Татьяна Чекасина - Обманщица
А мы поехали в сплошной темноте по глухой лесной дороге. Водитель наш был, как мне показалось, тоже пьяноват. Бякишев веселился: они дуэтом с начальником сельхозуправы исполнили складно и громко «Ох, мороз, мороз…» И машина летела через тьму птицей-тройкой (тарантасом), дорога стелилась желтизной фар, мелькали выхваченные светом ёлки над кюветом. Азартно было раскачиваться вместе машиной на кочковатой, скочковатой дороге. Когда закончили наши «орлы» свою песню, я предложила сидевшему в привычной уже близости противному, но прощаемому мною по пьянке инструкторишке:
– Пожалуй, прочту стихи…
Он не ответил, конечно. А я стала увлечённо читать:
«Во глубине сибирских руд
храните гордое терпенье…»
Я дочитала до конца. В машине, хоть и пьяно, но стыдливо молчали. А я, читая эти стихи, выплывала из вязкого плена, снова вставая над ними надо всеми и над собою, воспаряя, обретая, было, утерянный за эти глупые часы дух. Мне всегда удаётся спастись, как верующему религией, стихами. Только тогда, когда я перестану читать стихи, перестану любить это чудо – поэзию, эту вторую религию человечества, пойму, что погибла, что дни моих духовных, да и физических радостей сочтены. Разумеется, эти стихи я читала со своим смыслом, думая в эти минуты о вас, дорогие мои, Валерочка и Жорочка. О себе – тоже.
– Мы вас к дому! – раздобрился Бякишев, ну, будто можно среди ночи выкинуть женщину из машины посреди таёжных троп к медведям.
Надо отдать должное инструкторишке – он-то меня всегда к дому подвозит. И дома ещё не спали. И обрадовались. И спросили:
– Хотите молочка?
Да, встречают меня не только по-домашнему, но и с почтением, ведь возят меня на Бякишевской машине! Сам Иосиф Ульянович… Впрочем, и меня здесь держат за большую начальницу (управляющий строительством оптико-механического завода – моя должность).
Это была предпоследняя поездка. А совсем другой оказалась последняя – перед моим умиранием и воскрешением в Шатунских снегах…
Письмо
Дорогая Лаура Ноевна! Что с вами сталось? Нет от Вас никаких вестей. Мне от Роковых из Тахты и то пришло послание, а вы находитесь в каких-то трёх часах езды. Вот возьму да прикачу сам в гости! А что? Примете старика? Я вам книгу свою давно отослал, а также «Улисса» на английском. Но куда же вы подевались? Дайте знать. Жду, так сказать, ответа, как соловей… Ваш Грабихин. 6 января. 1978 год.
Письмо
Дорогая наша Ларочка! Твоё письмо нас согрело необыкновенно. Жорка сказал, когда дочитали, что он увидел свет в конце туннеля, ибо, если существуют ещё такие Шатунские с такими квартирными хозяйками и с такими чуткими гуманными медиками, то жизнь ещё не совсем дошла… И мы стали мечтать, как после уедем в такой же чудесный посёлочек, снимем там комнатушку у таких же добрых людей и станем жить. Работать мы можем, где угодно. Жорка сказал, что на расчистке путей от снега работать лучше, чем на лесопилке – она ему уже так надоела! У нас очень холодно, всё минус тридцать да минус тридцать пять, тепла ещё не было. Посылку с шиповником пока не получили. А Грабихин отличился, прислал нам две книги: свою (с дарственной надписью) и Василия Шукшина. Мы зачитываемся. Разумеется, второй. Мы считаем дни, хотя три года эти потянутся ещё как… И, всё-таки, до свидания, ангел наш, Лаура! Будет у нас свидание! Я по-прежнему молюсь о тебе. И вижу по твоему письму, что молитвы мои доходят до Господа. Да пусть он и дальше не оставляет нас! Целуем тебя, радость наша. Г. и В. Роковы. 15 января. 1978 год.
Утания
Глава 9. Убийцы
А тем временем Тиранчик «искал» убийцу Ута… Срок следствия, намеченный коллективным правительством, истекал, пора было предъявлять убийцу, и утанисты решили призвать Тира и спросить, как идут следовательские дела. Вместо отчёта Тиранчик сказал речь о том, как он чтит и любит покойного вождя Ута. «Но как ты можешь любить? – поразились утанисты. – Ведь для того, чтобы любить, надо хотя бы научиться думать!» «Так уж случилось», – скромно и сдержанно, словно о чём-то сокровенном и будто нечаянно обронил Тир из семейства Аннов. Утанистам понравился ответ, и они принялись рассуждать на эту тему, началась дискуссия, и они забыли про Тиранчика. Спорили: можно ли через любовь научить думать? Одни говорили, что возможен лишь обратный процесс, другие возражали, мол, в новой идее что-то есть. Так они спорили, но в итоге решили: для наиболее неподдающихся неумеющих думать стоит взять на вооружение и любовь.
