Габриэле д'Аннунцио - Собрание сочинений в 6 томах. Том 2. Невинный. Сон весеннего утра. Сон осеннего вечера. Мертвый город. Джоконда. Новеллы
Сильвия остается перед занавесом, не делая ни шага вперед. Усиливающаяся дрожь пробегает по всему ее телу, обнаруживая глубокое внутреннее волнение, в это время голос противницы становится все более и более вспыльчивым и резким, делаясь к концу открыто враждебным. Сильвия внезапно поворачивается, задыхаясь, порывисто, решившись на крайнее средство обороны.
Сильвия. Нет. Бесполезно. Слишком искусны слова. Вы изощрены во всех видах красноречия. Вы представляете делом любви и преданности то, что в действительности является предусмотрительностью и ловушкой. Прерванное произведение должно было погибнуть. Той же рукой, которой он провел по глине черту жизни, той же рукой он взял оружие и направил его против своего сердца. Он не поколебался отделить себя от своего произведения самой мрачной из пропастей. Из нее поднялась смерть и уничтожила все связи. Прерванное погибнет. Он переродился, он — новый человек, его влечет к другим приобретениям. В его глазах вспыхнул новый свет, его силы горят нетерпением создавать другие формы. Все, что осталось за ним, по ту сторону мрака, не имеет больше никакой власти над ним, не имеет для этого никакой цены. Какое ему теперь дело до того, что какая-то старая глина рассыпается в пыль? Он забыл ее. Он найдет другую, свежее этой, чтобы воплотить в нее дыхание своего возрождения, вылепить образ идеи, которая воспламеняет его теперь. Долой старую глину! Как вы можете убедить себя, что вы необходимы для его искусства? Создающему человеку не нужно никого. Все в нем самом сосредоточено. Вы говорите, что Природа послала вас передать ему свой завет. Так он уже принял его, понял и исполнил его с крайней выразительностью. Что еще он мог бы взять от вас? Что еще вы могли ему дать? Дважды достигать одной и той же вершины непозволительно, как невозможно дважды совершить одно и то же чудо. Вы остались по ту сторону, по ту сторону сумрака, далеко, в одиночестве, на старой земле. Он теперь идет в новые земли, где его ждут другие заветы. Его сила кажется естественной, а красота мира бесконечна.
Джоконда (озадаченная таким неожиданным нападением, приводящим ее в замешательство, становится резче, повышая проявление своей гордости, принимая вид вызывающего на бой). Я еще жива, я еще здесь, он нашел во мне больше, чем ожидал, меня еще опьяняют слова, которые он мне говорил, чтобы выразить свое видение, различное в каждое утро, в которое я приходила к нему. До вчерашнего дня, конечно, он не знал, что я его жду, и это незнание ввело нас в заблуждение. Сегодня он знает. Понимаете? Он знает, что я здесь, что я его жду. Сегодня утром письмо разбудило его, письмо, которое отдано прямо ему в руки, которое он прочитал. И я уверена — понимаете? — я уверена, что он придет. Может быть, он в дороге, может быть, уже у двери. Хотите, мы его подождем?
Необыкновенная перемена отражается на лице Сильвии. Кажется, что в ней совершается что-то необыкновенное и ужасное. Она похожа на человека, который вдруг почувствовал себя сдавленным змеиными кольцами и порывисто извивается от ужаса и оцепенения. Исконная фатальность лжи поражает внезапно чистую душу женщины, побеждает и оскверняет ее. При последних словах врага она разражается неожиданным смехом, горьким, жестоким, вызывающим, делающим ее неузнаваемой. Джоконда ошеломлена этим.
Сильвия. Довольно, довольно. Слишком много слов. Игра слишком затянулась. Ах, ваша уверенность, ваша заносчивость! Но как вы могли думать, что я пришла бы сюда оспаривать дверь, запретить вам входить сюда, стать лицом перед вашей наглостью, если бы у меня не было уверенности более основательной, чем ваша? Я знаю ваше утреннее письмо, оно мне было показано, не знаю, с крайним ли удивлением или с крайним негодованием.
Джоконда (ошеломленная). Нет, это невозможно!
Сильвия. Но это — так. Я вам приношу ответ. Из того, что было, Лючио Сеттала не помнит ничего и просит оставить его в покое. Он надеется, что ваша гордость помешает вам сделаться назойливой.
Джоконда (вне себя). Это он дал такое поручение? Он сам? Это его ответ? Его?
Сильвия. Его, его. Я избавила бы вас от этой жестокости, если б вы сами не вынудили меня. Не угодно ли теперь уйти.
