Лев Вирин - Солдат удачи. Исторические повести
Тяжеленные стаканы перекашивало в бабке токарного станка. Два дня бились, пробовали и так, и этак. На третий день Янко придумал: забил в стакан деревянную пробку и вколотил в её середину железный штырь. Под штырь — подставка, чурбачок. Канавку смазал бараньим салом — и дело пошло!
Фон Шлор вечером записал в дневнике: «Необразованный парень, а до чего светлая голова. Будет время, прикажу изготовить дополнительную заднюю бабку с вращающимся центром. Тогда можно будет обтачивать на станке и очень тяжёлые детали».
Бронзовые кольца для подшипников точил и полировал сам Ме- ханикус.
За две недели управились. Стальные стаканы на дубовый вал одевались с трудом. Мастера помогали. Но за день поставили, закрепили и запустили вал в новых подшипниках.
— Смотри, как легко идёт! — обрадовался Питер. — Теперь и вправду можно бы добавить пару чанов!
Пришёл хозяин. Похвалил.
—Прекрасно, герр Механикус. Надо заказать в Роттердаме два чана. Успеть бы привезти по зимней дороге.
—Прощения просим, — вступил в разговор Янко. — Зачем же их заказывать? Найдётся хороший плотник, так и сами сделаем.
— Ого! Я вижу, подручный у тебя не даром хлеб ест, — обрадовался герр Каспар.
— Янко — настоящий мастер. И эти подшипники он придумал, — ответил Механикус. — Хорошо бы его как-то наградить.
— Подумаю, — ответил хозяин.
Янко стал получать на треть больше.
Инга и фру Хильда всё время фыркали друг на друга. За глаза, конечно. Уж очень они были разные.
—Голландская селёдка! Ханжа кальвинистская! Чистюля! — чертыхалась Инга, стоило только жене Питера выйти из кухни.
— Рыжая грязнуля! Распустеха! — ворчала фру Хильда вполголоса.
Но внешне дамы соблюдали подчёркнутую вежливость и политес.
В воскресенье после обеда фру Хильда угостила Григория жареными пирожками с печёнкой (для своих она готовила отдельно). Пока Гриша ел и нахваливал горячие пирожки, фру, усевшись рядышком, расспрашивала его о доме, о родных.
Стиравшая в углу кухни Инга кипела от злости:
«Бесстыжая сука! У самой муж прилёг вздремнуть после обеда, так она к молодому парню подвалила! — шептала она потихоньку. — Доска белобрысая!»
Ближе к вечеру Инга, принарядившись и расчесав свои роскошные волосы, зашла в комнатку к парням и предложила:
—Сестра нынче дочь выдаёт замуж. Пошли, парни! Угощение будет знатное, да и потанцевать можно.
Янко застеснялся:
— Я ж никого не знаю.
К тому ж он сидел за латынью и не хотел отрываться. А Гриша пошёл. Вернулся под утро. Янко оторвал голову от подушки:
— На тебя, Гриша, бабы летят, как мухи на мёд. В Праге — Хе- ленка, здесь — Инга. А ведь монахом был!
— Ну что ты, Янко! С Хеленкой совсем другое дело было. Хеленку я любил. А Инга — ещё совсем молодая бабка, вдова. Скучно ей без мужа. Зачем же её обижать?
— Смотри, кума, тебе жить.
***Перед Пасхой Янко с Бернардом-плотником закончили по чертежам Механикуса два новых чана для сукновалки.
Герр Каспар собрался в Лейпциг на ярмарку, взял с собою и Гришу. Обоз с товарами под наблюдением старшего приказчика отослал на три дня раньше.
— Надо успеть на «бочковую неделю» — это оптовая ярмарка. Потом неделя пасхальной, основной ярмарки.
А уж потом — расчётная неделя, — рассказывал герр Каспар Григорию. — Взял кредит у Соломона Френкеля, — продолжил он, — теперь в Лейпциге можно и развернуться. В Баварии многие боятся евреев. А мы сами попросили курфюрста разрешить для них жительство в Фюрте. И город на этом много выиграл. Дешёвый кредит в торговле — первое дело.
Переговоры с краковскими купцами заняли весь день. Энергия и упорство старого Вайскопфа поражали.
