Мария Чепурина - Гечевара
Теперь, через неделю после глупого предательства, Алёша, сидя за последней партой, вспоминал свою былую жизнь, Игыз, мать… Подводил итоги… Как всегда перед концом, мир был чудесно ярок, офигительно прекрасен, звал жить дальше. Но придётся или нет – Алёша знать не мог. На ум шла грустная история студентов Иванова и Нечаева.
Раз пять Двуколкин думал: «Не признаться ль самому?». Ведь это бы смягчило наказание?.. Или не смягчило бы?.. Все пять раз он снова возвращался к старой мысли – запираться. Нет, вернее, не делать ничего. Молчать и трусить.
Вместе с тем казалось почему-то, что сегодня его обязательно раскроют. В ночь расклейки «Хошиминской» Жека сообщил, что у него есть подозрения. Кого он подозревает – Алёша не спросил. Боялся. Нет, так просто, ни из-за чего суд сделать не могли. Но если Алексей раскрыт – зачем его предупреждают? Ведь он может убежать! А что, если проверка?
Алексей полночи провалялся, мучимый стыдом и этом страхом, а уснул под утро. А Аркадий – вот, везёт же человеку! – рассказав Алёше планы, снова умотал к своей девчонке, и, как обычно, появился лишь под утро.
Алексей тоскливо посмотрел на свою парту. По сравнению с прошлым разом, текста здесь прибавилось. Двуколкинская надпись:
«Парень! Не страдай фигнёй! Бросай весь этот трёп про сионистов и иди к нам, ультралевым!!!» –
почти стёрлась. Но под ней Алёша прочитал ответ:
«Ты, п…р, не п…ди на нашу Церковь!!!!!! Приходи к нам сам пока не поздно и молись св. Адольфу, чтоб простил тебя!!!!!»
Двуколкин достал ручку, что получше пишет, и, дабы хоть так отвлечься от фатальных мыслей, нацарапал:
«У тебя чувак совсем блин крыша едет. Иди к чёрту со своим Адольфом! Скоро будет революция!».
Потом Лёша чуть подумал и исправил «р» на «Р» в последнем слове.
– Товарищи! – начал Аркадий. И сразу прервал сам себя: – А, блин, к чёрту, короче!
Они собрались у Сергея и Жеки, чтобы не привлекать внимания. На шестом этаже было меньше народу и не было Сани, всё время хотевшего нож. В этот раз для маскировки завели «Блестящих».
– Так у нас суд? – глупо спросил Виктор.
Алексей подметил, что товарищи как будто чем-то недовольны. Все сидели вялые. Аркадий – тот так с самого утра был мрачен, словно ночь провёл, нося подносы, а не обнимая свою даму.
– Я так понимаю, что в эту неделю следствие нисколько не подвинулось? – спросил Евгений.
Все молчали.
– Может, у кого-то будут подозрения?
– Я считаю, заседание надо начинать не с этого, – прервал его Аркадий. – Предлагаю дать отчёт работы за неделю.
– А кому?
– Самим себе.
– Да-да! – ответил Виктор. – Пусть сперва отчёт, потом уж суд. В парткоме, где служил мой дед, всегда так было.
Вождь Аркадий изложил успехи за неделю. Было их немного. Акция на Минской – с нулевым эффектом. Почему мещане не подняли визг, никто не понимал. Артемий – вот хорошее известие! – сегодня позвонил, сказал, что он прошёл на передачу, и Радистка тоже. Велел ждать в эфире на неделе. Кроме этих двух успехов, весьма скромных, поводов для счастья не имелось.
– Впрочем, у меня есть информация о том, что человек, сочувствующий нам, также провёл в эту неделю некую работу. Результат ещё пока что невозможно оценить.
– Какую?
– Что за человек? Валяй, рассказывай!
– Как избранный руководитель группы, в целях нашего же блага я употребляю своё право сохранить эти сведения втайне… И… – Аркадий чуть замялся. – Конспирацию никто не отменял.
– По крайней мере, к нам не приходили с обыском, – добавил Жека. – От Гургена новостей нет. Думаю, для нас это ведь тоже в некотором роде доброе известие.
– Да, да… К тому же, подготовка к нашему восстанию – в смысле, виртуальному, – идёт, я вижу, полным ходом. Расскажи, Серёжа.
– Ну, чего… Ну, я почти всё сделал… Всю неделю за компом сидел. И это… Вот, игру…
– Игру попозже! Жека!
– Тексты все восстановил, остался итальянский и французский перевод.
– Отлично. Значит, к годовщине Че Гевары успеваем. Ну, а если что – возможно, раньше.
Тут повисла тишина.
– А как насчёт портрета? Эй! Меня достала эта курва на стене! Народ, если менты к нам не пришли, может, вернём Мао Цзе Дуна? И мою футболку…
«Как-то надо будет объяснить соседу гибель его шмотки с Че Геварой, – думал Лёша. – Ведь не скажешь же, что прачки из нашей забегаловки отстирали от неё портрет…»
– Да, зря мы тогда так взгоношились, – сообщил Серёжа. – Чуть в штаны не наложили, всё попрятали…
– Давай, скажи, что ты был самый смелый!