Джоконда (голосом, хриплым от гнева и стыда). Меня гонят?
Исступление душит ее и бросает в сильную дрожь. Кажется, что в ней просыпается хищный зверь, мстительный и опустошающий. По ее гибкому и крепкому телу пробегает та же сила, которая сводит убийственные мышцы кошачьих животных в их засаде. Вуаль, которую она все время держала на лице, как мрачную маску, делает более грозным вид женщины, готовой нанести вред каким угодно образом и каким угодно оружием.
Гонят?
Сильвия в судорогах, посинев перед неистовой женщиной. И не зрелище этого бешенства приводит ее в ужас, а нечто ужасное и непоправимое: ее ложь.
Ах, так вот до чего вы его довели! И каким только образом? Каким образом? Перевязывая его душу, как рану, леча ее при помощи ваших нежных рук? Он погиб, кончился, он — бесполезная тряпка. Понимаю, теперь-то я поняла. Горе ему! Горе ему! Ах, почему он не умер раньше, чем пережил свою душу? Значит, его не стало, он — бедный сумасшедший, которого вы будете водить за руку по пустынным улицам. Все уничтожено в нем, все погибло. Его чело больше не поднимается, свет погас в его глазах…
Сильвия (перебивая ее). Молчите! Молчите! Он жив и силен, он никогда не носил в себе столько света. Слава Всевышнему!
Джоконда (в исступлении). Неправда! Я, это я была его силой, его молодостью, его светом. Передайте это ему! Передайте! Он сделался стариком, с сегодняшнего дня он — стар, слаб и бездушен. Я уношу с собой, — передайте ему! — Я уношу с собой все, что было в нем наиболее свободного, наиболее пылкого, наиболее гордого. Кровь, которую он пролил там, у моей статуи, была последней кровью его молодости. Та, которой вы наполнили его сердце, эта кровь лишена огня, слаба, достойна презрения. Передайте это ему! Сегодня я уношу с собой то, что составляло его мощь, его гордость, его радость, его все. От него ничего не осталось. Передайте это!
Исступление ослепляет и душит ее. Кажется, она одержима разнузданным пагубным намерением демона. Все ее существо охвачено необходимостью совершить какое-нибудь дело разрушения. Внезапная мысль толкает этот инстинкт к какой-то цели.
А эту мою статую, которая принадлежит мне, которую он создал силой жизни, капля за каплей вырванной у меня, эту мою статую…
Она звериным прыжком бросается к опущенному занавесу, поднимает его, проходит.
…отлично, я разобью ее, я ее уничтожу!
Сильвия с криком бросается помешать преступлению. Обе исчезают за занавеской. Слышно отрывистое дыхание короткой борьбы.
Сильвия (с криком). Нет, нет, это неправда! Это неправда! Я солгала.
Шум поколебавшейся и падающей массы, грохот опрокинутой статуи заглушает слова этого отчаяния, за ним следует новый раздирающий душу крик Сильвии, вырванный из самой глубины ее существа.
Сцена IIIПоявляется Франческа Дони, обезумев от страха, бросаясь на этот крик, который она узнает. В это время Джоконда Дианти показывается из-за складок занавеса все еще с закрытым лицом, с видом убийцы, ищущего спасения.
Франческа. Убийца! Убийца!
Она нагибается, чтобы помочь сестре, Джоконда в это время убегает.
Сильвия, Сильвия, сестра моя, сестра моя! Что она сделала с тобой? Что она с тобой сделала? Ах, руки, руки…
Ее голос выражает ужас человека, увидевшего невыносимое.
Сильвия. Уйдем! Уйдем отсюда!
Франческа. Боже мой! Боже мой! Они попали под падающую статую? Боже мой! Они раздроблены… Воды! Воды! Здесь нет никого… Подожди!
Сильвия. Ах, как больно! Я не выдержу, я умираю… Идем отсюда!
Она появляется из-за красных складок, с лицом невыразимо искаженным страданием, Франческа, нагнувшись, поддерживает ее руки, завернутые в кусок мокрого, снятого с глины, пропитанного кровью полотна.
Как больно! Я больше не выдержу.
Она готова упасть в обморок, в это время, как безумный, в комнату врывается Лючио Сеттала. Сильвия дрожит, устремив на него свои большие полные слез глаза, в которых душа умирает от отчаяния.
Ты, ты, ты!
Франческа (все еще поддерживая бедные разможженные руки, кровь из которых просачивается через полотно, скрывающее их неизлечимое увечье). Придержите ее! Придержите ее! Она падает…
