Евгений Орел - Баклан Свекольный
– Оскорбить хочешь? – невозмутимая Карина вальяжно вошла и картинно-медленно уселась в кресло напротив Бакланова. Сумочку положила на пол, сбоку от кресла. Вскинутая нога на ногу – и юбка выглядит ещё короче. Слегка раскачивая свисающей ступнёй, она кокетливо пошевелила пальцами облачёнными в ажурную ткань колготок.
– Так ты, значит, не можешь поделить душу между богом и дьяволом?
– Это ты о чём? – от удивления брови Фёдора невинно потянулись вверх.
– Да всё о том же, мститель ты наш, – спокойный тон Карины не очень сочетался с лукавой улыбкой.
Внутренне Фёдор напрягся, скрывая волнение от смутной догадки:
– Я не понял. Объясни, к чему это всё? Этот маскарад, вопросы какие-то странные. Чего ты пришла?
– Вопросы, Феденька, ещё впереди, – голос Карины постепенно приобретал строгие нотки. Улыбка с лица сошла.
– Какие вопросы? – Бакланов начал понемногу кипятиться. – Чего тебе надо?
– Так и что же это получается, – неуклонно продолжала Карина говорить обиняками, – значит, бог вчера проиграл?
– ???
– А дьявол одержал убедительную победу? Ха-ха-ха-ха-ха…
– !!!
– Как ты это называешь – не месть, а возмездие? Ха-ха-ха-ха-ха!!! Высшее правосудие?!! Ха-ха-ха-ха-ха!!!
Чем больше она хохотала, тем ясней Фёдор понимал, что в догадках не ошибся:
– Значит, мне ночью не померещилось.
– Что тебе не померещилось?
– Не валяй дурочку! Это ты была ночью в спальне!
– Какой ты догадливый, – снова засмеялась Карина. – А ты думал, это были твои галюники?
Кровь хлынула в мозги. Лицом ощущалась мелкая дрожь. Казалось, кожа пульсирует каждой порой. Меньше всего Фёдору сейчас хотелось видеть собственное отражение в зеркале.
– Твой диалог, Федя, с этим вторым «я» у меня записан, – заявила Карина.
– Чем это он у тебя записан? Шариковой ручкой? – сыронизировал Фёдор.
– Вот чем, – достала из сумочки портативный магнитофон.
Они вскочили одновременно, став напротив друг друга. Карина, пряча руку с диктофоном за спиной, быстро пресекла ожидаемые действия Фёдора:
– Ты не дёргайся, той кассеты здесь нет. Я же не дура!
– Не-е-ет, ты не ду-ура, – стоя напротив Карины, зловеще протянул Фёдор, – ты гораздо умнее, чем я думал. Шпионка прямо какая-то. Мата Хари.
– Я польщена сравнением с Матой Хари, – съязвила Карина.
Понемногу Федя начал оценивать ситуацию более трезво. Не верилось ему, что Карина записала его ночной бред. Ну с чего вдруг приходить к нему тайно, да ещё с диктофоном? Глупости какие-то!
– Да ничего ты не записала! И вообще, чё ты приходила сюда с диктофоном? Что ты собиралась тут записывать? Короче, ты меня на понт берёшь, правильно? – не очень уверенно Фёдор попытался вывести «Мату Хари» на чистую воду.
Только вот сверлила его мысль – а вдруг и на самом деле записала? Это же катастрофа! Что он там такого наговорил! Ужас! И он же помнит не всё.
Карина оставалась невозмутимой:
– Напрасно ты так думаешь. Хотя я тебя понимаю. На твоём месте я бы тоже мандражировала. Надо же! Отомстить за какую-то мелкую обиду! Столько лет прошло! «Выпусти пар», правильно? Ха-ха-ха-ха-ха!
– Дай послушать кассету! – перебил Фёдор. – Где она?
– Нет-нет, послушай лучше меня, – не унималась Карина. – Ты правильно сказал, что Выдру эту… Олю в смысле… что ты её… того… в беспомощном… (она никак не могла произнести юридический термин) как ты там сказал – изнасиловал с использованием беспомощного состояния потерпевшей.
– Погоди, – снова перебил её Фёдор, но Карина не дала ему и слова сказать:
– Слушай, откуда ты взялся такой умный? Пьяный в дупль, а изрекаешь такие слова, что я и трезвая не могу выговорить!
– Да погоди ты! – начал было раздражаться Фёдор.
– Дай мне договорить! – прикрикнула Карина. – Объясняю один раз и больше повторять не буду!
Завладев его вниманием, Карина продолжила:
– Может, Ольга писать заяву на тебя и не будет. Наверное, нет. Чего ей выставлять себя полной дурой? Напилась, а потом отдалась? Да ещё жаловаться? Так что за неё можешь быть спокоен. Только вот отдалась она тебе в бессознанке, в том самом, как ты говоришь, беспомощном состоянии. Об этом знаешь ты, об этом знаю я. На кассете – твой приговор, Феденька. И если эта запись попадёт ментам, тебе кранты.
– Менты, кранты… Послушай, Карина, – начал он спокойно, взяв себя в руки, – а чего ты добиваешься? Что ты от меня хочешь?