– Тихо, тихо!
– Кстати, в том пакете, что унёс Алёша, – начал говорить Евгений, и все сразу посмотрели на Двуколкина. – Там были мои тексты. Те, что я успел спасти. В том смысле, что, если восстание, то пакет нам нужен.
– Понимаю, – отвечал Аркадий. – Значит, так. Конечно, день-два дело терпит, но пакет, наверно, в самом деле, надо возвращать. Алёша?
– Да, конечно…
– У тебя там всё нормально?
– Он сохранен! Если надо… я хоть завтра… принесу!
– Отлично. Значит, первый пункт повестки дня закрыт. Теперь активизируемся. Предстоящая неделя, вероятно, будет самой трудной. Будем так считать, что был разгон. Теперь – всё! За работу! Кто – за? Хорошо, единогласно.
После этого Аркадий предложил переходить к другому пункту повестки дня. Двуколкин думал, это будет суд. Но, все, как сговорившись, закричали:
– Про игру! Игру давай!
Прыщавое Серёжино лицо довольно расплылось в улыбке. Лёша помнил, как он обещал пустить такую бомбу в Интернете, чтобы максимально поломать работу корпораций. Мысль о вирусе его не окрылила, и прыщавый гений взялся за игру. Вдохновлялся он примером знаменитого «Пингвина». Сей «Пингвин» был простенькой игрушкой, за одну январскую неделю (дело было, когда все они учились в школе) разошедшейся в сети в таких масштабах, что все «клерки по бумажкам», «менеджеры по менеджменту» на своих работах только и рубились в эту гаму. Фирмы потерпели колоссальные убытки, трудовой процесс почти остановился, мир стал вдруг един как никогда, а к программисту – как он уверял теперь – закралась мысль: «А что, если б сам Президент Соединённых Штатов также заигрался в эту ерунду, забыл бы на час-два об угнетении иракцев и иранцев?». Для рецепта идеальной «бомбы» к простоте и яркости «Пингвина» надо было подмешать немного пропаганды и чего-нибудь протестного. И вот, за считанные дни герой сварганил ради мира на земле игру своей мечты.
– Давай, показывай!
– Сегодня же запустишь?
– Ну, а то!
– Да, где? Блин, интересно ж!
Программист включил ноутбук, довольно и неспешно ждал, когда же тот изволит загрузиться… «Погодите, я сначала почту посмотрю!» Сергей открыл почтовый ящик, несмотря на возмущение товарищей, нашёл шесть писем и неторопливо проглядел их. Все шесть были спамом, причём первые пять имели предложения о продаже тех программ, что этот спам и рассылают. А в шестом Серёже обещали чудодейственное средство, за неделю раздувающее грудь до пятого размера. «А. Ну, ладно. Тут, похоже, ничего», – изрёк он, наконец.
И показал игру.
Ячейка хохотала полчаса. Один лишь Виктор слабо улыбался и бубнил, что коммунизм – это не цирк с конями, что, мол, вообще устроили. По жёлтенькому фону с чем-то вроде куполов и минаретов позади летала птичка – не то голубь, не то сокол, не то курица. «Это Ирак», – пояснил автор. Разумеется, Ирак был знаменит войной, ведомой там США уже лет десять. На переднем плане было девять дырок – вроде как окопы. Сперва медленно, а после всё быстрее и быстрее из них вылезали головы солдат. Для полной ясности на касках автор вывел слово «USA». Как многие, наверно, догадались, суть игры была в том, чтобы управлять гибридной птицей, нажимая на ту кнопку, что подходит к номеру окопа оплошавшего врага, чтоб птица могла справить популярную нужду. За каждую какашку на американской голове давалось по очку. Время от времени из дырок вылезали Президент США и его госсекретарь – довольно узнаваемые. За их обкакивание можно было отхватить по 10 и 5 баллов. Развесёлый аккомпанемент и очень натуральный звук паденья птичьего «снаряда» добавляли антиглобалистских ощущений.
После окончания выводилась надпись: «Компаньеро, ты набрал 100 баллов. Настоящий Кастро!» или «Целых 200! Ты, наверное, Сандино!». Серёжа пояснил, что много потрудился над финальными словами. По его идее, фразы похвалы, зависящие от числа очков, должны быть многочисленны – пускай игрок потрудится подольше, чтоб открыть их все – и революционно-познавательны: «Надеюсь, что у них появится желание забить в Яндекс, кто такой Сандино или Руди Дучке. Там начнут читать… Глядишь и прочитают то, что надо», – пояснил Сергей.
Игра стала гвоздём программы заседанья. Все пришли в такой восторг от этой штуки, что чуть не забыли о суде, уже дважды отложенном.
– В конце концов! – объявил Жека. – До суда-то доберёмся или нет? У меня такое ощущение, что следствия никто не начинал.
