Мария Чепурина - Гечевара
Посредине зала, за большим столом, ловила кайф группа подростков, видимо, добравшихся до денег и решивших шикануть. Ребята не нашли ничего лучше, чем набрать крутейшей колы, обалденных бутербродов, суперской картошки – на, по меньшей мере, тысячу рублей (Алёша оценил на глаз). Теперь они сидели в ресторане с этой жрачкой и, сходя с ума от крутизны, орали на весь зал. Наверно, им казалось, что они вкушают власть. Алёше же зачем-то пришёл в голову Артур и его рыцари. Вот странно! Стол в «Мак-Пинке» был совсем не круглый…
Алексей мыл пол и думал, как ему начать: забрать пакет или поставить диск. Решил, подумав, что начнёт с пакета. Это пройдёт тихо, а диверсия, конечно, так поднимет шум и усилит бдительность Снежаны, что, возможно, сделать что-то после будет невозможно. Но проникнуть в кабинет никак не удавалось. Как назло, Снежана целый час с утра сидела там, не вылезая: в другой раз Алёша был бы рад такому делу, но сегодня это напрягало. После ведьма принялась носиться по подсобке, по всем коридорам, кухне и местам кассиров: так, что выкроить минутку, когда Снежка точно будет вне своей каморки, было невозможно.
В животе Алёши зрело и грозило разорваться неприятное волнение. Он ходил туда-сюда, искал работу, чтобы отвлечься, делал вид, что шибко занят и смотрелся, вероятно, как идейно заинтересованный трудяга Корпорации. При этом одним глазом Алексей старался наблюдать свою начальницу.
В конце концов, часов в одиннадцать шанс выдался. Какой-то дядька подошёл к Снежане и стал возмущаться, что на гамбургерской булке нет кунжута, и на ней как будто бы сидели. Если честно, то семян там в самом деле не водилось отродясь, а непомятых булок Алексей в «Мак-Пинке» не видал.
– Но на рекламе, там, при входе, есть кунжут и булка вовсе не такая, она пышная! – шумел обманутый клиент.
– Тут видите ли что, – печально отвечала ему менеджер согласно плану «А» для таких случаев. – У нас недавно, прямо вот вчера сменился поставщик. Буквально на два дня сменился. У него такие булки. Мы и сами, знаете, не рады…
Дядька отвалил на место, но спустя минуту или две вернулся, чем привлёк внимание всех рабочих и клиентов.
– Эта булка чёрствая! – сказал он возмущённо.
Менеджер Снежана молча взяла булку и пошла с ней… Лёша знал, куда. Знал, сколько времени обычно это занимает. И прикинул – он успеет.
Забежал в подсобку, словно вор прокрался в кабинет, тотчас увидел свой пакет, завёрнутый в газету, ухватил его, рванулся в раздевалку, спрятал и вернулся.
Уфф…
Вернулся в зал как раз, когда Снежана возвращала сэндвич недовольному: конечно же, не новый, тот же самый. С ним она ходила до микроволновки.
– То есть, вы считаете, что если разогреть сухую булку, она будет свежей?! – возмущённо проскрипел клиент.
– Конечно! – и Снежана по-американски улыбнулась. – Приятного аппетита!
«Рыцари квадратного стола» наелись своей «супер-жрачкой» и упали на диваны – сытые, пузатые, довольные. Алёша подошёл забрать у них часть мусора. «Не надо, не берите!» – попросили «господа». Они сидели за столом, горой заваленным бумажками, обёртками, картонками, рыгали и пинали под столом пустой стакан. Всё это, как и хрюкать, и орать, конечно, было их полнейшим правом: ведь они же заплатили! Подростковая компания стала композиционным центром заведения.
– Хороши! – шепнула Лиза.
– Да уж, не то слово, – тихо отвечал ей Алексей.
Потом они вдвоём помыли плинтус и душевно насладились разговором о проблемах анархизма.
Где-то через час компания, наконец, изволила отчалить. Лиза и Алёша подошли к их столику убрать помойку, где в ворохе бумаги временами попадали плотные и тёплые комочки целых бутербродов. И тут снова началось непредсказуемое. Подруга подняла одну обёртку, развернула и с волнением прошептала:
– Лёш! Смотри!
На промасленной бумажке вместо столь привычной там эмблемы заведения и надписи «Недорого и вкусно» помещалась буква «А» в кружочке. А под ней ребята прочитали откровенный слоган «Бей буржуев!»
– Это он же, это он же! – зашептала Лиза, то ли в страхе, то ли в восхищении.
Свернув бумажку, сунула её в ботинок: карманов на фуфайке не было. Алёша покопался в куче, вынул около десятка этих же обёрток, но вполне нормальных, а потом ещё одну… На ней был серп и молот, а слова внизу гласили: «Революция – сегодня!». Надпись и рисунок были от руки.
– Блин, надо, чтоб Снежана не увидела!
– Смотри, ещё, ещё!
Звезда. «Мак-Пинк – дерьмо!»
– Всё от руки! Когда успел?
– А эти гопы ничего не разглядели… Идиоты!
