Вячеслав Малежик - Снег идет 100 лет…
А еще к нему пришла большая любовь. Вы будете смеяться, но ее тоже звали Варя. Баланс входящих и исходящих звонков в нашей квартире резко отклонился в сторону входящих, так как Сапрыкину нужно было выговориться, и я был его постоянным слушателем. В разговорах со мной он уговаривал себя, что ему надо жениться, дескать, хватит одному по этой жизни шагать. Мне девушку не показывали, и поэтому я легко уходил от ответа на вопрос «так что думаешь?».
И он все же решился. Однажды, приехав ко мне домой, с порога спросил:
– У тебя есть батюшка знакомый?
– Ну есть… А зачем тебе?
– Варенька хочет венчаться…
– Так в чем проблема? – спросил я.
– Она хочет венчаться, а я даже некрещеный. Батюшка нас сможет по-быстрому обвенчать, но до этого меня окрестить?
– Откуда я знаю… Мне вообще слово «по-быстрому» как-то не нравится. Она что, у тебя беременная и надо потерю ее невинности скрыть?
– Нет, просто она хочет, а я стараюсь сделать ей приятное, – ответил Зорик.
– А черевички ей не надо? А то у меня в обувном знакомые есть…
– Не валяй дурака… Так есть у тебя батюшка?
– А когда тебе все это надо? – спросил я.
– Я хочу обернуться до открытия сезона. Мы сыграем свадьбу – и в свадебное путешествие в Норильск.
– Через Северный или Южный полюс?
– Не понял…
– Да нет… Это я так… Ладно, я позвоню.
И я позвонил своему хорошему знакомому батюшке. Как выяснилось, он был в миру болельщиком. Нарушив какие-то церковные каноны, обещал все возможное сделать для Зорика.
III
И я был шафером на венчании Зорика. Московская церковь Всех скорбящих на Ордынке, наверное, не видела до этого столько машин представительского класса. Спортсмены и артисты, политики и журналисты почтили своим присутствием торжество Зорика и Варвары Второй, как кто-то ее назвал. Тонкие губы и какой-то стервозный взгляд не внушали доверия и любви к молодой. Но сердцу не прикажешь. И я попытался понять Зорика, но как-то не получалось.
Музыкантское племя всегда отличалось острыми языками, и, чего греха таить, язвительные стрелы в адрес невесты летели из разных кулуарных групп моих коллег. Прошлись и по «богатому» белому платью с длинной фатой и язвили, что странно выглядит в столь целомудренных одеждах девушка, которой далеко за тридцать. Волнение Зорика сдерживало нас, и мы изо всех сил улыбались родственникам Варвары. А та ликовала, считая, что уже вошла в «высший свет».
И был обряд венчания, и я на протяжении этого таинства держал венец над головой молодых. И вдруг фата, которой так гордилась молодая, загорелась. Ее погасили, но все решили, что это нехороший знак.
После венчания было застолье в зале ресторана гостиницы «Советская». Гостей было человек сто двадцать. Это были в основном родственники Варвары… Со стороны Сапрыкина были люди, «выскочившие» с экрана телевизора. Родственников Зорика не наблюдалось. Была расширенная фотосессия, когда артисты и депутаты, газетчики и бизнесмены вставали в очередь, чтобы сфотографироваться с мамой невесты, то есть тещей Зорика, или чтобы запечатлеться на групповом снимке в обнимку с Шохиным и семьей племянницы бабушки по отцовской линии. Сфотографировался – проходи, следующий…
Был богатый стол, и Зорик, никогда до этого не выпивший даже граммулечки спиртного, «съел» аж граммов тридцать пять шампанского и после этого закричал «Горько!». Ошалев от своей выходки, он полез целовать молодую… Заев таким образом спиртное, он взял управление свадьбой в свои руки, и она потекла по своему обычному руслу.
Гости славили молодых и почему-то иногда произносили тост за молодую демократию в нашей стране. Все разбились на группы и подгруппы по интересам и в зависимости от наклонностей и потребностей. Кто-то напивался, кто-то себя сдерживал… Я зацепился языком с видным соратником Б. Ельцина – Геннадием Бурбулисом. Он входил в группу, которую газетчики величали «младодемократами», хотя ему, как и мне, было за сорок. Почему-то я обращался к своему собеседнику на «ты», впрочем, и он ко мне тоже. Думаю, тлетворное комсомольское прошлое не выветрилось из наших душ… Мы решали судьбы планеты и конкретно перестройки, которая пробуксовывала-пробуксовывала, а потом совсем застряла, и требовался трактор, чтобы ее «дернуть». Из свадьбы получилось мероприятие. А что еще можно было от нее ждать, если фата в начале торжеств загорелась?..
