Цзэн Пу - Цветы в море зла
Чжуан Хуаньин, уже переодетый в домашнее платье, важно восседал в круглом европейском кресле и просматривал книгу посетителей. Рядом с ним стоял привратник. При виде Чжуан Наня привратник забрал книгу и вышел. Чжуан Хуаньин спросил сына, какие заморские вещицы ему удалось купить. Чжуан Нань подробно рассказал обо всем и, конечно, не забыл упомянуть об истории с картиной Ван Хоя «Бесконечная Янцзы». Ее, дескать, хотел преподнести отцу один кандидат на чиновничий пост, но, к сожалению, по дороге ее похитили.
— Кто посмел? — зарычал Чжуан Хуаньин.
Сын коротко описал ему перипетии с картиной и кое-что приукрасил таким образом, что вся вина пала на Цзинь Вэньцина.
— Странно! Цзинь Вэньцин очень дружен со мной, — промолвил Чжуан Хуаньин. — К тому же благодаря моим усилиям его сейчас назначили в Палату внешних сношений. Неужели он мог забыть милость и отплатить своему покровителю черной неблагодарностью? Ужасно! Отвратительно! Ну, я покажу ему!
— Он говорил о вас всякие нехорошие вещи! — криво улыбнулся Чжуан Нань.
Чжуан Хуаньин изменился в лице.
— Ладно, о нем больше ни слова. У меня есть для тебя еще одно дело. Поскорее отправляйся к Айюню, который служит в труппе «Избыток счастья», и скажи, чтобы сегодня после обеда он отправился в сад Чэна развлекать господина Ли. Скажи, что я приказал! Чтоб не подвел!
— А кто такой господин Ли? — озадаченно спросил Чжуан Нань. — Почему вы не позовете актера к себе, а заботитесь о других?
Чжуан Хуаньин рассмеялся:
— Не удивительно, что ты не понимаешь! Господин Ли — это Ли Чжиминь, знаменитый старый ученый, переживший трех государей, глава литераторов всей страны. Если уж устанавливать добрые отношения с ученым миром, так надо начинать с него; недаром говорит пословица: «Усмиряя разбойников, хватай первым атамана». Он, знаешь, старик сухощавый и со строптивым характером. Если ему кто-нибудь не понравится — будь это хоть князь или сановник, — он не посмотрит даже, что находится во дворце, вытаращит глаза, распушит свою седую бороду и начнет его ругать безо всякого стеснения. В общем, характер у Ли Чжиминя прямой, совсем как у ребенка; тот, кто узнает его слабости, может из него веревки вить, а старик об этом и понятия иметь не будет! Он любит молодых актеров, но денег за развлечения платить не желает, так как ему кажется, будто мальчики льнут к нему сами, ослепленные его литературной славой. Старик самодовольно твердит, что эти сосунки — его искренние друзья. Разве может он подозревать, что за него раскошеливаются другие? Но Айюня он особенно любит и иногда даже сам дает ему денег…
Сегодня — день рождения старика. По этому случаю Чэн Юй устраивает пир в своем саду «Лежащих облаков» и приглашает на него всех знаменитых ученых. Актеры Суюнь и Июнь, наверное, тоже придут, так что ты поскорее отправляйся к Айюню, он должен их опередить!
— Каким же влиянием пользуется этот старик, если вы так ухаживаете за ним? — еще больше удивился Чжуан Нань.
Отец расхохотался.
— О, его влияние огромно! Ты даже не представляешь, до какой степени! Недаром говорят: «Топор и секира прославляют государей и министров на сто лет, а кисть и тушь дают жизнь ученым на тысячу лет!» Наши слава и позор, жизнь и смерть находятся на кончике кисти этой писчей братии. К тому же вскоре двор собирается устроить экзамен на должность цензора. Я слышал, что Ли Чжиминя уговаривают держать этот экзамен. А достаточно ему стать цензором, как он произведет целый переворот! Вся наша карьера в столице зависит от того, насколько прочно мы свяжемся с ним. Разве можно оставлять без внимания будущую знаменитость?! Ну ладно, не надоедай мне больше рассуждениями, а скорее отправляйся по делам! Я еще сам должен нанести ему визит.
Чжуан Наню оставалось только раскланяться и поехать на поиски Айюня.
Между тем Чжуан Хуаньин сел в легкую коляску и велел кучеру гнать к южной части города. С высокого осеннего неба приветливо светило солнце, копыта лошади утопали в мягкой пыли. Вскоре повозка остановилась возле ворот Ли Чжиминя в тени двух высоких вязов. Слуга уже хотел отправиться с докладом, но Чжуан Хуаньин знаком удержал его и, легко спрыгнув с брички, направился к воротам. Взгляд его уловил только что наклеенные по обеим сторонам параллельные надписи на розовой бумаге. Иероглифы были нанесены тонкими, изящными линиями, немного вкось:
Сочиненья во множестве тысяч томов
Здесь хранятся, на улице Баоаньсы,
В министерство налогов отсюда издревле
Назначали людей на большие посты.
