Константин Хадживатов-Эфрос - Высота взаимопонимания, или Любят круглые сутки
На ступеньках КПП появился седой капитан, он вяло спустился вниз и медленно подошел к Валентине Ивановне.
– Ну, что надо-то? – спросил он недовольно. – От службы отрываешь.
Валентина Ивановна открыла глаза и пыталась поймать очертания мужа. Сосредоточившись, она ухватилась взглядом за его лицо и пригляделась.
– У Коленкина сегодня дочка родилась! – неожиданно для себе вырвалось у нее.
– Ну? – угрюмо спросил муж. – Дальше-то что? Чего звала? За этим, что ли?
– Толик, – все еще раздумывая, говорить или не говорить, начала она, – я на развод подаю!
– Даже так! – вдруг гаркнул муж, и лицо его сделалось еще шире.
Он замолчал. Молчала и Валентина Ивановна; она за последние дни часто представляла себе эту сцену в разных вариантах, примеривала реакцию мужа, боясь ответа, но молчания не ожидала, поэтому задумалась, что дальше-то делать.
«Не понял он, что ли? – проскочила наивная мысль. – Еще раз сказать? Или ему все равно?»
Она достала из сумки ключи и стала вертеть голубым шариком-брелком, в шарике подпрыгивали маленькие камушки и издавали бренчащий звук, раздражающий и монотонный.
– Перестань, – сказал муж тихо, но твердо, – хватит в голову долбать!
Он опять замолчал, и было видно, что собираться с мыслями на таком солнцепеке ему трудно, поэтому мокрый лоб у него хмурился, и морщинки выстраивались в четкие линейки. Валентине Ивановне показалось даже, что красивее было бы подрисовать поперечины к морщинкам, чтоб получилась ровная решетка.
Муж закрыл глаза, почесал кончик носа большим пальцем, отчего-то скривился и с тяжелым вздохом спросил:
– Причину можно узнать?
Валентина Ивановна качнула головой вперед и провела рукой по зеленой рубашке мужа.
– Ой, Толик, – пробормотала она, – ну, какая тебе причина! Нет причины! И все.
– Так, а чего ж тогда, – задумчиво сказал муж, – чего ж еще-то? Почему вот так-то?
Валентина Ивановна не ответила, она только уголком рта двинула, да ногу на каблук поставила. Муж, как положено, ждал ответа.
Он уже весь вспотел, и разговор превращался для него в ненужную сейчас, на жаре, парилку, где и дышать нечем, так еще надо заставлять себя думать и рассуждать. Происходило что-то такое, чего голова Толика не могла переварить.
– Ты, в общем, успокойся, – сказала Валентина Ивановна, опустив голову и разглядывая неаккуратно поглаженные брюки мужа, – ты, в общем, себя-то не вини. Мало ли что в жизни бывает.
– А кто он? – осенило Толика.
– Да никто! – прыснула Валентина Ивановна, и мелкий смешок ее застыл на полдороге. – Ну, никто, никто!
Она еще раз погладила мужа по рубашке.
– Ну, делай, как знаешь, – проговорил Толик, – мне идти надо.
Он посмотрел, наконец, в серые, широко расставленные глаза жены. Там что-то скверное показалось ему, что-то предательски неуютное.
– Я пойду, – сказал муж, – там, если что надо, я все сделаю, я со всем согласен. Препятствий не будет.
Он повернулся, чтобы уйти.
– Толя, – позвала его жена, – вот так просто?
Муж молчал, сознание неизбежности покрыло его сонной липкой паутиной, а мысли захлестнул поток какого-то отвращения к дальнейшему. Поток взбирался все выше и начинал теребить сердце. Толик даже поднял руку к груди слева, но резко опустил и ответил:
– Ты живешь, и никто тебя не заставит по-другому. Сделала, как решила. Я здесь причем?!
Его голос леденел и позвякивал, будто бы заслоняя капитана от предстоящих испытаний.
– Не знаю я, – сказал он, – что тебе от меня надо?
– Ты не знаешь! – зло усмехнулась Валентина Ивановна. – Сейчас буду я тебе всю свою переломанную жизнь вываливать!
На КПП показался Василевский, он как-то странно взглянул на Валентину Ивановну и ее мужа, потом быстро спустился по лестнице и понесся в сторону магазина.
– Куда это он? – спросила Валентина Ивановна.
Муж вытер ладонью лоб, еще раз посмотрел в глаза жене и нежно сказал:
– Ты же пошутила, да?
Валентина Ивановна смотрела на магазин. Она увидела, как Василевский выволакивает из подсобки свою жену в белом халате, а по дорожке, в глубь военной части, бежит высокий худой солдат. Василевский развернул жену и стал резко размахивать левой рукой. Жена его, было видно, сжалась вся и, закрыв лицо руками, отступала от мужа. Потом она вдруг бросилась к Василевскому и попыталась его обнять, но тот оттолкнул ее и поплелся к КПП.
– Опять ее застукал! – расстроено сказал Толик.
Он хотел подойти к Василевскому, но Валентина Ивановна удержала его, взяв за локоть.
