Василий Добрынин - Последняя мировая... Книга 1
— Ошибочно, да? Я так понимаю…
— Не разобрались. Время такое. Трудно было тогда разобраться. Смутное время, Мирка, страну тогда чуть мы не потеряли!
— Страну мы сейчас чуть не потеряли, под сапогом немецким!
— Но и тогда, Мирка, тоже. Да позади все, зачем теперь это? Забудется. Скоро только такие, как я, смогут случайно напомнить об этом. Прошло…
— Если Вы здесь, и не из плена, — значит с войны?
— Да. Срок мой истек бы в сорок восьмом. Но — война. А война все равно найдет военного. В этом ее справедливость. Поэтому, я войну прошел. Но, сейчас сорок пятый, а не сорок восьмой — срок не отбыт.
— Отбыли войну; не отбыли срок… — усмехнулся Мирка.
— Войну, Мирка, не отбывают!
— Ладно… Значит, еще три года?
— Да. Отсюда и должен отправиться я, отбывать…
— Три года — не очень много…
— Да, но если я здесь, а не на этапе, значит, срок стараются пересмотреть.
— Убавить?
— Думаю — наоборот…
«Для этого же я и здесь!» — мысленно подытожил Мирка.
— Будешь спать? — подождав, спросил Мирку Иван Романович.
— Да.
— Ну, спокойной ночи.
— И Вам…
Утром вызвали Мирку. Первым встретил Григорий Михайлович.
— Давай-ка, Мирка, — торопил он, — наедайся! Здесь же… — махнул он рукой.
Да, задержанных здесь кормили уже не с армейской кухни. Здесь были хлеб и баланда.
— Не подавись, — пошутил Викент, — я подожду.
И оценил, когда поел Мирка:
— Что-то хиленько, а? Не проголодался, что ли?
— Как человек поработал, так и поест!
— Золотые слова! Значит, неважно ты поработал, да? Он молчун?
— Нет, не сказал бы.
— Чего же тогда?
— Но пока молчит.
— А может, еще подсадить кого-то? Может, поразговорчивей будет?
— Вряд ли, вчера же мы не одни еще были.
— Значит, туго? Мирка, а ты не потерял сноровку?
Викент посмотрел по-другому: взглядом, какого Мирка раньше не замечал.
— Ах, вот что, — кривенько закусил он губу, — передохнуть тебе, может? Чуток, по-людски. Развеяться. Да, вон уж пора и еще одно… — Викент опять закусил губу, усмехнулся, — Мы девку найдем тебе. Накувыркаешься вволю! Все будет, Мирка, но подтянись, вытяни нам это дело! А за мной, ты же знаешь, не заржавеет!
Не заржавеет — это знал Мирка. С этим он соглашался.
— Без новостей? — спросил сокамерник.
— Нет, — Мирка не сразу понял.
«А что он хотел услышать? Что хотел, или должен сказать ему я? Я устал от того, что всем нужна правда, все хотят слышать ее, но — только та правда, которую слышать хотят! А настоящая им не нужна!».
Мирка вдруг понял, что лучше смотреть на Пояркова теми, как хочет Викент, глазами. «Своими, чужими руками — но каждый судьбу свою лепит сам! — вспомнил он, — Надо лепить!». Не руки чужие, но шанс, прямо сейчас, перед Миркой есть. «Мне за Вас даже девка обещана! Это не шутки — шанс, — на который я раскручу Викента! За ним «не ржавеет!».
Потеряно все: семья; даже родина, и Мирка сам — как «пропавший без вести». Он не хотел терять больше. «Все! — напомнил он сам себе, — Осталось терять последнее — душу. Хватит, есть шанс, и я принимаю решение!»
— Смутное время, Вы говорите, — сказал он, — страну могли потерять… Это выдумки все!
— А не ты мне сказал? — отозвался Поярков, — Что из-за таких как я, пол страны угодило в тюрьму?
— А было не так?
— Да, почти так. А народ за решеткой — страна потеряна! Твое поколение Мирка, поражаться будет тому, как боготворили те, кого уничтожали, тех, кто их уничтожал!
— Почему?
— Потому, что не люди уничтожали, — система. А человек в ней…
— Винтик!
— Вот именно! Поэтому остановить он систему не мог. По инерции, Мирка, она и работала: выше меры и выше разума.
— Да?... — хмыкнул, не убежденный такими словами, Мирка.
