Игорь Моисеенко - Сектор обстрела
С аппаратурой Скиба обращался как бог. Но строитель же из него… Уже на втором отверстии сверло хрустнуло, дрель завизжала, а на недоуменной роже солдата отразилась целая гамма эмоций: чисто лепешку коровью глотнул.
— От, бабай… Ну, чурка дровяной, и все…
— Виноват, товарищ прапорщик.
— Виноват, виноват!.. Это ж последнее. Ну, где я тебе?.. И откуда у вас только руки растут? Тебе ж ничего доверить нельзя.
— Виноват, товарищ прапорщик.
— Виноват, виноват… Ящик мой сюда! Рексом метнулся!
Скиба бросился к ящику с инструментами.
— И хвостиком интенсивнее, интенсивнее! — подкинул Ветлин вслед.
Через полминуты он уже копался в своих сокровищах:
— Где-то у меня буравчик тут был. Знаешь такой инструмент? Из каменного века…
Бурав нашелся. Но… У Ветлина лицо вытянулось: буравчик был деформирован безнадежно — согнут под девяносто градусов.
— Скиба, уточка моя, когда ты все успеваешь?
— О, товарищ прапорщик, причем милиция, шо куры дохнут?
— А кто ж еще? Ты еще не выучил, кто в армии причем?
— Виноват, товарищ…
— Виноват, виноват… Иди с глаз моих!.. Чтоб через полчаса у меня тут… стань передо мной, как бык перед травой, с новым сверлом — троечкой.
— Е…есть… — проворчал Скиба и уже развернулся, было, чтобы исчезнуть на полдня.
— Сто…ой. Гвозди сюда давай.
Гвозди, правда, не все, но оставались еще ровными. Ветлин зажал один из них пассатижами, приложил к кувалде и расплескал его острие молотком.
— На, уточка моя. Сверли! Сто буравчиков тебе в сраку.
— Есть, сто буравчиков…
— Не, ну ты глянь на него…
Но вернуться к работе они так и не успели. Поднимая тучу раскаленной пыли, к клубу прикатил УАЗик с дежурным офицером.
— Мыхалыч, почта!
Дембельнутого вида водила поволок Ветлину почтовый мешок.
— Шевели фигурой! — подстегнул дембеля лейтенант.
Сержант и бровью не повел. Только бросил на «летеху» пренебрежительный взгляд из-под мятой, по последнему писку дембельской моды, словно верблюдом жеваной панамы, и все также, не торопясь, установил мешок у зрительской скамейки и протянул завклубом ручку и бумагу на подпись.
— Я балдею от ваших порядочков. В Союзе уже бы три шкуры спустили, — проворчал лейтенант.
УАЗик исчез в туче раскаленной пыли. Прапорщик бросил Скибе:
— Займись… Разложи по подразделениям… Только не сломай ничего.
И в этот день солнце палило немилосердно. Но для Ветлина это ничего не меняло. Он уселся на краю сцены и закурил:
— Ну, и пекло…
— Алексей Михалыч!
Ветлин лениво отозвался:
— Ну?
— Тут… телеграмма…
— Ну?.. И что?..
— Дану… телеграмма. Еще одна. Даже две, товарищ прапорщик.
Скиба протянул Ветлину две телеграммы. С явной опаской прапорщик взял в руки ядовито-фиолетового цвета бумажку. "Обычно такие бумаги ничего хорошего в себе не несут", — мелькнуло у него тревожное предчувствие. Ветлин разорвал тонкую полоску, которой была опечатана телеграмма, развернул ее и пробежал глазами нехитрый текст: "МАМА В ТЯЖЕЛОМ СОСТОЯНИИ ПОТОРОПИСЬ СЫНОК". Ниже оператор подтверждал подпись военкома.
— Ох, елки зеленые! Этого еще не хватало! — вырвалось у прапорщика.
Дрожащими пальцами он развернул вторую. Набранные оператором телетайпа большими буквами слова, сложились в лишенную знаков препинания, жуткую фразу: "МУЖАЙСЯ СЫНОК МАМА УМЕРЛА".
— Ох ты, уточка моя… — и бросил Скибе. — Подай мабуту…
Колокола громкоговорителей накрывали последним хитом Примы всю бригаду: "…Я приглашаю Вас на праздник,/Где будет все для нас двоих…" А солнце палило немилосердно.
В дверь с табличкой "Начальник политотдела" Ветлин ворвался без стука. Начпо оказался на месте. Обливаясь потом, он прихлебывал чай из верблюжки:
— Вы что себе позволяете, товарищ прапорщик! — возмутился подполковник, ворвавшемуся без разрешения Ветлину.
— Виноват, товарищ полковник! Но…
— Распоясались, трубадуры… — с напускной строгостью оборвал начпо.