У гениев даже появилось нечто вроде доверия к Тиру. Один из них, наиболее «высокомерный», как считал Тиранчик, Тоц покровительственно сказал: «Ты, возможно, научишься думать, старина», чем обидел внешне сдержанного Тира. На сей раз он постоял на пороге храма, в котором находились гении. «Нет, врёте, я умею! – злился он всё больше. – Проклятый Тоц не хочет признать того, что я уже умею! А кто вам помог? Кто пошёл на крайность? Разве вы пошли бы на крайность без меня? Да вы бы никогда не свергли антиутанистов, не будь у вас меня с Молой и Какой! Как же вы меня не цените, презираете, а Тоц – особенно». И в этой злобе у него сформировался хитростный план.
Надо сказать, что на волне уважительного отношения к себе, Тир упросил правительство расширить свою службу. Набрал он подходящие кадры среди своего племени Опоённых. Команда вышла что надо! Еж, Выш и Бер стали его верными помощниками. После упомянутой дискуссии «о любви» и призвал к себе Тир этих молодцов, утвердив окончательно план действий. Он поручил Моле и Каке поймать нескольких неумеющих думать. Цель была: при помощи пыток верёвками, затягиваемых у них на шеях, грозя повесить, заставить лжесвидетельствовать. В итоге каждый из них показал на допросах, что видел, как Тоц убил Главного гения Ута для последующего захвата власти.
Утанисты были поражены, когда им представили хорошо загримированных для сокрытия синяков свидетелей, бойко говоривших одно и то же. Утанисты и сами бились над загадкой, кто убил Главного гения. Но не ожидали, как выдающихся следовательских способностей у Тиранчика, так и такого ужасного преступления от Тоца. Они не сразу поверили. Да и Тоц стал отметать это обвинение. Но Тиранчик подготовился хорошо. При помощи «глазка» он немало подсмотрел тайного не только в душе Тоца, но и в душах Кама, Зена, Тома, Рука, Пата и других гениев. Своё обвинение Тоца в убийстве он построил так, что не только Тоц понял, – Тиранчик знает его тайные мысли и движения, но и другие утанисты уловили для себя самих немало угрожающего в намёках странно осведомлённого Тиранчика. Главная их тайна, которую они считали каждый для себя верхом греха, состояла в том, что каждый из них имел желание занять место главного гения. Они и явно соперничали между собой, и тайно готовили каждый свою программу, которая в будущем могла бы стать Главным Приложением к «Утании». Разумеется, никто из них не собирался интриговать. Интриги, считали они, – низкий стиль, противоречащий духу «Утании», завещанной им Главным гением.
Речь Тиранчика в каждом поселила опасения. Они стали друг от друга ждать подвохов с последующим опережением недостойной программы. Одна мысль о том, что какая-то несправедливая программа окажется впереди справедливой, что не будет никакого конкурса программ, напугала их. Нет, они, конечно, не поверили в виновность Тоца… Чтобы Тоц взял в руки молоток, да он ложку-то за столом крепко держать не может! Иногда задумается среди обеда так, что ложка упадёт, а он продолжает смотреть перед собой, подперев огромную голову слабыми ручками… Разве могут такие ручки поднять тяжеленный молоток, обнаруженный на месте убийства? И всё-таки… Миряне свидетельствуют… «А вдруг да правда, и Тоц, – подумал каждый о себе, – захочет и меня уничтожить как наиболее сейчас гениального?..» И они решили: пусть Тоц пока побудет некоторое время под стражей, и отдали его в руки «верного делу Утании» Тира из жестокой семьи Аннов. Так сбылась первая часть плана Тиранчика.
Арестовав Тоца, он передал его на попечение Ежу и Вышу. Они стали издеваться над ним, да так, что почти довели до состояния неумеющего думать. После обработки привели к Тиранчику, который, указывая уже прямо на некоторые ему известные посредством «глазка» подробности тела и души Тоца, вынудил его признаться в «убийстве» главного гения. Каково было удивление утанистов, когда Тоц публично покаялся в преступлении, но при этом назвал в качестве своих сообщников Кама и Зена, якобы помогавших ему держать тот ужасный молоток. Тоца умертвили. А этих двоих тотчас арестовали. История Тоца повторилась с Камом и Зеном. И они назвали «сообщников». Да, Бух и Пат им помогали, они «держали» Гению руки, чтобы он не мог отвести от своей головы молоток… Бух и Пат заявили, что Рук и Том «держали гения за ноги», это было необходимо, чтобы он не смог убежать… И, таким образом, вышло, что всем сподвижникам и соратникам нашлось дело в процессе уничтожения их главного друга и вождя. Последний из оставшихся гениев сам убил себя, сбросившись в пропасть на границе Мира. Тиранчик перестал зваться Тиранчиком, а только уважительно Тир-Анном.