Григорий устал переводить, а герр Каспар не останавливался, пока не дожал клиентов. Заключил крупный контракт. Поляки расплатились векселями.
Два дня шли переговоры с венецианцами, затем с флорентийскими суконщиками. Потом хозяин дал Грише передышку:
— С саксонцами я и сам разберусь. Гуляй.
Григорий пошёл по ярмарке. Смотрел книги. Правда, Спинозы не нашёл. Зато купил первый том «Эссе» Монтеня.
Хозяин был доволен поездкой, и на радостях дал Григорию гульден. Добавив немного, юноша приобрёл небольшой, ладный сундучок с хитрым бронзовым замком — для хороших книг, чтоб были целы.
Янко сундучок одобрил:
— Год назад ты бы такого не купил. Тяжеловат, на своём горбу не потащишь. Нынче мы уже не шваль придорожная, можем и возчику заплатить.
***По приказу хозяина Гриша каждый день занимался с Вальтером языком час после обеда. Мальчик старался. Вальтер очень хотел говоритьпо-французски, и у него недурно получалось. Значительно хуже было с грамматикой, писал он с грубыми ошибками, рассуждая:
— Плевать! Кому нужно, поймёт.
Его двоюродный брат, Франц Прильмайер, почти год прожил в Париже. И теперь Париж стал заветной мечтой Вальтера Вайскопфа. Он знал наизусть все модные парижские кафе, театры, все сплетни о Короле-Солнце, маркизе Помпадур и других версальских знаменитостях.
— В Париже я запросто смогу получить дворянство, — говорил Вальтер. — Это у нас, в Баварии, для купеческого сына дорога закрыта. А в Париже, были бы деньги, можно купить и титул.
Юноше отчаянно хотелось фехтовать, ездить верхом, танцевать.
— Торговать, как это делал отец? Фу, стыдно! — говорил Вальтер.
«И где этот мальчик набрался дворянской спеси?», — удивлялся Гриша.
***Хозяин вызвал Механикуса, и заказал ему ещё одни часы, поза- тейливее.
— Карл Прильмайер пишет, что положение барона Рехберга пошатнулось. Председателем Тайного Совета, вероятно, станет граф Фуг- гер. Надо заблаговременно позаботиться об его благосклонности.
—Можно сделать часы с боем, чтобы они вызванивали каждый час, — сказал, подумав, фон Шлор.
— Прекрасно! Это как раз то, что требуется. Приступайте.
И мастера принялись за часы снова. Механикус мечтал усовершенствовать балансир Гюйгенса и повысить точность хода часов. На этот раз Янко участвовал в работе с самого начала и старался разобраться и запомнить все тонкости.
Перед Троицей к герру Георгу приехала на лето его дочь. Меха- никус овдовел больше десяти лет назад и, насколько заметил Янко, второй раз жениться не собирался. Мастер весь был поглощён своей работой, своими идеями.
Барбара фон Шлор воспитывалась в Ингольштадском монастыре кармелиток, к отцу приезжала только на каникулы. Высокая, стройная, с длинными, пепельными косами и походкой королевы, она была ослепительно красива.
Янко старался даже не смотреть в сторону девушки, когда та заходила к отцу в мастерскую. Но Барбара как-то сама подошла к Янко и встала за его спиной. Он чуть не потерял крошечный подшипник, который начал полировать.
— Почини мне застёжку, Ян, — сказала Барбара.
Застёжку Янко починил в тот же день, но у девушки оказалось немало вещей, требующих починки. Понемногу парень перестал бояться дочери Механикуса. Барбара часто усаживалась в мастерской между ним и отцом, расспрашивала о тонкостях его работы, об их с Гришей путешествии.
—Подумать только! Вы с другом прошли Польшу, Силезию, Богемию. А я нигде, кроме дома и монастыря, не бывала.
—Скоро я возьму тебя в Мюнхен, — говорил Барбаре отец, — к тётке. Баронесса фон Деринг давно тебя приглашала.
— Ты, папа, уже три года мне это обещаешь.
После завтрака фрейлейн Барбара села за письмо своей любимой подруге, Габи фон Горн. Писала девушка быстро, часто подчёркивала слова, иногда останавливалась на минутку, покусывая гусиное перо, а затем продолжала.
Дорогая и любимая Габи!