Подполковник сделал два шага к своему столу, поправил пуговицу на х/бэшке и опустился в жалобно скрипнувший под грузным телом стул.
— Ладно уж. Как там концерт наш? — смягчился Китаев.
Подполковник все же считался с тем, что подчиненные за глаза называли его «папой», и старался поддерживать репутацию всеобщего покровителя и попечителя.
— Все нормально! Разрешите доложить! — попытался направить разговор в деловое русло Ветлин.
Китаев понял, что прапорщик ушел от разговора о концерте неспроста.
— Что случилось?
Ветлин молча положил на стол перед начпо телеграмму. Прочитав ее, держа на вытянутой руке (Китаев маялся зрением), он выронил телеграмму на стол и тихо выругался.
— Он в Харе?
— Так точно!
— И что ты от меня хочешь?
— Отпустите парня, товарищ полковник!
Тяжело выпустив воздух из легких, Китаев переложил несколько бумажек на столе, помедлив пару секунд, поднял грузное тело, достал ключи от сейфа и открыл его.
— На вот, ознакомься! — Китаев извлек из папки и протянул прапорщику запятнанную потными пальцами бумажку.
Ветлин взял ее в руки, и, вытерев ладонь о хэбешку, углубился в чтение. На типографском бланке штаба округа печатной машинкой, с пробелами вместо буквы «о», «красовался» приказ начальника политотдела ТуркВО:
"В связи с осложнившейся эпидемиологической обстановкой и участившимися случаями неоправданных задержек личного состава при возвращении из отпусков и медицинских учреждений после выздоровления, приказываю:
— Начальникам политотделов подразделений 40-й армии:
приостановить предоставление военнослужащим отпусков на любых основаниях.
— Медицинской службе:
а) произвести сбор статистических данных по видам заболеваний, по подразделениям, по местам их дислокации;
б) рассмотреть вопрос целесообразности и оправданности пребывания военнослужащих в медицинских учреждениях округа;
в) разработать и провести комплекс профилактических мероприятий с целью предупреждения заболеваний личного состава.
— Начальникам пересыльных пунктов:
разработать и провести комплекс мероприятий по усилению контроля за режимом регистрации, содержания военнослужащих, их отправки к месту дислокации частей и устранению участившихся случаев неоправданных задержек военнослужащих при следовании из отпусков и после излечения в медицинских учреждениях…
— Военным комиссарам гарнизонов:
усилить контроль за военнослужащими, прибывшими в отпуск…"
Дальше Ветлин читать не стал, поднял голову и уставился с немым вопросом на Китаева.
— Что ты уставился? Ты видишь, что это выше моей компетенции? Марш отсюда! — безмолвная тупость прапора начала раздражать Китаева.
— Есть! — Ветлин отдал честь, подчёркнуто уставным движением развернулся и вышел из кабинета.
Прапорщик поплелся к себе в БРЗ* *(быстроразборное здание). Ветлин еще не успел привыкнуть к этому импровизированному общежитию. Этот фанерный ангар для командного состава среднего звена построили совсем недавно, почти перед самым Новым годом.
«Срочники» оставались жить в палатках, метрах в трехстах от БРЗ. С тех пор только дежурный офицер находился ночью рядом с бойцами, в каптерке. Да и то не всегда. Может, и стоило поддерживать дистанцию с солдатами, но Ветлин не одобрял таких методов. Возможно, в Союзе это и было оправдано. Но только не здесь.
Духота в общаге стояла неимоверная. Ветлин намочил полотенце, чтобы обтереться. Как-то же нужно было спасаться от этого зноя. Но вместо того, уселся на кровать и тупо уставился в свежевыкрашенную белой краской стену. С махрового полотенца с надписью "Полтавские галушки" ему хитро подмигивал гоголевский козак Голота. Брат подарил. С прошлогодней Сорочинской ярмарки берег. "Вот тебе и привет с Украины", — невесело подумал прапорщик.
Дверь распахнулась настежь. Увлечённый своими нелегкими думами Ветлин даже слегка испугался.
В проеме стоял начпо:
— Извините, что без доклада. А ты думал только тебе разрешается?
Прапорщик, пытаясь спрятать выражение удивления, принял строевую стойку.
— Садись, Михалыч! Побалакаем. Так, кажется, на Украине говорят?
— Не так. — Ветлин чувствовал себя оскорбленным настолько, что считал себя в праве поставить на место любого, даже начпо. — Можно Машку через ляжку, можно на сеновале, можно на телеге, а балакають в(!) Украине а не «на»…
Китаев не ожидал найти прапора в таком настроении. Но все же, не время было реагировать на такие выпады:
— Ты думаешь, у меня совсем сердца нет? — задал вопрос Китаев и тут же дополнил. — Знаешь, сколько ребят в пулеметном взводе у Кузнецова осталось?
