Стефан Дичев - Путь к Софии
— Ваши просьбы излишни. Даю вам слово! Мадемуазель Задгорская при всех обстоятельствах останется вне опасности... Да, продолжайте, значит, она встречалась с ним?
— Я так думаю... Предполагаю, что она встречалась. Она как-то ускользнула из-под нашего надзора... Это было в тот день, когда она сообщила консулу, что их помолвка расстраивается, и произошло несчастье с Сесиль!..
— Да, да. Понимаю.
— Мы не даем ей никуда из дому шага сделать... Она сейчас так убита смертью маленькой Сесиль, что вряд ли она его видела еще раз.
— Понимаю, — повторил Сен-Клер.
Он и в самом деле вдруг понял куда больше, чем предполагал Филипп. Его живой и деятельный ум сразу же увидел связь между всем происходящим. Андреа — Неда — Леге. Вот путь к военным и политическим тайнам, которые могли быть известны консулу Франции. А затем: Андреа — доктор — русская разведка. А что, если они узнали от Неды, то есть от меня, потому что только я рассказывал все это консулам, про подкрепления Сулеймана? Это предположение его потрясло. Но он хладнокровно произнес:
— У меня к вам один сторонний вопрос. Слыхали ли вы что-нибудь от вашей сестры о прибытии Сулеймана-паши?
— Вряд ли это ее вообще интересовало.
— Нет, нет... Вы все же припомните.
— Не знаю. Не могу утверждать. Хотя, впрочем, думаю, что да. Это было совершенно случайно, в конце прошлого месяца... Отец мой слышал, как она разговаривала со своим женихом о Сулеймане, и он даже посмеялся над этим — вот так разговор для влюбленных. В сущности, и я тоже тогда впервые узнал об этом… Но почему это вас интересует? Не понимаю, какую связь вы видите между главнокомандующим и...
— Скажите ей завтра утром, что награда за поимку Будинова удвоена. Скажите ей, что во всех домах будет производиться обыск. Она испугается и пойдет его предупредить...
— А вы прикажете, чтоб за нею проследили, да?
— Все, что потребуется, будет сделано.
— Но я еще раз прошу вас, майор! Только бы с нею ничего не случилось... Отец мой...
— Вы, похоже, не верите моему слову! — усмехнувшись, сказал Сен-Клер.
Разве его интересовала сестра Филиппа! Важно было поймать Андреа Будинова! И не только потому, что он был соучастником в шпионаже своего брата и поджигал один за другим военные склады, но главное потому — Сен-Клер был фаталистом, — что наконец оборвется непрерывная цепь неудач, которые в течение месяцев преследовали его.
— Ну что же, до свидания, Задгорский! — сказал он неожиданно и резко свернул в первую же улочку, ощутив вдруг острую потребность побыть в одиночестве.
Глава 21
Неда переживала мучительный нравственный кризис. Слишком много всего обрушилось на нее сразу. Ее терзала совесть, она просто изводила себя, пытаясь ответить на вопрос: честна ли ее любовь к Андреа или преступна. Она считала, что поступила дурно, что кругом виновата. Нервы ее были напряжены до предела.
Когда брат сообщил ей насчет удвоения награды и о предстоящих обысках, она выслушала, не глядя на него, будто все, что он говорил, нисколько ее не касалось.
Домашнее хозяйство ее тяготило. Она не видела в нем ничего привлекательного, но занималась им теперь с упорством, нарочно выбирала себе самую трудную и унизительную работу, истязая себя этим. В то же время она ясно сознавала, что все это бесполезно — ничто не могло заглушить ее нравственных страданий.
Заканчивая сейчас стирку и изо всех сил выжимая над корытом тяжелые мокрые простыни, она снова вела с собой тот мучительный разговор, который предшествовал ее счастливой встрече с Андреа, придавшей ей решимость сообщить консулу о своем отказе. А потом пришла ужасная весть о Сесиль. С этого часа и начались у нее угрызения совести.
Отец молчал и даже не глядел на нее. А когда она заглядывала себе в душу, ища хоть какую-то опору, перед нею вдруг вставал вопрос: почему его укрывает та женщина?.. Она многократно припоминала все подробности — задний двор, через который они шли, темный коридор, комнатушку, разговор по-французски, доносившийся до нее из-за двери, то есть все, что тогда воспринималось как во сне, — она вспомнила все это и поняла. Поняла, где она была и почему эта женщина укрывает Андреа... И это так ее потрясло, что Неда до сей поры никак не могла опомниться.
