Николай Удальцов - Поэтесса
Ваша партия могла бы прийти на помощь своей стране.
– Разрешить гей-парады?
– Нет.
– А как же?
– Очень просто.
Объяснить в Страсбурге, что в традиции нашей страны – здесь даже можно рассказать байку о том, что мы православные – считать интимную жизнь личным делом людей, не подлежащим оглашению.
Мы должны рассказать в Страсбурге о том, что мы не любим, когда нам в подъезде шепчут о том, кто с кем спит, и тем более не хотим терпеть то, что нам об этом станут орать на улицах и площадях.
Объяснить, что мы не против геев – мы против публичных сексуальных демонстраций.
И не хотим, чтобы нас заставляли заглядывать в чужую замочную скважину.
Это – наша традиция.Никакой европейский суд не станет выступать против традиций народа. А Россия из борца против свободы человека превратится в европейскую опору нравственности…
…Я посмотрел в глаза кандидата в депутаты, и его глаза не выражали ничего. Все сказанное мной ему было без затей скучным и неинтересным.
Наверное, он был совсем не плохим человеком.
Просто то, чем он собирался заниматься, совершенно не интересовало его.
С этого момента я понял, что общаться с владельцем пивных заводов мне совсем не сложно.
Просто перестал воспринимать происходящее всерьез.Он был безразличен мне, и, надеюсь, относился ко мне так же – я был безразличен ему. Так что наши отношения можно было считать почти равенством.
Разница между нами заключалась только в том, что он, а не я, навязывал себя России в качестве законодателя.
И со стороны было совершенно не ясно: то ли мы с Ларисой разговаривали с ним, как с дурачком, то ли он разговаривает с нами, как с дурачками? И не только – со стороны.
При этом кандидат был занятен уже тем, что не сомневался в своем праве претендовать на любое место, которое считал для себя выгодным и достойным…
…Смущало только одно – иногда из людей, уверенных в своем праве быть начальниками, выходят замечательные холуи.
И ошибается тот, кто думает, что опорой тирании являются палачи.
Тирания начинается не с палачей, а с холуев.
И ими же заканчивается.
Холуи – вот настоящая опора тирании……Ввиду своей полнейшей бесцельности, наш диалог с кандидатом в депутаты превращался в игру.
Бессмысленную, но веселую.
Возможно, мы оба одновременно поняли это.
И дальше – разговаривали, улыбаясь друг другу.
А в том, что меня не удивляло то, что я со смехом говорю серьезные слова, не было ничего странного.
Не удивляло же меня то, что кто-то с серьезным видом говорит смешные вещи…– …Так, Петр, ну а что еще? – в то время, когда кандидат в депутаты попросту ухмылялся, глядя в пустоту, начальник его охраны смотрел на меня почти как некую ископаемость, которую нашел именно он и не разочаровался в своей находке.
И ожидая, что эта находка поможет ему сделать недостающие полной гармонии открытия.
– Да – все что угодно, – меня охватило веселое безразличие карнавала. – Чем бы ни занималась страна – ваша партия должна вносить свою разумную лепту.
– Ну вот, например, страна занимается модернизацией.
Нанотехнологиями.
Что же – членам партии взять в руки лопаты и выйти на субботник в «Сколково»?
– Ну, зачем же брать лопату.
Политическая партия должна демонстрировать не то, что у нее в руках, а то, что у нее в голове.– Рассказывайте уж, Петр, все рассказывайте, – заторопил меня начальник охраны, и мне показалось, что он вошел в азарт и боится упустить что-то важное.
– Понимаете, в «Сколково» мы не удивим никого и ничем.
Даже – деньгами.
И компьютеры, и аппаратуру для исследований закупим, и ученых со всего мира пригласим.
А нужно сделать «Сколково» уникальным местом.
Местом, которое каждому, кто побывал там, запоминается навсегда.– Но ведь к нам в «Сколково» приедут серьезные люди, которых трудно удивить чем-нибудь.
– Серьезных людей можно удивить только одним – иронией над тем, чем они занимаются.
Например, поставить памятник «Барану-у-Новых ворот» и сделать надпись на всех языках: «Это был единственный баран, который заметил, что на дороге появились новые ворота, остановился и задумался о том, кто поставил эти ворота, и о том – куда ведет дорога…».
А еще поставить памятник «Буриданову ослу» и написать: «Он умер не потому, что неправильно применял законы логики.
Он умер от того, что был ослом…».– Хорошо. Но ведь научный центр – это место все-таки серьезное, – слово «серьезное» наш кандидат в депутаты произнес с таким серьезным видом, что я поневоле усомнился в том, что он понимает, о чем говорит.
