Томаззо Ландольфи - Солнечный удар: Рассказы
— Попробуем.
— Вот такими вы мне уже нравитесь. Начать, я думаю, следует совсем издалека, иначе разобраться в чем-либо будет просто невозможно. Правда, если бы я мог ссылаться на понятие жизни, мне было бы гораздо проще объяснить, что такое смерть. Но вся беда в том, что о понятии жизни вам тоже ничего не известно, а объяснить его я смог бы, только прибегая в свою очередь к понятию смерти. Для нас практически это означает, что жизнь и смерть сводятся к одному и тому же.
— Жи-и-знь?
— Да, жизнь, только, ради бога, не начинайте все сначала… Нет, так мы далеко не продвинемся; тут, видно, не обойтись без некоторых, с позволения сказать, первичных по отношению к жизни и смерти понятий… А что, скажите, не касались ли вы на других лекциях темы… В общем, знаете ли вы, что такое время?
— Время? Нет.
— А пространство?
— Пространство?
— Значит, о пространстве или времени, если сблизить оба эти понятия и свести их к единому понятийному целому, вам также ничего не известно?
— Что, что?
— Нет, ничего.
— Пространство, время — какие забавные слова! А что это?
— Нельзя сказать, чтобы они были чем-то. Я хотел спросить, знаете ли вы, что подразумевается под временем и пространством, или под временем или пространством в представлении обитателей той далекой туманности. Но, к сожалению, вы и этого не знаете; что же тогда говорить о понятии протяженности и так далее, и так далее… В таком случае скажите сами, как мне быть.
— На предмет чего?
— О господи, да на предмет того, чтобы объяснить вам, что есть смерть.
— А что, разве, не поняв, что такое эти ваши пространство и время, нельзя понять и что такое смерть?
— По-моему, нет. Во всяком случае, мне так кажется.
— Тогда объясните нам, что такое пространство и время.
— Хм, видите ли, как это ни смешно… здесь опять получается прежняя история. Говоря о пространстве или времени, означающих, в сущности, одно и то же, я так или иначе вынужден буду коснуться смерти, точнее, предположить, что вам это понятие уже известно. Как, по-вашему, является ли понятие смерти следствием понятия пространства-времени или оно само порождает понятие пространства-времени? Можете вы об этом что-нибудь сказать?
— Мы — нет.
— Вот и я не могу. В действительности речь, возможно, идет о двух параллельных понятиях или об одном и том же понятии, но под различными углами зрения.
— Что же тогда остается делать?
— Что делать, что делать! Пока мы здесь окончательно не потеряли голову, начнем все с самого начала. Давайте-ка посмотрим, что такое бытие.
— Давайте!
— Давайте!
— Давайте!
— Не много ли желающих? Пусть начнет кто-то один. Итак, что такое бытие?
— Бытие — это наше сознание.
— Ну да, так, во всяком случае, сказано в наших учебниках. Из этого следует, что бытие представляет собой некую чувственную, или субъективную, связь. Но с чем, спрашиваю я вас?
— Как это с чем? Ясное дело, с нашей мыслью, с теми же чувствами, короче, со всем тем, что делает нас нами.
— То есть это как бы осознание содержания нашего сознания. Это понятно или воспринимается как игра слов?
— Ну… так, как сказали вы, в общем, конечно…
— Я как раз сказал только то, что сказали вы. Однако думаю, что здесь не обойтись без некоторой промежуточной ступени. Наше сознание должно соотноситься с чем-то еще помимо самого себя. Правда, в этом случае мы несколько отвлекаемся от темы лекции и выходим за рамки ваших знаний. Скажите, вам никогда не приходило в голову, что связь, которую вы назвали субъективной, может по крайней мере стремиться к объективному началу, иными словами, что бытие выражает не столько наше сознание, сколько наше состояние?
— Состояние!
— Что такое состояние, мы худо-бедно понимаем, но…
— Я предвидел ваше негодование. Вы наверняка скажете мне, что так как наше состояние неизменно и вечно, то это уже не состояние?
— Конечно! В понятии состояния или условий существования заложена возможность изменения.
— Вот тут надо еще подумать; уже то, что мы говорим «неизменное состояние»…
— То есть как это?
— Кто же так рассуждает? Разыгрывает он нас, что ли?
— Хорошо, и что же из этого следует?
— Спокойно, спокойно. Может быть, вы и правы. Попробуем тогда обойти эту трудность. Скажите, а что такое небытие, вы знаете?
— Нет.