— Именно! Что, ты считаешь, сотрудники НКВД — кровожадные волки; и в этом все дело? Нет, Мирка, не в этом, не в них! Как могло быть иначе, если Постановление ЦИК четко определяет две категории, а в Приказе по НКВД — разнарядка по каждой области всей страны? В цифрах — первая категория — столько-то граждан; вторая — столько-то. Первая — высшая мера; вторая — по лагерям. Исполнять приговоры по высшей мере — немедленно, помилований не допускать. С приказом не справился, цифр не дал — это вредительство и саботаж. Это значит, НКВДист исполняется приговором, немедленно, так же как все, и — безусловно, по категории № 1! Легко воздавать такому? Что могло быть в стране?
Вряд ли Поярков думал, что Мирка легко ответит.
— Но не будет так дальше, — ответил он сам, — Время системы уходит — инерция не бесконечна. Ошибка нашей истории в том, что власть смогла запустить стальную машину, а вовремя остановить оказалась не в силах. Ошибка как раз «в железе», — в том, что из человека — винтики. Из человека, с умом и живой натурой — гвозди и винтики! Природе не свойственно, Мирка, ошибка!
Может быть, он уточнить хотел что-то, смолк. Но у Мирки не было слов.
— Но ошибки оплачены, Мирка. Мною, такими как я, многими, — тяжкой ценой. Оплачены! Поэтому не боюсь, что ты про меня расскажешь. Даже хочу, чтобы рассказал. Вам надо знать, чтобы жить по-другому. Лучше!
— Да мы и свои заблуждения, тоже найдем! — хрипло ответил Мирка.
— Ошибок, оплаченных нашей ценой, повторить невозможно!
Документ предоставлен выборочно.
Это слишком большой документ, количественно охватывающий все республики и области СССР:
ОПЕРАТИВНЫЙ ПРИКАЗ НКВД СССР № 00447
30 июля 1937 года
Совершенно секретно
…2. О мерах наказания репрессируемых и количестве подлежащих репрессии.
2.1. Все репрессируемые кулаки, уголовники и др. антисоветские элементы разбиваются на две категории:
а) к первой категории относятся все наиболее враждебные из перечисленных выше элеметов. Они подлежат немедленному аресту, и по рассмотрении их дел на тройках – РАССТРЕЛУ.
б) ко второй категории относятся все остальные менее активные, но все же враждебные элементы. Они подлежат аресту и заключению в лагеря на срок от 8 до 10 лет, а наиболее злостные и социально опасные из них, заключению на те же сроки в тюрьмы по определению тройки.
2.2. Согласно представленным учетным данным Наркомами республиканских НКВД и начальниками краевых и областных управлений НКВД, утверждается следующее количество подлежащих репрессии:
І категория II категория Всего
(расстрел)
1. Азербайджанская СССР…………………1500 3450 5250
23. Чечено-Ингушская АССР………………..500 1500 2000
40. Московская область …………………… 5000 3000 35000
Украинская ССР
1. Харьковская область……………………...1500 4000 5500
2. Киевская……………………………………2000 3500 5500
3. Винницкая ………………………………...1000 3000 4000
4. Донецкая …………………………………..1000 3000 4000
5. Одесская……………………………………1000 3500 4500
6. Днепропетовская ………………………….1000 2000 3000
7. Черииговская ……………………………….300 1300 1600
3. Организация работы троек:
5. Тройки ведут протоколы своих заседаний, в которые записывают вынесенные ими приговоры в отношении каждого осужденного. Протокол заседания тройки направляется начальнику оперативной службы для приведения приговоров в исполнение. К следственным делам приобщаются выписки из протоколов в отношении каждого осужденного.
4. Порядок приведения приговоров в исполнение.
1. Приговора приводятся в исполнение лицами по указанию председателей троек, т.е. наркомов республиканских НКВД, начальников управлений или областных отделов НКВД. Основанием для приведения приговоров в исполнение являются – завершенная выписка из протокола заседания тройки с изложением приговора в отношении каждого осужденного и специальное предписание за подписью председателя тройки, вручаемые лицу, приводящему приговор в исполнение.
2. Приговора по І категории приводятся в исполнение в местах и порядком по указанию наркомов внутренних дел, начальников управлений и областных отделов НКВД с обязательным полным сохранением в тайне времени и места приведения приговоров в исполнение. Документы об исполнении приговора приобщаются в отдельном конверте к следственному делу каждого осужденного.
Народный Комиссар Внутренних Дел Союза ССР
Генеральный Комиссар Государственной Безопасности Н. Ежов
……………………………………………………………………………………………..
Не мог, в то время десятилетний житель харьковской области Выхованец Мирка, знать, что в субботу утром 31 июля 1937 года на стол и.о. Управления НКВД лег не Правительственный Указ «Об усилении мер борьбы…» — исчерпывающей прямотой пистолетного выстрела лег Приказ, обязывающий его Шумского Игоря Борисовича — в кратчайшие сроки репрессировать по второй категории 4000 человек и расстрелять 1500. Это Приказ!
