. В середине был большой стол, вокруг которого сидели люди. В основном старушки. Стариков совсем немного. Шумели, что-то рассказывали друг другу. Собирались не часто и теперь делились новостями в ожидании начала собрания.
– Ещё двое оказались живыми! – Крикнул дедок-подросток справа от двери, облокотившись на палочку.
– Шаркаем пока, – засмеялся Дед.
Вдоль стен зала высокие шкафы. За стёклами многочисленные сувениры. Их дарили некогда делегации разных республик и континентов. Больше сорока стран продукцию ВЭФа закупали.
На заводе трудилось около двадцати тысяч человек, а ещё филиалы по всей республике.
Дед уплатил взносы председателю, выправил членский билет, присел недалеко, чтобы лучше слышать.
– Теперь порядок с документами!
– Это не главное, – ответил председатель.
– Главное, чтобы все были здоровы, – подтвердил Дед.
– Согласен.
Дед всматривался в сидящих, оглядывался по сторонам, пытался вспомнить, кого же сегодня нет. И почему они отсутствуют – прихворнули или уже и не придут больше?
Председатель что-то сказал. Дед не расслышал, улыбнулся для приличия.
Как-то председатель рассказывал Деду: решили, что отец не вернётся из концлагеря, и назвали его в память об отце Арвидом. А тот чудом выжил, вернулся. Так и стал Арвид – Арвидовичем.
– Двойная радость, – пошутил тогда Дед.
Арвид засмеялся.
– Отец думал, что его не загребут, всё-таки пятеро детей, а его забрали фашисты и в концлагерь, потому что отказался идти в легионеры. Умудрился остаться живым. А его брат – ноги в руки и в партизаны, – рассказывал Арвид.
Дед удивлялся, а Арвид, словно извиняясь, говорил, что тут каждому столько есть чего рассказать! Только вот уходят, так и не оставив воспоминаний. Ордена, медали во всю грудь, а за что награждён? Ведь не просто же так. Даже взять хотя бы серьёзные, боевые награды. Стесняются, что ли?
Изредка кто-то ещё подходил, Дед не мог различить без очков. Шум в зале нарастал.
– Так! – Встал председатель. – Вы пообщались, обменялись информацией, повеселились. Давайте будем начинать наше собрание. И надо поставить на голосование перевыборы председателя. Я уже хочу отдохнуть.
– Почему? – спросили из зала.
– Потому что мне восемьдесят по паспорту, а я себя ощущаю на сто.
– Отчего же так? – вновь спросили из зала.
– От хорошей жизни! В войну, а особенно после войны. И как босиком по морозу ходил в Ригу, по три-четыре часа стоял в очереди за буханкой хлеба, а потом назад десять километров пешком. И лесных братьев помню. Пришли, у мамы стали требовать масло, сало, яички, хлеб. Она говорит, нет. Семья большая, детишек пятеро. А он из «шмайсера» веером от пояса, и прострелил канночку с молоком. Чудом маму не застрелил. Пацаном я был, но всё помню.
– Ну, молодец. А всё время скрывал! Вот спасибо, что рассказал биографию! – Женский голос справа. – Я думаю, когда мы собираемся, о каждом здесь можно много рассказать интересного.
– Ладно. Давайте начнём. Посидим, повспоминаем. Когда все дела решим. Нам тут ещё пару раз собраться, и Дворец культуры закроется на капитальный ремонт, будем в другом месте встречаться. Давайте проверим списочный состав. Внимание! Прекратили все разговоры!
Шум не стихал, переспрашивали друг друга, что-то записывали на листочках в клеточку из старых тетрадок, выданных председателем.
– Тишина! – Председатель старался перекричать. – Дисциплинка хромает. Будем составлять список на праздничный приём 9 мая. Желающие могут записываться. По сто грамм, закуска. Концерт будет. Всего триста мест выделено на всю страну. Я буду проверять по списку, а вы говорите «да» или «нет». Ещё предлагают пансионаты для престарелых. Двухместные номера, на берегу озера, с питанием. В переводе на евро – шестьсот двадцать. Есть желающие? Подумайте. Если есть приватизированная квартира в Риге, вы её оставляете рижской Думе и переезжаете в пансионат, а Рига доплачивает разницу между вашей пенсией и содержанием.
