Кальман Миксат - ИСТОРИЯ НОСТИ-МЛАДШЕГО И МАРИИ TOOT
— Вы тоже видели? — спросила Мари Тоот.
— Еще бы! Я не слепой, чтоб падения звезды не заметить. Э, да у вас конек развязался!
И в тот же миг он склонился перед ней и, став на одно колено, начал поправлять ремень, а Ференц Ности, приготовившийся было к тому же, скромно отошел в сторонку.
— Sapristi! — надулся маленький барон, которого еще подростком прозвали из-за худобы «бароном Селедкой». — Вечно этот Шипош у меня лакомые куски отнимает! А ведь я сюда прикатил первым! Право наладить коньки принадлежит мне.
— Не сердись, барончик! — весело сказал председатель. — Давай-ка лучше считать, что я милой Мари от твоего имени коньки поправляю.
— Так не пойдет.
— А почему? Если я именем короля людские беды и споры разрешаю, отчего бы мне именем барона Кракнера коньки не поправить?
— Оттого, что я не король.
— Да, но та, кому я поправляю, королева!
— Что вы, право! Постыдитесь! Или у вас нет темы поумнее? — пожурила их Мари. — О, если б я была королевой!
— Ну, а что бы вы сделали?
— Тотчас бы отстранила обоих от должности!
Они весело улыбнулись шутке, однако в ней была и доля правды. Столь быстрое появление молодых людей словно вывело Мари из странно приятного состояния, хотя ощущения ее были весьма туманны. Мари изумило поразительное сходство, но она все еще не была уверена, действительно ли это сходство или только напоминание о шомьоском охотнике. И голос как будто его… Удивительно! Быть может, просто воображение, болезненные чувства, неясные мечты ведут с ней обманчивую игру? Он назвался Ференцем Ности, новым исправником. Ности — важные господа, они и церквам покровительствовали. О них рассказывают руины крепостных стен, огромные общественные здания и портреты предков в старинных залах, рыцарей в латах и с булавами. А сам Ференц Ности, как она слыхала от приезжавших к ним гостей, избалованный, светский молодой человек, бывший гусарский офицер, сын хитрого, очень влиятельного депутата, — как мог бы он очутиться среди сапожников и подмастерьев Папы? Глупости, этого даже представить невозможно, и все-таки она дорого бы дала, чтобы еще хоть минуточку с ним поговорить, еще разок хорошенько рассмотреть его, услышать два-три слова. Все это проносилось в ее уме, мучительно будоражило сердце, она не могла освободиться от желания еще раз увидеть незнакомца.
Но все напрасно, все кончилось, пронеслось, как дым, интересный незнакомец исчез в толпе разношерстных зевак, а она не осмеливалась искать его даже взглядом, боясь, чтобы не заметили кавалеры, самым оскорбительным образом оттеснившие его, будто досадуя, что он поднял ее, коснулся чего-то им принадлежащего.
Ну, нет, господа! До этого еще не дошло! Она гневно сжала руку в кулачок. Но кто это заметил? Ведь руки ее были в муфте.
Кавалеры подхватили Мари под руки, и вся троица понеслась стрелой. Дело в том, что госпожа Тоот доверила Мари этим молодым людям, а та, шаля, делала вид, будто хочет от них сбежать, разумеется в шутку. Во время одного такого побега она и упала, и оба «жандарма», схватив ее, принялись теперь насильно катать взад и вперед по большому ледяному полю. Только утомившись, они позволили Мари чуть-чуть отдышаться, а сами принялись за ней ухаживать. Однако Мари неохотно отвечала на тот вздор, который золотая молодежь называет ухаживанием. Видно было, что ей и сейчас хочется сбежать, но теперь уж, кажется, даже не в шутку.
Оба «жандарма» следили за каждым ее движением, каждым взглядом, а она не могла приказать своему взгляду не искать кого-то всякий раз, как оказывалась на краю озера, за садом, где дамы и господа, крестьянские молодушки и подростки любовались живописным зрелищем.
— Вы кого-нибудь ищете? — подозрительно спросил Кракнер.
— Кажется, — машинально ответила она.
— Как? Вы сами не знаете, ищете ли кого-нибудь?
— Я высматриваю маму. — От смущения она запнулась.
— Маму? Но ведь матушка ваша сидит в доме, у горячей печки, она и сказала, что ни под каким видом не выйдет, потому и поручила нам охранять вас.
— Тогда развлекайте меня, по крайней мере!
— Мы бы вас развлекали, но вы не желаете развлекаться.
— Это только показывает, что вы не очень находчивы, а я очень устала.
— О, у меня есть идея! — воскликнул барон. — Погодите немногое
Он мигом перелетел на другой берег, где в старом кресле, вынесенном специально для нее, сидела баронесса Кракнер и присматривала за скользившими по льду дочерьми.
— Мама, встань, дай-ка твой стул, — обратился он к баронессе.
— Зачем тебе? — спросила генеральша, в лорнет оглядывая сына.