Она всегда старалась не думать о прошлом Андреа. Говорила себе: ведь он мужчина. Да и себя оправдывала за мимолетные, безобидные поцелуи Хайни и Фрицла и за не такие уж безобидные поцелуи Леге. Но вот она осязаемо столкнулась с этим очень близким прошлым; оно внушало ей отвращение, но самым гнусным ей показалось то, что она сама готова была отдаться Андреа в той самой комнате, на той же самой постели... Несмотря на испытываемое унижение, она даже и это простила бы ему, если б ее не мумии вопрос: а что происходит там сейчас? Там, в той комнате, куда он постоянно приходит, с той женщиной, на той постели... И это как раз тогда, когда она сама причинила столько горя другому... И возможно, невольно, из-за какого-то фатального стечения обстоятельств послужила причиной гибели... Нет, она не хотела думать... Не надо вспоминать про Сесиль. Но каждый раз ее мысль возвращалась к ее маленькой подружке, и она, вся в слезах, с ненавистью думала об Андреа и о себе самой... Ей хотелось расспросить, как все произошло с девочкой, чтобы знать, чтобы увериться... В чем увериться? Отец упорно молчит, от брата тоже ничего не добьешься, а миссис Джексон знает только самый факт. Но Неде казалось, что она найдет успокоение, как только узнает все подробности этого ужасного происшествия.
Но и это было не самое страшное. Самым страшным было то, что сразу же после рождественских праздников, то есть через каких-то десять дней, брат намеревался увезти ее через Константинополь в Вену, и она должна была оставаться там до конца войны, а возможно, там ее еще насильно выдадут замуж. Да, все было так сложно, так все переплелось, что она не видела никакого просвета.
Неда сложила выстиранное белье в корзину и отправилась развешивать его. Ее остановила Тодорана.
— Не выходи, душенька! Ты же вспотела, еще заболеешь.
— Умереть бы мне лучше, — сказала Неда.
— Ох, слышала бы эти слова твоя матушка, упокой господи ее душу.
Старая служанка выхватила из рук Неды корзину и вышла во двор. Вот кто единственный во всем доме сочувствует ей! Только этой простодушной женщине может она довериться... Умереть!.. Да, это, может быть, самое лучшее в ее положении. А что, если в самом деле ей простудиться и умереть? По привычке она стала искать в памяти героиню, которая страдала так же, как она, и точно так же, не найдя другого выхода, ушла из жизни. Она опять погрузилась в мир книг, перебрала их одну за другой, пока не поняла вдруг, что все там далекое и чужое — и любовь, и смерть, что в жизни все не так, и она не должна предаваться отчаянию и что вопреки всему она не может не помочь Андреа, потому что никогда еще ему не угрожала более страшная опасность.
Но как его предупредить? Может, послать Тодорану? Она была доверчивой и неосторожной, когда дело касалось ее самой, но сейчас речь шла о жизни Андреа... «Только я могу... нет, никто другой, никто! Выберу момент, когда Филипп будет чем-нибудь занят... А он сегодня какой-то странный... Все время сидит в своей комнате. Спущу через окно вниз свое старое пальто и шаль... Незаметно выскользну, и пускай тогда меня догоняет! — Но как она вернется обратно? На минуту ее охватил страх, она вспомнила, как ее встретили в прошлый раз... — Снова будут бить, снова будет крик, проклятия, брань. Ладно, будь что будет! Если они захотят, пускай меня выгонят, убьют... Ведь они меня все равно убивают, отправляя в Вену... Они же меня отдадут кому-нибудь в жены, словно невольницу какую...»
Она поднялась по лестнице, вошла в свою комнату — поскольку Андреа уже не было, ей снова позволили вернуться в ее комнату. А зачем, зачем ей возвращаться? «Кто у меня тут еще есть?» Нет, она останется с Андреа... Но не в том мерзком заведении — нет, он и сам не хочет оставаться там, она это чувствует! Они убегут вдвоем. К русским или куда-нибудь еще... Только бы выбраться из города. Тогда со всеми ее муками будет покончено.
С непостижимой быстротой она надела на себя дорожный костюм, засунула в сумку немного белья, полотенца, две-три драгоценности, которые могут пригодиться им, уложила свой дневничок, фотографию матери, его письмо, осторожно отворила окно и выглянула наружу. Тодорана развешивала на заднем дворе белье. На дворе соседей мать Андреа колола дрова, а маленький Славейко помогал ей собирать их. А прежде в доме у них было полно мужчин... Что, если подойти к ней? Сказать ей?.. Неде так хотелось сделать это. Она знала, что успокоит старую женщину. Но ей стало почему-то стыдно, она почувствовала себя виноватой, испугалась. Она спустила вниз пальто, шаль, сумку. Теперь уже возврата нет. Быстро закрыла окно, приготовила деньги для извозчика и осторожно приоткрыла дверь своей комнаты. Брата на галерее уже не было. Зашел к Маргарет? Она стала спускаться, дрожа всем телом и прислушиваясь. Какая она трусиха! Хорошо, что Филипп закрыл дверь в коридорчик. Большая неосторожность с его стороны!
