Валерий Петков - Оккупанты
– Не выдумывай, пусть голова дышит, – возразил Дед.
– Так мы пошли его проведать в больнице, а он газету читает, сразу и не узнали. Теперь вообще от соседских бабуль отбоя не будет! – засмеялась Дочь Друга.
– Будут спать под твоей дверью на коврике, – прибавил Друг Деда, – гони ты их. У меня через пять минут голова от них распухает. Помоложе тебе найдём, а этих, древних, гони вон.
– Сын, поди, на врача будет учиться? – спросил Зять.
– Ещё не определился, десять лет всего, – ответила Дочь Друга, – и вообще ему не надо в медицину идти.
– Как не определился! – вскричал Друг Деда. – Гонщиком будет!
– Не каждый сможет. Латвийский гонщик – такой-то, такой-то. Язык знаешь? Главный вопрос! – поинтересовался Зять.
Кивнул мальчишка утвердительно.
– Он в садик ходил, в латышский, очень хорошо знал, разговаривал, бабушка латышка, а как теперь, в школе, разговорной среды нет, ни дома, ни там, забывает. Надо теперь немецкий осваивать, – пояснила мама.
– Вот, семьсот латышских семей готовы взять к себе русских детей. На перековку, – сказал Зять.
– Ну и что? Вернутся-то они в русскую семью, ну что-то запомнят, – засомневался Друг Деда. – Культура?
– Очень культурный народ! – иронично подхватил Зять. – Стою в аптеке, Деду покупаю лекарства. Сзади халда какая-то дышит в затылок. Смотрю сбоку. Одёжка на ней в коричневую клеточку, как на дворнике, болтается, беретик набекрень. Широкая, будто Рижский залив, грудь плоская, губки куриной гузкой сжаты судорожно и глаза злобой полыхают. Ну, думаю про себя, места мало, что ли, чуть ли не легла на меня? В пустой аптеке. Но не поворачиваюсь. А она говорит – вам повестка пришла от Путина. Приглашает в Москву. А вас не приглашает, спрашиваю её? Нет, я латышка! Видно, говорю, по одежде, по мыслям, интеллигентности.
– Я бы не стерпел! Послал бы её куда подальше! – возмутился Друг Деда.
– С психбольными весной и осенью надо аккуратно, – сказал Зять. – Говорить с ними тихо, не повышая голоса, вкрадчиво, чтобы не перевозбудились. Болезнь про национальность не спрашивает, вот что.
– Всё равно неприятно, – сказала Дочь Друга.
– Вот латышка вредная! – влез в разговор Дед. – Бзднула тебе под нос! Ах ты, стерва-баба! Поганка-мухомор.
– На бытовом уровне вся эта гнусь не очень-то приятна. Даже давление поднялось сначала. Потом говорю себе – успокойся. Твоё давление – это ей на радость! И успокоился. Теперь вот улыбаюсь, а всего-то один день прошёл. Но уже иду по улице – всматриваюсь в лица, ищу типично латышские и думаю: «А что у тебя на уме?» На кухнях, поди, между собой такое трёте! Европа! Там через слово – «сорри, сорри». Шагать ещё и шагать до уровня Европы. Латвия – мусорная канава Европы. Еврозона? Девальвация лата? Это выгодно только иностранным банкам, вот и всё. В другом качестве она не нужна. Других аргументов я не нашёл пока, – высказался Зять.
– Раньше как-то этой дури не замечал! – сказал Друг Деда.
– Я служил лейтенантом-двухгодичником в Риге. Перестройка ещё и в страшном сне не намечалась. Иду по улице, жарко, лето в разгаре, фуражку офицерскую снял, несу под мышкой. Вдруг мужик какой-то, возраста не разобрать, ну, знаешь, у психов вообще возраст трудно определить. Гибкий такой, стремительный, мимо пролетел, выбил фуражку из-под руки с криком – «Долой краснопогонников»! До забора добежал по газону, прыг, и исчез мгновенно. Так это всё быстро произошло. Что я за ним буду бегать? Поднял фуражку, пыль стряхнул, да и пошёл. Конечно, неприятно, но как можно обижаться на таких? Может, это его дочь была в аптеке? У безумия одно лицо.
– На злобе ничего не вырастает, – сказал Дед. – Гибнет просто, и всё. Только на любви вырастает.
– Это верно. Гибнет на корню, – согласился Друг Деда.
– Ах, хорошо! – Дед встал со стульчика, распрямился.
Зять зеркальце поднёс.
– Я, например доволен, – засмеялся Дед. – Голове легко и мыслям весело. Вот спасибо!
– Чем вас угостить? Чай, кофе? – спросил Зять.
– Не надо ничего, спешим, – засобиралась Дочь Друга, – сейчас дома будем стричь папу, сына.
Дед попытался пятёрку латов дать.
– И не вздумайте, не обижайте меня! – возмутилась Дочь Друга. – В церковь пойдёте, свечки поставьте за наше здоровье. Лучше скажите, когда поправитесь, обувь принесу на ремонт.
