Натанаэл Уэст - День саранчи
— На вашем месте, — сказал он, — я сообщил бы о курах в полицию. Чтобы держать их в городе, нужно разрешение. Я бы что - нибудь предпринял, черт возьми, — и не теряя времени.
Гомер уклонился от прямого ответа.
— Я бы не мог прикоснуться к ней ни за какие деньги. Она вся в струпьях и почти голая. Она похожа на канюка. Она ест мясо. Один раз я видел, как мексиканец дал ей мясо из помойного ящика. Петухов он кормит зерном, а курица ест помои, и он ее держит в грязном ящике.
— На вашем месте я бы выкинул этих оглоедов вместе с их птицами.
— Нет, вообще-то они симпатичные молодые люди, просто жизнь у них не ладится — знаете, ведь сейчас у многих так. Только вот курица…
Он устало покачал головой, словно попробовал ее на вкус и понюхал.
Вернулась Фей. Гомер понял, что Тод хочет поговорить с ней об Эрле и мексиканце, и в отчаянии делал знаки, чтобы удержать его. Она заметила это и заинтересовалась:
— О чем вы тут сплетничали?
— О тебе, солнышко, — ответил Тод. — Гомер хочет сделать тебе комплимент.
— Делай, Гомер.
— Нет, сперва ты мне сделай.
— Мой кавалер сказал, что ты, наверное, большая шишка в кино.
Тод видел, что Гомер не в состоянии придумать ответный комплимент, и сказал вместо него:
— Я говорю, что ты самая красивая в этом зале.
— Да, — поддержал Гомер. — Он так сказал.
— Не верю. Тод меня ненавидит. А кроме того, я заметила, как ты велел ему молчать. Ты ему шикал.
Она рассмеялась.
— Могу спорить, я знаю, о чем вы говорили. — И передразнила негодующего Гомера: — «Эта грязная черная курица — она вся в струпьях и почти голая».
Гомер униженно засмеялся, но Тод был сердит.
— Что за идея держать этих типов в гараже? — сказал он.
— А тебе-то какое дело? — ответила она, но без особого гнева. Ее это забавляло. — Гомеру приятно их общество. Скажи, теля?
— Я сказал Тоду, что они симпатичные люди, только жизнь у них не ладится — сейчас у многих так. Страшно много всюду безработных.
— Правильно, — сказала она. — Они уйдут — я уйду.
Тод так и думал. Он понял, что дальше разговаривать бесполезно. Гомер опять делал ему знаки, умоляя молчать.
Неизвестно почему, Фей вдруг стало стыдно. В качестве извинения она предложила Тоду потанцевать — откровенно при этом кокетничая. Тод отказался.
Наступившее затем молчание она прервала панегириком бойцовым петухам Мигеля — пытаясь таким образом оправдать себя. Она описывала, какие это прекрасные бойцы, как их любит Мигель и как он о них заботится.
Гомер с энтузиазмом поддакивал. Тод хранил молчание. Она спросила, приходилось ли ему видеть петушиный бой, и пригласила в гараж завтра вечером. Из Сан-Диего приезжает человек с петухами, чтобы выставить их против Мигеля.
Когда она повернулась к Гомеру, он отшатнулся, словно его собирались ударить. Она вспыхнула от стыда и оглянулась на Тода — заметил ли он. До конца вечера она старалась быть ласковой с Гомером. Она даже дотрагивалась до него — поправила ему воротник, пригладила волосы. Он сиял от счастья.
21
Когда Тод рассказал Клоду Эсти о петушином бое, Клод попросился с ним. Они поехали к Гомеру вместе.
Стояла одна из тех сиренево-синих ночей, когда кажется, что светящуюся краску разбрызгали в воздухе из распылителя. Даже самые густые тени отливали фиолетовым.
Перед воротами гаража стояла машина с зажженными фарами. Они увидели несколько человек в углу помещения и услышали их голоса. Кто-то смеялся на двух нотах — ха-ха, ха-ха, повторявшихся снова и снова.
Тод выступил вперед, чтобы его узнали — на случай, если они приняли меры предосторожности против полиции. Когда он вышел на свет, Эйб Кьюсик и Мигель поздоровались с ним, а Эрл — нет.
— Бои отменяются, — сказал Эйб. — Этот хипесник из Диего не явился.
Подошел Клод, и Тод представил его мужчинам. Карлик был надменен, Мигель любезен, а Эрл остался деревянным и угрюмым Эрлом.
Большая часть площади гаража была занята под арену — овальную площадку метра в три длиной и около двух с половиной в ширину. Она была застлана старым ковром и окружена низкой неровной загородкой из планок и обрывков проволоки. Машина Фей стояла на дорожке, и свет ее фар заливал арену.