— Еще бы, ведь вся наша философия строится на положительных понятиях. Но, видит бог, существуют и понятия отрицательные, по крайней мере мы должны предполагать их существование, если судить по тем сведениям или идеям, которые доходят до нас с той далекой туманности.
— Отрицательные понятия? Что это?
— Это понятия, относящиеся к тому, чего нет, сравнительно с тем, что есть.
— Пощадите, профессор, мы ничегошеньки не поняли!
— И неудивительно. Скажем так: они относятся к видоизмененному состоянию вещей.
— К видоизмененному состоянию? Что это значит?
— О боже! То, что они относятся к иному возможному состоянию вещей.
— То есть к их невозможному состоянию?
— Если хотите, да. В конце концов, небытием можно считать то, что не есть бытие.
— Но то, что не есть бытие, никак не проявляется.
— Согласен, но вы можете представить это мысленно.
— Отнюдь, потому что то, чего нет, может означать бесчисленное множество вещей.
— Не-ет, здесь вы ошибаетесь. То, что есть, также означает бесчисленное множество вещей, но в той мере, в какой оно составляет цельное понятие, оно четко определено и самодостаточно. Аналогичным образом существует только одно проявление небытия, иначе говоря, понятие небытия является обоснованным и представляет собой ясную идею.
— Извините, но до нас все равно пока не доходит. Вы говорите «аналогичным образом». Но для того, чтобы аналогия была если уж не полной, то хотя бы приемлемой, это самое небытие должно заключать в себе, в собственном измерении, бесчисленное множество вещей, подобно тому как это происходит с бытием, а не просто вырисовываться в бесчисленных проявлениях… Я знаю, что говорю путано, и не уверен, все ли меня поняли. Однако, судя по вашим словам, вы неверно истолковали смысл нашего возражения. Помимо этого, вы попросту занимаетесь с нами словесными кульбитами, с вашего позволения. С одной стороны, вы приводите цельное понятие, правда, уже в обобщенном виде, с другой — также цельное понятие, которое, однако, ничего не обобщает и ни с чем не соотносится.
— Проклятие, да вы не просто, а чересчур смышлены! Не просто, потому что, сами того не замечая, смешиваете абстракцию и реальность. Правильнее будет сказать так: понятие бытия не является истинным там, где истинным является или являлось бы, не знаю, как тут еще сказать, понятие небытия. Небытие, пожалуй что, можно считать понятием чистым и безотносительным.
— Однако хоть какое-то представление о нем вы должны нам дать!
— Это вовсе не обязательно. В порядке исключения вы можете представить его как чисто умозрительное построение.
— Значит, мы должны проглотить это как есть и успокоиться?
— Что-то вроде того.
— Ладно, ребята, давайте глотать, пусть даже оно встанет у нас поперек горла… Сделаем так, профессор: вы продолжайте, а там, как знать, может, последующее и прояснит предшествующее! Хотя, согласитесь, это довольно странный метод созерцания.
— А мы и не созерцаем. Повторяю, в первую очередь я пытаюсь выяснить кое-что для себя. С другой стороны, уже не раз последующее проливало свет на предшествующее.
— Хорошо, тогда продолжайте. Кстати, для начала неплохо было бы узнать, каким образом это ваше небытие связано с этим вашим пространством или временем.
— А кто его знает! Скорее всего прямой связи между ними нет.
Джорджо Де Кирико. Гектор и Андромаха. 1968.
— Смелее, смелее, профессор!
— Интересно, как, по-вашему, содержит идея небытия идею ограниченности или нет?
— Хм.
— М-м-м.
— По-моему, хмыкать тут особо нечего. Я думаю, что содержит.
— Как это?
— Если существует небытие, значит, бытие не является, как бы это сказать, всеобъемлющим и предполагает наличие пустот.
— Ха-а!
— Фью-ю!
— Та-ак, это еще что за свист? Давайте-ка посерьезнее!
— Но, профессор! Теперь уже вы смешиваете абстракцию и реальность. Ведь о небытии нельзя сказать, что оно есть. Не вы ли сами только что подали нам его как чисто умозрительное построение?
— Вот это уже совсем другое дело! Вместо того чтобы попусту балаганить, вы бы почаще открывали рты и говорили по существу. Именно! Именно об умозрительных построениях мы и говорим. И небытие я упомянул лишь в отвлеченном смысле, точно так же, как и наша вероятная цель, точнее, наш первый этап — пространство или время, — представляет из себя не что иное, как отвлеченность.