– Приноси в любое время. Руки у меня работают как прежде и ничего не забыли, – предложил Дед.
Вышли на лестницу.
– Ты, если занят или не можешь почему-то, позвони, я за продуктами сбегаю, – предложил Друг Деда. – Я же тут недалеко проживаю.
– Спасибо, – поблагодарил Зять.
Прошёл на кухню, волосы сивые подмёл, ссыпал из совка в мусорник.
Дед пошёл прилечь в спальню, а Зять стал готовить котлеты.
Когда заглянул проведать, Дед читал.
– Вот она, любимая моя книжка-книжища. Всем книгам книга! «Спутник партизана». Если её прочитаешь пару раз – в любой обстановке сможешь выжить. И в городе, а уж в лесу-то и подавно. Тут и как землянку вырыть, зиму пережить, костёр развести, скрытно передвигаться, маскироваться на местности. Что можно в пищу употреблять и как. Очень жизненная книга. Освоить, и не страшны никакие преграды. Тогда один равен сотне.
– Сейчас уже, поди, и не выпускают? – предположил Зять.
– С войны храню. Сейчас, если выпускать, так террористы могут во вред использовать.
– Тебе-то она зачем? Дома, в тепле.
– Она мне прибавляет силу. И воспоминания всякие. В основном хорошие, волнительные.
Дед явно что-то скрывал.
Глава 33. «Консилиум»
– Вечером пришла соседка Катрина и забраковала у Деда одно лекарство. Она сказала, что очень вредное, – доложила Зятю с порога Астриса.
– Что, семейный врач – дурнее соседки? Пусть каждый занимается своим делом. Вот великий врач – Катрина.
– Я не знаю, она так сказала. Она переболела и всё знает, что принимать.
– Мало ли чем и как она болела! – бушевал Зять. – Ведёте себя, как дремучие пещерные люди.
– Она много знает! – возразил Дед.
– Врач за свои действия несёт ответственность, лечит тебя много лет, а Катрина за свои советы ничем не отвечает, – крикнул Зять. – Сейчас доброхотов соберём со всего дома и консилиум устроим! Для чего семейный врач? Она прочитала выписку из истории болезни, показания, противопоказания и выписала лекарства. Баламутят тебя тут, голову морочат, сбивают с курса.
– Он с утра немного поел, хлеб. Печенье хорошее я ему дала, – сказала Астриса. – Катрина сказала, что зайдёт попозже. Вы тут разберитесь сами.
– Что это мужчине – печенье? Я сделаю котлеты паровые, суп сварю. С печенья не наешься. – Зять раскладывал из пакета в холодильник кефир, сок, фарш, кильку в винном соусе.
– Ну, я ухожу на встречу с подругой.
– Спасибо вам за помощь.
Астриса ушла. Через несколько минут звонок. Зять открыл двери.
– Вы кто?
– Катрина.
– Вы – доктор?
– Нет!
– А почему вы делаете такие заключения – это можно, а вот это нельзя!
– У него нормальный холестерин, зачем ему пить эти таблетки для снижения холестерина? У меня подруга – тридцать пять лет семейный врач. У этого лекарства сильный побочный эффект. Это модное лекарство для похудения, против ожирения, а Дед и так худой. Евросоюз ввёл новые нормы, а они неуместны в наших условиях, вот и всё. И врачам приплачивают за продвижение лекарств. Он выпьет, а ночью станет плохо. Что тогда?
– Семейный врач тридцать лет практикует в нашей семье. Претензий нет. Я не могу её подозревать в каких-то корыстных действиях.
– Я знаю её практику, она увлекается лекарствами. А у него нарушена микрофлора кишечника, и это вредно, когда много лекарств. Я купила ему капсулы для улучшения микрофлоры. Пищевую добавку, аппетит улучшить. Астриса уходила в панике – нельзя одного оставлять. Он еле ходит, он едва живой. Чуть ли не помиравши. Я пришла, гляжу – он в норме.
– Уже можно ненадолго оставлять одного. Она большой паникёр.
– Надо следить за давлением, солёное не особенно, чай чёрный, кофе. Надо оберегать его от этого. Сосуды у него ломкие, могут лопнуть. Хотя для его возраста всё более-менее в норме.
– Он так просто не сдастся. Хотя грустный ходит, без настроения.
– А кому старость в радость? Никому! Он привык один, дочка далеко. Мужчина не всегда правильно оценивает, какая у него настоящая сила. И продолжает думать, что он такой же, как до болезни.
Звонок. Дед пошёл открывать двери.
– Кого там опять принесло? – сказал Зять, выглядывая из кухни в прихожую.
– Мобильник принёс!
Лицо круглое, голова лысая, блестящая, как шар, глаза синие, плечи узковатые, голос глухой. Одет аккуратно, тёмная куртка, ботинки чёрные на толстой подошве, отполированы до блеска. Брюки тёмные, отутюжены.
– А, это вы! Сосед по палате, – пояснил Зять для Катрины. – Да у нас три мобильника! Он же мобильников боится, не понимает и видит плохо. Хотя и спасибо вам за заботу. Чаю попьёте?