— Для карьеры! — нагловато ответил юный барон.
— Поди ты, скверный мальчишка! Вечно требуешь от меня жертв! Она встала, а Артур, схватив кресло, как пушинку, погнал его к Мари.
— Садитесь, Марина, раз вы устали. До сих пор мы были вашими рыцарями, теперь станем конями. Разве плохая мысль?
Мари опустилась в кресло, а оба поклонника, ухватившись аа спинку, покатили его, словно санки, то медленнее, то быстрее, повинуясь приказу и подбадривая друг друга: «Но-о, Лампаш, но-о, Раро!» Между делом можно было и побеседовать.
— Вы слыхали, на масленице губернатор устраивает большой бал, — сообщил председатель судебной палаты.
— А! — скучающе протянула Мари.
— Даже два, — поспешил продемонстрировать свою осведомленность барон, — Один, можно сказать, общий, там будут все буквально, знаете, так называемый бал для людей из хорошего общества, второй же для узкого круга, туда будут званы только самые аристократические семьи комитата. Вот там будет интересно! Sapristi, туда-то мы поедем! Для ног Патикариуш из Пешта, для желудка Захер из Вены![115]
— Как видно, там будут люди, у которых только и есть что ноги да желудки.
— Ха-ха-ха! — рассмеялся маленький барон»— Sapristi! Вы сегодня с левой ноги встали, прекрасная Мари, и желчь на нас, аристократов, изливаете… ха-ха-ха! Очень мило!
— Губернаторша позавчера прибыла, — сообщил самые свежие новости Иштван Шипош. — На вокзале была пышная встреча!
— Она красивая? — спросил барон. — Ты ее видел?
— Чертовски красива!
— Все Ности красивые, у них узкие ступни и маленькие уши.
— Вот как? Значит, губернаторша урожденная Ности? — спросила Мари.
— Вильма Ности.
— Кажется, она единственная дочь, — сказала Мари, хотя знала, что у баронессы есть брат.
— Что вы! У нее есть брат. Новый исправник Ференц Ности.
— Что он из себя представляет?
— Так себе человечек, — заметил председатель.
— Кто из вас с ним знаком? Ни тот, ни другой не отозвались.
— А ведь он здесь, среди гостей.
— Где? — поинтересовался Кракнер.
— Не покажу. Сами догадайтесь! Ищите по узким ступням да маленьким ушам! Ведь это как будто всех Ности отличает.
— Злой у вас язычок, Мари, очень злой.
— У меня? Почему?
— А потому что вы тем самым перечислили примерно все, что еще осталось у Ности.
— Они разорены?
— У старика есть хольдов триста, но он кругом в долгах и землю на двенадцать лет сдал в аренду.
— Стоп, уважаемые кони! — живо воскликнула Мари. — Остановитесь и поверните направо! Там что-то произошло.
— Верно, едем туда!
А там шла битва. Гости Палойтаи, у которых не было коньков и которые вышли только посмотреть на молодежь, мало-помалу заскучали, как в свое время воинство Матяша па дунайском льду. Они бездельничали, занимались пустой болтовней, как вдруг какая-то молодая дама (если не ошибаюсь, озорная жена Иштвана Патаки) скатала снежок и бросила его в вице-губернатора, который некогда приударял за ней, а тот, как истинно галантный кавалер, тоже швырнул в красавицу снежком. Ответить-то надо, и вообще все это, в конце концов, только шутка. Но тут вице-губернаторшу, хотя сегодня она впервые попала в высшее общество после того, как на вечере у Раганьошей была посвящена в придворные дамы, укусило зеленоглазое чудовище. Око за око, раз муж так поступает, значит, и ей можно дать себе волю, она ведь тоже не из дерева! Быстро скатав снежный комочек, она выбрала предметом для поддразнивания статного главного пристава. Символическое заигрывание вызвало смех, дурной пример заразителен: давай, давай, и все общество принялось бросаться снежками. Зараза распространилась, захватывая встречного и поперечного, летели, как белые голуби, снежные шарики, обгоняя друг друга, перекрещиваясь в воздухе: настоящее конфетти, хотя в комитате Бонто в то время еще слыхом не слыхивали о конфетти. Поднялся визг, послышались жалобы, смех, руки окоченели, туалеты намокли, кое-кому снежки в глаза попали, у других за воротником полно было снегу, но все равно веселье разгорелось на славу.
Вскоре рыцари Мари привезли туда и ее и, отвязав коньки, смешались с веселившимися гостями. Ей хотелось отделаться от обоих кавалеров, но те никак не желали отстать, а если и отбегали, то лишь для того, чтобы снежком в нее бросить. Амур сегодня отложил свой колчан и потянулся к другому оружию. В Мари полетели снежки с разных сторон. Но вот ей показалось, что сейчас никто на нее не смотрит, и она, вынув руки из висевшей на шее муфты, наклонилась, чтобы скатать шарик.