Клод и Тод отошли за Эйбом в тень и уселись с ним на старый сундук в глубине гаража. Вернулись Эрл с Мигелем и присели на корточки напротив них. На обоих были джинсы, рубахи в горошек, большие шляпы и сапоги с высокими каблуками. Выглядели они очень живописно.
Все сидели спокойно и молча курили — кроме карлика, который вертелся. Хотя места ему хватало, он вдруг пихнул Тода.
— Подвинься, толстозадый, — буркнул он.
Тод промолчал и отодвинулся, потеснив Клода. Эрл засмеялся — над Тодом, а не над карликом, но тот все равно набросился на него:
— А ты-то чего, сопляк? Над кем смеешься?
— Над тобой, — сказал Эрл.
— Ага, так? Ну ты, звездорванец, за два цента я сжевал бы тебя с твоими бутафорскими сапогами.
Эрл сунул руку в карман и кинул на землю монету.
— На — десять.
Карлик начал было слезать с сундука, но Тод схватил его за шиворот. Он не пытался освободиться, а тянул вперед, как терьер на поводке, и мотал громадной головой.
— Ну, давай, — кипятился он, — ты, беженец из Западной костюмерной компании, ты… вошь в конских перьях.
Эрл рассердился бы гораздо меньше, если бы мог придумать язвительный ответ. Он промямлил что-то насчет двухвершковых выродков, потом плюнул. Увесистый плевок попал карлику на подъем ботинка.
— Точное попадание, — заметил Мигель.
Видимо, Эрлу этого было достаточно, чтобы почувствовать себя победителем, — он улыбнулся и успокоился. Карлик, выругавшись, сбросил руку Тода с воротника и снова умостился на сундуке.
— Ему только шпор не хватает, — сказал Мигель.
— С таким сопляком и без них управлюсь.
Все засмеялись, и мир был восстановлен.
Эйб наклонился через ноги Тода к Клоду.
— Бой был классный, — сказал он. — До вас тут пришло больше десяти человек — и кое-кто при хороших деньгах. Я собирался принимать ставки.
Он вытащил бумажник и дал Клоду свою карточку.
— Все было в ажуре, — сказал Мигель. — Пять моих птиц победили бы запросто, а две — наверняка проиграли бы. Хорошо могли заработать.
— Ни разу не видел петушиных боев, — сказал Клод. — Честно говоря, я и бойцового петуха никогда не видел.
Мигель предложил показать одного из своих и ушел за ним. Тод отправился за бутылкой виски, которую они оставили в машине. Когда он вернулся, Мигель держал в луче фары Хухутлу. Все разглядывали петуха.
Мигель держал его обеими руками, наподобие того, как держат баскетбольный мяч перед броском снизу. У петуха были короткие овальные крылья и хвост сердечком, стоявший перпендикулярно к туловищу. Его треугольная голова напоминала змеиную и заканчивалась слегка загнутым клювом, толстым у основания и острым на конце. Оперение у него было такое жесткое и плотное, что казалось полированным. Его слегка проредили для боя, и линии корпуса, похожего на усеченный клин, просматривались ясно. Между пальцев Мигеля свешивались его длинные ярко-оранжевые ноги с чуть более темными пальцами и роговыми когтями.
— Хуху выращен Джоном Боуэсом из Линдейла, штат Техас, — с гордостью сообщил Мигель. — Одержал шесть побед. Я дал за него ружье и пятьдесят долларов.
— Птица красивая, — ворчливо признал карлик, — но красота — это еще не все.
Клод вынул бумажник.
— Я хотел бы посмотреть, как он дерется, — сказал он. — А что, если вы продадите мне какого-нибудь другого петуха и я его выставлю против этого?
Мигель подумал и посмотрел на Эрла, который сказал ему, что это — дело.
— Есть у меня птица, — продам за пятнадцать долларов, — сказал он.
Тут вмешался карлик:
— Давайте я выберу.
— Нет, мне все равно, — сказал Клод. — Мне просто хочется посмотреть бой. Вот вам пятнадцать.
Эрл взял деньги, Мигель попросил его принести Хермано, большого рыжего.
— Этот рыжий потянет больше восьми фунтов, — пояснил он. — А в Хуху от силы шесть.
Эрл принес большого кочета с серебристой шалью. Выглядел он как обычная домашняя птица:
Увидев его, карлик возмутился.
— Это что у тебя — гусь?
— Он из стритовских «Мясников», — сказал Мигель.
— Я бы таким крючка наживлять не стал, — сказал карлик.
— Можешь на него не ставить, — пробурчал Эрл.
Карлик воззрился на птицу, птица — на карлика. Он обернулся к Клоду.
— Уважаемый, — сказал он, — давайте я буду секундантом.
Мигель поспешно вмешался:
— Пусть лучше Эрл. Он знает этого петуха.
Карлик взорвался.
— Сблатовались! — завопил он.
Он хотел отнять рыжего, но Эрл поднял его над головой, чтобы карлик не мог достать.