– Не трогай его! – попросила она. – Только разозлишь еще больше!
Толик послушался и остался стоять, повернувшись спиной к жене.
Василевский, сверкая глазами, прошел мимо них и зло буркнул, обернувшись:
– Из твоей роты, из третьего взвода! Солопов, убью!
Он пошел вдоль забора и никак не мог расстегнуть рубашку, потом расстегнул-таки и запустил ее на столб, рубашка ударилась о верхушку и упала на землю.
– Ты помнишь, что у меня юбилей через неделю? – вдруг каким-то нарочито веселым тоном спросил Толик. – Сороковник! А?
Валентина Ивановна хотела прижаться к мужу – ну, или что-то хорошее ему сказать, но вместо этого стояла и просто кивала.
– Ладно, пойду я, а то действительно дел много, – спокойно проговорил Толик, – а остальное…
Он повернулся к Валентине Ивановне, обнял ее за шею, прижал к себе и поцеловал в волосы.
– Живут люди по-разному, и мы тоже, – сказал он и пошел к ступенькам КПП.
– Толик, – опять позвала его жена, – держи!
Она бросила ему ключи от дома, он не поймал их, они упали, слегка задев пальцы, на землю. Толик наклонился, поднял их и спросил:
– Ты что?
– Да, – раздраженно сказала Валентина Ивановна, – я столько лет с тобой прожила и ведь так и не…
– Я знаю, – перебил ее капитан, – ну и что? Остальное-то все нормально. Не изменяю, не пью, всегда дома. Что еще-то? Ты тоже не изменяешь. Я уверен.
Валентина Ивановна покачала головой. Дуга солнечного луча брызнула ей в глаза каплями желтого цвета, а душа ее рвалась на лоскутки, плачущие надрывы выискивали трещины в сердце и, сопротивляясь спокойствию и сдержанности, чуть не выскакивали наружу.
Схватив себя за горло, Валентина Ивановна закашлялась.
– Я уеду, – давясь, сказала она, – уеду, как и хотела в молодости. Если бы не ты!
Толик пошатнулся, подошел к ступенькам КПП и присел на них.
– Да ведь жили же мы нормально, – грустно сказал он, вздохнул и продолжил. – Да живут и не так. А мы-то не ссоримся.
– Ты так и не понял, – говорила жена, приближаясь к нему, – я-то думала, что увезешь ты меня отсюда. Видеть все это не могу!
Она села рядом с мужем.
– Разведут быстро, без детей оно легче! Так что, вот! – голос ее почему-то дрогнул. – Толя, ведь я уже не женщина, я средний пол.
Василевский медленно приближался к КПП, по дороге он подобрал свою рубашку, надел ее и так и шел нараспашку, на лице его разлеглась дряблая, жиденькая улыбка. Он подошел к Валентине Ивановне и сказал:
– Вы-то хоть его любите! Настоящая жена вы!
Он посмотрел на небо и договорил:
– А интересно, мне зачтется моя мука там, на небесах?
Василевский поднялся по ступенькам и ушел в часть.
Валентина Ивановна сидела рядом с Толиком и глядела на его нервное плечо.
«Наверное, хоть теперь понял что-то, – думала она. – А если и нет, так не будет меня рядом – поймет».
– А были бы дети, не уехала бы? – спросил Толик.
– Да не было бы их! Не было бы! Откуда им взяться? – она сказала это равнодушно и почему-то провела рукой по брючной стрелке мужа.
Солнце спряталось за облако, стало легче дышать, теплый ветерок прокатился по дорожке и всколыхнул песок. Капитан нагнулся и протер носок ботинка рукой.
– Мне страшно, – произнес он, – страшно, что вот так все случается. И войны нет, а жизнь на волоске висит.
Он встал и ушел в часть.
Валентина Ивановна еще немножко посидела на ступеньках, посмотрела по сторонам, потом поднялась и медленно пошла в сторону магазина. Смешливые когда-то глаза ее тоскливо мерцали, и жестокое безразличие сменялось кувыркающейся жалостью.
Она оглянулась: ступеньки КПП были пусты, а за забором слышалась солдатская ругань.
Валентина Ивановна зашла в магазин.
– Вера, – позвала она продавщицу, жену Василевского, – выйди на минуту.
Из-за стеллажа с консервами вышла Вера, заплаканное лицо ее было снова поспешно накрашено.
– Ты бы собрала вещички, да ехала бы отсюда! – посоветовала Валентина Ивановна ей. – У тебя еще есть время. Хватит тебе мужика своего мучить. Есть тебе куда податься?
Вера помотала головой в разные стороны и ответила:
– Так люблю же его! Куда мне ехать-то?! Только и остальные другие нравятся.
Она надула верхнюю губу обидчиво и продолжила:
– Мне же его жалко!
– Тебе жалко?! – закричала Валентина Ивановна. – Поэтому ты всю солдатню через себя?! А знаешь ли ты, что с ним может случиться? Оставь ты его, пусть живет. Потоскует, потом другую найдет! Нет, ты посмотри только, что ты вытворяешь!