Расходились кто-то по-английски, кто-то, придумав уважительную причину. Через полтора-два часа ряды гостей, во всяком случае с сапрыкинской стороны, значительно поредели. Когда нас с женой на выходе отловила новоиспеченная теща, она грустно спросила:
– И вы тоже? Не уходите, впереди так много интересного и вкусного…
Моя жена сослалась на маленького ребенка, и мы, откланявшись, вышли на Ленинградский. Почему-то мы одновременно глубоко вдохнули морозного октябрьского воздуха. Зима выслала первых своих гонцов.
IV
Жизнь во втором браке у Зорика не заладилась и, судя по всему, протекала так же бестолково, как и свадьба. Не закончился еще медовый месяц, а конференции мои с Сапрыкиным по телефону участились. Каждый день, а иногда по два раза в день, раздавался звонок, и я начинал свою работу психотерапевта. Мой телефон дымился от непрерывных звонков «молодого». Я отвечал односложно, соглашаясь с доводами Зорика, анализирующего свою жизнь в браке. Он, как и в холостяцкие времена, был логичен в своих умственных построениях, но теперь его логика была обращена на построение моральной базы для развода. И примерно через три месяца после эпохального события в «Советской» раздался звонок Зорика.
– Привет, – начал Сапрыкин.
– Здорово… Каковы итоги медового месяца? Отчетный доклад уже готов?
– Подвели… Только я свои, а Варвара – свои.
– Что, совместной платформы не создали?
– Да мы с ней и не разговариваем. Не понимаем мы друг друга…
– А через переводчика не пробовали?
– Да у нее очень сложный язык. Специалистов мало, которые могли бы объяснить, что она хочет.
– Ну, раз хочет чего-то, значит, хочет и жить. Может, тебе попробовать понять, что она хочет? – спросил робко я.
– Да я этим только и занимаюсь.
– А может, у нее климакс? Говорят, бабы дуреют в этот период.
– Не-е, рановато еще… – Он взял небольшую паузу и затем, соскочив с нашей шутейной волны, спросил: – Скажи, а по церковным канонам можно расторгнуть брак, если мы повенчались?
– Я думаю, что это большой грех, – ответил я. – Но я спрошу, хотя ты помнишь, сколько проблем было, чтобы тебя обвенчать некрещеного.
– Ну, сделай, пожалуйста, это еще раз для меня.
– Конечно, сделаю…
И я позвонил… В итоге их развели, нет, отменили венчание, хотя есть слово «развенчали». И Зорик снова стал свободен. Наверное, то, что у него была работа, спасло его от душевных мук. Он как-то быстро зализал свои раны, и вот он снова успевает быть везде. Он генерит, и искры, разлетаясь в разные стороны, говорят, что он работает на полную катушку.
А как у них с Варварой было, судить не берусь. Я вдруг понял, что совсем не помню ее голоса. Да в общем-то, я и не разговаривал с ней ни разу. Ее образ растаял во времени. Нет, не так… Помните шпионские фильмы? Надпись специальными чернилами – враг берет эту писульку в руки, и на его глазах текст исчезает. По-моему, эти чернила называются симпатическими. Вот так исчезла и из моей памяти симпатическая Варвара.
V
Снова став свободным, Зорик с головой окунулся в свой мини-футбол. Максималист по природе, да еще отыскав пару лихих бразильцев, которым ничего не надо было объяснять, он добился заметных успехов в этом новом для страны виде спорта. На северах, где была приписана его команда, мини-футбол процветал, так как за Полярным кругом сделать свою «Барселону» в большом футболе проблематично, а начальству хотелось чувствовать себя меценатами, да и вообще они «болели», и возможность общаться с Романцевым и Ярцевым доставляла им удовольствие, да и Зорик в этом ряду был не последним человеком.
Там короткое лето, когда все улетают отдыхать на разнообразные моря, а потом сразу на девять месяцев долгая зима и полярная ночь. И как приятно иметь команду, которой можно помогать через всякий там соцкультбыт, чувствуя себя Саввой Морозовым, одевшись в яркий спортивный костюм известной фирмы и белые кроссовки, а еще лучше в костюм твоей команды, сидеть на скамейке рядом с тренером и запасными и по-настоящему болеть, когда твои играют с другой «крепостной» командой одного из газовых центров Тюмени. И какой кайф потом, после игры, поднять рюмку с другим газовым генералом, проигравшим сегодня. И в «мини» были деньги – не такие большие, как в большом футболе, но достаточные, чтобы люди интриговали и подсиживали друг друга.
Но однажды финансирование команды Зорика прекратилось. То, что команда была на ходу и входила в тройку призеров, не спасло ее. Сначала, как в институте, ушли все в «академический отпуск», так как сапрыкинцев не допустили до соревнований (не был выполнен пункт по финансированию). За год нашелся новый генеральный спонсор, но денег снова хватило только на четыре тура… Команда снялась с турнира и прекратила свое существование.