Впрочем, этим владелец пивных заводов мало чем отличался от большинства говорящих что-то серьезно.
И потому я продолжил спокойно и ненавязчиво:
– Для того чтобы это место стало серьезным, нужно организовать все так, чтобы работать в этом месте хотелось бы веселым людям.
Потому что иначе работать там станут грустные люди…– …И что же там нужно сделать? Голых девочек танцевать заставить? – выдавил из себя остроту наш гость.
Я давно заметил, что «голые девочки», которых заставили танцевать – это максимум того, как могут себе представить веселье в определенном кругу мужчин.
Состоящим из тех, кто не понимает, что обнаженная женщина танцует веселее всего тогда, когда ее не заставляют это делать…– …Я сказал: «Сделать весело» – а не глупо.
– А – как?
– Например, поставить монумент разуму – земные полушария, с позолоченным мозгом внутри, открывающиеся под воздействием сигналов от фотоэлементов в светлое время суток.
На территории можно поставить шары, стилизованные мозговыми извилинами, вращающиеся под напором воды – символ работающего мозга.
Да мало ли еще что можно сделать для того, чтобы «Сколково» оказалось уникальным, и каждому поработавшему там захотелось бы вернуться.Только обо всем этом нужно подумать.
Или поручить сделать это тем, кто это умеет.
А партия, собрав, а потом внеся все эти предложения, продемонстрирует свою креативность.– А еще, – проговорила со своего места Лариса, – в «Сколково» нужно повесить твои картины.
– Почему – именно картины Петра? – посмотрев на Ларису, спросил начальник охраны.
– Потому что «Сколково» – это обращение в завтра.
А только Петр пишет не сегодняшний, а завтрашний день.Это разговор об искусстве оставлял не у дел кандидата в депутаты, и он решил принять в нем участие:
– Скажите, Петр, а вы умеете писать копии? Мне так хочется картину с тремя богатырями к себе в кабинет.
Мне было неинтересно отвечать на этот вопрос, но ответить пришлось:
– Писать копии так скучно, что за это нужно очень дорого платить.– Впрочем, ладно, – усмехнулся кандидат в депутаты, считая разговор о живописи завершенным, – пока в стране есть нефть, все остальное не имеет значения.
И я в очередной раз убедился в том, что все, что я говорил ему – я говорил зря.
А все, что он мог себе представить – это лозунг: «Превратим Россию в главный Иран мира!» – и не провалиться при этом от стыда.
С этого момента наш разговор превратился в свет без тени.
Не потому, что тени не было, а потому, что мы решили ее не замечать.
Не обращать на нее внимания.
И от того, что предмет разговора потерял свою форму, ничего не изменилось……Видимо, все это отразилось на моем лице, и владелец пивных заводов заметил это, засмеявшись.
Наверное, ощущая то, что всякая напряженность спала:
– Петр, вы пытаетесь строить из себя оракула.
Поздравляю!
Только помните слова классика: «Пророков нет в отечестве своем…», – и я не успел ответить на его слова, потому что Лариса, даже не поднимаясь с табуреточки у рояля, тихо проговорила:…И пусть не сразу их мы узнаем
Среди сомнений,
суеты,
пороков…
Пророки – есть в Отечестве своем!
Отечеству – нет дела до пророков…
Но кандидат уже уловил веселые флюиды, разнесшиеся по помещению клуба современного творчества:
– Да бросьте вы, Ларисочка Павловна. Дорогая!
Мы собираемся заниматься политикой, а вы хотите, что бы мы песенки пели?!
Песенки попоем потом, на природе. – И тогда я так же весело и со смехом прервал кандидата в депутаты:
– То, чем занимается наши законодатели – это не политика, а политический… – я остановился, подыскивая какое-нибудь подходящее жизнерадостное слово, а Лариса, в это время, прошлась пальчиками по клавишам, слегка исказив гамму: «До… Ре… Фа… Соль… Ля… Си…
До…»– …Пойдемте, Петр, на свежий воздух, – предложил начальник охраны кандидата в депутаты, видя, что его начальник запутан окончательно.
И в вопросах вопросительный знак сменился скобками.
– Пойдемте, – мне ничего не оставалось, как согласиться. – Возможно, вопросы остались у вас…25
…С кандидатом в депутаты мы поигрались в игру, выигрыш в которой заключался не в том, кто кого переиграет, а в том – кто наиграется в эту игру больше.
А наигравшись, могли заняться более серьезным делом: я – пойти покурить, а кандидат – обсудить с президентом клуба публичные акции, направленные на создание его общественного престижа…