Чжуан Хуаньин усмехнулся и перешагнул порог. Перед ним выросла стена для защиты от злых духов. Обогнув ее, он увидел дом, обращенный окнами к северу. Чжуан прошел мимо него к круглым воротам в стене и оказался в маленьком дворике, посредине которого возвышалась арка, увитая зеленеющим плющом. Весь двор был усажен мальвой, стыдливо раскрывшей свои красные лепесточки, — стояло время цветения. Из комнат, скрытых за плотными занавесками, не слышалось ни звука. В этот момент подул легкий ветерок, и из щелей между занавесок до Чжуана донесся запах лекарства. Он откинул портьеру и вошел. Какой-то мальчик с двумя косичками варил возле стены лекарство, раздувая огонь тростниковым веером. При виде Чжуан Хуаньина он испуганно поднялся.
Написанное жидкой тушью имя
При свете лампы разглядеть я смог.
Подвески мне приснившегося мужа
Чуть всколыхнул внезапный ветерок[230], —
читал кто-то нараспев в соседней комнате.
Чжуан шагнул вперед и со смехом спросил:
— А кого вы до сих пор видели только во сне?
Его взору предстал Ли Чжиминь в коротком поношенном халате и соломенных туфлях. Совершенно здоровый, он сидел на бамбуковой кушетке и, поглаживая бороду, читал книгу. Завидев Чжуан Хуаньина, он поспешно запахнул халат и с тяжелыми вздохами повалился на старые фолианты.
— Ах, кто это пришел? — дрожащим голосом промолвил он. — Господин Хуаньин? Вы знаете, я так болен, что даже не могу встать. Простите меня, пожалуйста!
— Когда вы заболели? Почему я об этом ничего не знал? — осведомился Чжуан Хуаньин.
— С тех пор как уважаемые господа решили устроить пир в честь дня моего рождения, судьба была слишком безжалостна ко мне и лишила меня возможности принять ваше любезное приглашение. Боюсь, что собрание в саду «Лежащих облаков» сегодня не состоится!
— Вы лишь немного простудились! — возразил Чжуан. — Стоит принять лекарство, и все пройдет. Надеюсь, что вы, учитель, поторопитесь выехать, чтобы успокоить ваших друзей, томящихся в ожидании!
Говоря это, Чжуан Хуаньин огляделся и вдруг увидел, что из-под подушки выглядывает лист почтовой бумаги, сплошь испещренный именами и обращениями. Все они, согласно правилу, начинались с красной строки, но выглядели довольно странно: вместо обычных обращений — «уважаемый господин», «ваше степенство», «почтенный учитель» и так далее — перед каждым именем стояло слово «глупец».
Чжуан изумился, хотел повнимательнее прочесть сей удивительный список, но в этот момент заметил, что от круглых ворот, перешептываясь, крадутся двое людей. Не успел Ли Чжиминь и слова сказать, как дверная занавеска распахнулась. Воистину:
Слой пыли в десять сажен высотой,
Возможно, заметет героя след[231],
Быть может, за печальной занавеской
Скрывается талантливый поэт![232]
Если хотите знать, кто были пришельцы, прочтите следующую главу.
Глава двадцатая
ИЗ-ЗА ОДНОГО ЛИСТА БУМАГИ ПРОПАДАЕТ ВОСЕМЬСОТ ЛИ ЗЕМЛИ. МАЛЕНЬКИЙ ЯЗЫК ГУБИТ ЧЕЛОВЕКА, ИЗВЕСТНОГО ВСЕЙ ПОДНЕБЕСНОЙ
В гостиную вошли Юань Сюй и Сюнь Чуньчжи. Увидев Ли Чжиминя, лежащего на кушетке, они остановились в замешательстве.
— Оказывается, почтенный новорожденный в самом деле болен!
— А вы что, даже болеть мне не разрешаете? Возмутительно! — проворчал Ли Чжиминь.
Тут только вошедшие заметили Чжуан Хуаньина и поздоровались с ним.
— А я знаю, чем болен почтенный Чжиминь! — продолжал Юань Сюй.
— Ты все знаешь! — с суровым выражением лица воскликнул старик.
Юань со смехом продекламировал:
— Болезнь нашего мудреца — есть бедность, а не болезнь! Недуг бедности лечится только подношениями. Подношение придет от хунаньца. Кто этот хунанец? Он — Чжуан Чжидун!
Старик недовольно засопел:
— Что это вы о нем вспомнили? Он такой же глупец, как и все!
Он быстро поднялся и, теребя бородку, прочел нараспев:
Жалованья щедрого добившись,
Старый друг мой весточки не шлет,
Я же, разоренный, голодаю,
Чахну от нужды и от забот!
— Уважаемый новорожденный, не делайте резких движений! — произнес Сюнь Чуньчжи. — Не забывайте, что вы больны, а то еще, чего доброго, упадете от слабости!