– Я там через три месяца помру! Слава Богу, пока держимся с Зятем, – подумал Дед.
Записываться на праздничное застолье он не стал.
– Сегодня день рождения у нашего товарища, подруги. Разрешите преподнести от вашего имени шоколадку, – объявил председатель.
Старики в зале оживились, стали смеяться и аплодировать.
– Спасибо большое!
– А вот наша поздравительная открытка, с автографами ветеранов. На добрую память.
– Ой, как приятно! – раскраснелась давешняя собеседница Деда.
Достала из сумочки пакет с конфетами. Обходила собравшихся, дарила по две конфетки, шуршала синими фантиками, улыбалась.
– Теперь о молодёжи. Те, кому исполняется в этом году девяносто и девяносто пять лет, получат от России разовую помощь – сто долларов. Не сильно много, раньше было двести, но надо понимать обстановку и сказать спасибо. Латвия нам по такому случаю не даёт вообще ничего. А Россия перечисляет пенсии и пособия, несмотря ни на что, в двадцать одну страну мира, где находятся ветераны и участники Отечественной войны. Так что никакой изоляции России нет. Это американцы делают третью попытку стравить Россию с Германией и задавить. Но вряд ли у них получится. Тем, кто им помогает, я хочу задать вопрос – почему вы хаете страну и до сих пор живёте в России? Путина ругаете, законного президента, которого поддерживает значительное большинство!
– Кошмар! – вскрикнул седой ветеран с непропорционально большими ушами. – Некоторых уже лишили депутатской неприкосновенности и скоро, очень скоро они будут арестованы. Давно пора!
– Если кого-то интересуют вопросы коммунальных платежей и другие вопросы, принимает депутат рижской Думы.
– Повторите! – потребовал круглоголовый старик напротив.
– Что повторить?
– Всё.
– В следующий раз садись рядом. Запишите телефоны организации «9 мая ЛВ». Эту организацию создал когда-то Нил Ушаков, теперь он мэр Риги. Они собрали пожертвования для ветеранов. Пятнадцать тысяч.
– Восемнадцать, – поправили из зала.
– Вот видите! Работают волонтёры, для нас стараются. Звоните туда. В штаб. Этот телефон круглосуточный. Они помогают не только деньгами, но и по вашей просьбе придут, дома помогут, в аптеку сходят за лекарствами. И доплатят, если не хватает денег. Машину найдут к врачам отвезти. Вни-ма-ни-е, детский сад! Расшумелись! Последний вопрос. – Председатель постучал ручкой по столешнице. – Мне только трое сообщили, что получили материальную помощь. Кто ещё получил? По заявлению. Надо отметиться в журнале. Кто хочет в санаторий, возьмите бланк заявления, заполните. Сделать надо копию паспорта и ветеранского удостоверения. Это тем, кто может ходить, если лежачий, за сопровождающего отдельно полная оплата. Тридцать семь евро в сутки.
– Неплохо, но не по мне, – подумал Дед.
– И ещё. Активнее обменивайтесь телефонами, общайтесь между собой. Больше информации друг о друге, потому что люди пропадают с концами, а узнаём об этом поздно. Человек умер, а мы ничего не знаем. Только из России получаю сообщения, им ЗАГС Латвии подаёт сведения, и мы узнаём последними, хотя они наши товарищи. Всех обходить нет возможности, да и помощников мало, к сожалению. Есть несколько молоденьких девушек, за восемьдесят годков, вон они сидят, улыбаются. Они и бегают за всех. Если раньше было человек двадцать, то теперь всего четверо. Если нет вопросов, предложений, тогда заканчиваем собрание.
– Как летом?
– Каникулы до сентября. Потом будем собираться в Доме Москвы, здесь начнётся капитальный ремонт.
– А субботник когда?
– Будет зависеть от погоды. Автобус закажем. Но до Дня Победы обязательно должны провести. Всё? Будьте здоровы и счастливы.