Алексей хотел сказать ещё раз, что всё это надо поскорее спрятать от Снежаны. Не успел. Злодейка подлетела к ним как коршун, сзади. Как смогла заметить? Ведь они всего-то обменялись парой фраз. Схватила «артефакт», взглянула, заорала, чтоб отдали остальные…
Через пять минут весь штат был на ушах. Нашли ещё десяток этого же рода «документов»: на пустых обёртках сэндвичей читали «Че вернётся», «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», «Сталин с нами!», «Кремль на мыло!» и так далее. Даже под искусственным загаром, пудрой «Люмене» и прочим было видно, как Снежана раскраснелась. К ней, конечно, пришла та же мысль, что ко всем: ворвавшись в кухню, словно Чёрный Плащ «на крыльях ночи», она жутко начала кричать на двух киргизок, бедных девочек, которые лепили эти сэндвичи и пеленали их в бумагу.
Экзекуцию видел весь штаб. Две бедняжки, наверно (а может, как будто?) не поняли, в чём их вина. Не успели. Из кипы обёрток, готовых к работе, Снежана достала, порывшись, ещё две крамольные. Девочки плакали. Ксюша, Ирина, Василий и все остальные всем сердцем жалели несчастных – помочь же ничем не могли.
– Так! Всем быстро работать! Батыр – на их место. А вы две – со мной.
Алексей вышел в зал, ненавидящий, злобный, взволнованный. Жирная тётка, похожая очень на свинку из «Ну, погоди!», пожирала свой сэндвич и тупо смотрела на телек, где дрыгали попами чёрные девки, поющие чушь по-английски. И тут Лёша понял: его миг настал. Снежана ушла в кабинет со своими киргизками: это надолго.
Алёша пошёл в раздевалку, взял диск, тихой, но на удивление спокойной походкой добрался до плеера, вынул оттуда орудие лжи, вставил «бомбу». Подумал, собрал все диски, что были вокруг, разломил о коленку и выкинул в бак.
Всё, готово.
Двуколкин вернулся к работе.
Шло пока начало диска, всякая попсовая фигня. Вместо «рыцарей» пришла ещё одна кампания подростков. Эти парни взяли всего два стакана пива, сели за большой стол, разложили карты и принялись играть в покер. Лица у ребят были довольные и важные. «Крутые игроки» все лезли вон из кожи, чтоб казаться свойскими, непринуждёнными парнями, клубом джентльменов-завсегдатаев в престижном заведении – клубе Лондона. Они орали «стрит-флеш, стрит-флеш!», громко матерились и балдели от подобной крутизны. Наверное, считали, что они такая золотая молодёжь… «Ничего, не долго вам так!» – зло подумал Лёша и пошёл мыть пол.
Когда раздался первый душераздирающий и мерзкостеклопенопластцарапающий аккорд ёжиковской песни, он сначала сделал вид, что страшно занят влажной чисткой помещения. Потом, когда унылый жирный воздух разорвал истошный вопль вокалиста, густо сдобренный шумами электронных агрегатов, барахлящих на предельной громкости, Алёша нацепил ужасно удивлённое лицо и глянул на экран.
Там, на экране, прыгали с гитарами худющие субъекты. Их поджарым формам позавидовала бы каждая вторая топ-модель, а волосы годились для рекламы парикмахерской услуги по наращиванию. Звуки, исторгаемые субъектами, ломали все стереотипы гнусного мещанства. Ну, буквально все!
Это кто свирепо ползёт
По тёмным лишайным болотам,
Это кто жестокопыхтит
И чья поступь так тяжела?
Это кто нагоняет страх
На немой от ужаса лес
Своим зловонным дыханием?
Кто свирепо пердит в темноте?
Это ёжики!!!
Взволнованный Двуколкин тайно наблюдал, что происходит, и старался уловить реакцию. Реакция ловиться не хотела. Только парни с покером как будто нервно засмеялись, услыхав слово «пердит». Два человека завертели головами. Но и только.
Из подсобки вышла менеджер Снежана. «Ёжики» пропели прямо перед ней:
Кого вдалеке завидев
Мыши дрищут и громко блюют,
Кто сопит, как дизельный трактор,
И воняет, как свежий понос,
У кого растут в жопе иголки,
У кого х… как змея,
Кто очень любит е…
И ссыт как пожарный брантезбойт
Это ёжики!!!
Секунд пять, завороженная этим жутким зрелищем, Снежана не могла оторвать глаз от экрана. Ёжики метались, бесновались и бросали в неё свою мегакультовую музыку и антиконформистские текста.
Потом Снежана, наконец, врубилась. Резко повернула и помчалась к плееру – скорее отключить. Ей в спину ёжики успели проорать:
Где мой розовый слон?
Он наверное умер.
Ему оторвали хобот,
Ему заштопали жопу!!!
Бедный розовый слон,
Он в луже отбросов.
Облитый мочою печально
Укры…
В тот последний момент, когда «ежи» ещё пели, взгляд Лёши упал на противную жирную тётку. «Свинья» из мультфильма жрала толстый сэндвич и тупо смотрела на телек.