Суровое лицо Карины подобрело. Губы медленно растянулись в улыбку, и она перешла на спокойный тон:
– Я хочу, чтобы ты был мой. Понимаешь? Мой и только мой!
– Это как? – изумился Фёдор.
– Ты чё, вообще тупой или чуть-чуть? – по-прежнему спокойно вела Карина взятую линию.
– Понимаю. Но… а если я… откажусь? – робко предположил он.
– Я только что рассказала тебе, что будет, если ты откажешься.
– Но зачем тебе я, если ты не в моём вкусе? Что тебе это даст? Я не люблю тебя! – наивно Фёдор пытался облагоразумить навязчивую женщину.
– Об этом забудь. – Карина была непреклонна. – Сейчас главное, что в моём вкусе ты. Я тебя хотела ещё со школы. А ты меня даже не замечал.
Слова звучали горьким укором, и Федя, хоть и не чувствовал за собой вины, опустил глаза.
– Я так тебя хотела! Боялась только подойти первой: воспитание не позволяло. А потом мы разбежались. Ты пошёл на экономику, а я в политех. Я следила за тобой. Знала все твои похождения. И про Томку знала. И, да будет тебе известно, – Карина взяла паузу, – она родила!
– Как – родила? – Кровь ударила Феде в голову.
– А как, по-твоему, рожают? – засмеялась Карина. – Старым способом. Нового пока не придумали.
– Так, а… где она? И что, есть ребёнок? Мой ребёнок?!
– Есть она. И ребёнок есть. И он твой, можешь не сомневаться. Я знала Томкину сестру и про неё всё знала. И про тебя. И про то, как ты её бросил, тоже знала.
– Там всё было не так!
– Не важно, как! Сейчас не про Томку и не про тебя. Сейчас – про меня.
– Но ребёнок…
– И не про него! Мальчик у неё родился. Сын у тебя, понял?
Сердце заколотилось, хоть и не знал Федя, радоваться этой новости или нет. Карина продолжала:
– А потом я потеряла тебя из виду, после того, как ты уехал в этот, как его, ну город, что на Полтавщине… да бог с ним, не важно. И ничего я о тебе не знала, пока ты не снял нашу квартиру. И тут, нá тебе, оказывается, ты меня даже не помнишь. За десять лет школы!
В последние слова она вложила столько укоризны, что даже самый бездушный мужчина не смог бы не почувствовать себя виноватым.
– Но я и в самом деле не помню, – не понимая, за что, оправдывался Фёдор.
– Да и ладно, ничего. Я тогда такой серой мышкой была, что ты бы меня просто отшил, если бы подошла к тебе. Но сейчас я поняла, что можно и всю жизнь прождать, пока ты подойдёшь первый. А я не хочу ждать всю жизнь. Понимаешь, Феденька? Я люблю тебя, и ты мой, и будешь мой.
– Ну хорошо, а если я откажусь?
– Не откажешься.
– С чего такая уверенность?
– Потому что ты у меня на крючке.
– Ментам сдашь?
– Нет. Ментам – это низко. Я тебя Жоре сдам.
– Это как? – улыбнулся Фёдор. – Жора-то здесь при чём?
– Да он, может, и ни при чём. Я вот только скажу ему, что ты ко мне пристаёшь, и тогда его пацаны тебе покажут, кто при чём.
– Это я к тебе пристаю? – в изумлении почти вскричал Фёдор, но тут же осёкся. – А если я скажу ему, что это ты меня домогаешься?
– Попробуй! – невозмутимо парировала Карина. – Увидишь, кому из нас он поверит.
– Но так же нельзя, Карина, – заговорил умоляюще Федя, – зачем тебе это надо?
– Мне это надо, потому что ты – мой. Мой! – На грани патетики прошептала Карина. – И только мой! Я ждала тебя всю жизнь. И дождалась.
Она запустила руку за спину, щёлкнул кнопочный замок, и юбка упала на пол. Сердце Фёдора заколотилось. Карина ловко освободилась от свитера, сбросив его на кресло. Кружевной чёрный бюстгальтер расстёгивать не спешила: не всё сразу, лучше по капельке, постепенно…
Переступив через юбку, она медленно подошла к Бакланову, ладони коснулись его плеч.
– Зови меня Матильдой, – продолжала она страстным шёпотом.
– Кем?? – так же шёпотом переспросил Фёдор.
– Мати-и-ильдой… – томно протянула Карина.
Ростом она ниже Фёдора на полголовы. Её грудь мягко придавила Федину, руки с плеч плавно спустились на спину, на поясницу…
– Обними меня, – шептала «Матильда».
Фёдор прикоснулся ладонями к её спине. Дрожь пробивала всё его тело до кончиков пальцев, что не ускользнуло от внимания Карины.
– Какой ты классный, – шепнула она Фёдору на ухо. – А знаешь, что… я буду звать тебя… О! Вот как! Мой шибздик!
– Чего?? Какой ещё шибздик? Ты чё, Карина, совсем уже?
– Не-е-ет, не Карина… Мати-и-ильда-а-а, – вкрадчивым полушёпотом, как гипнотизёр, настраивала она Фёдора на нужную волну. – Зови меня Мати-ильдо-ой.
– Да хоть мудильдой! – чуть не плача от досады, сердито рыкнул Фёдор. – Тоже мне, придумала она!
