Золото Кёльна - Шир Петра

«Если так пойдет и дальше, — думала Алейдис, — то я не смогу показаться на улице».

Вздохнув, она направилась в гостиную, где за столом уже сидели родители и Катрейн. Она не задумываясь позвала их к себе на обед. Ей так хотелось в этот день увидеть хотя бы несколько приветливых и родных лиц.

— Разве раньше люди вели себя со мной так бесцеремонно и проявляли такую неприкрытую злобу? — озвучила Алейдис свои мысли. — За последние несколько дней не могу припомнить ничего подобного.

— Какое-то брожение началось уже давно, — сказал Иорг. — Но все это стало настолько явным из-за того, что в святое воскресенье на площадях и церквях собираются толпы народу. Ты же говорила, что Андреа уже сталкивался с подобным отношением, вот теперь пришел и твой черед.

— А на вас тоже нападают? — с тревогой спросила Алейдис у отца и мачехи.

— Нет, до сих пор нас никто не тревожил, — ответила Криста и, чтобы успокоить падчерицу, положила ладонь на ее руку. — Не волнуйся, у нас все будет хорошо. После всего, что мы узнали о Николаи за это время, вероятно, следовало ожидать, что люди будут искать козла отпущения, на которого можно излить презрение и злобу. Боюсь, тебе придется какое-то время с этим мириться, Алейдис. Но в конце концов все успокоится.

— Уверена, так оно и будет, — согласилась с ней Катрейн. — А до тех пор мы все будем держаться заодно и следить за тем, чтобы дело моего отца жило и процветало, правда? Ты умна и способна, и рано или поздно люди это оценят. Скоро ты станешь та кой же успешной, как отец.

Алейдис скривила губы.

— Ты действительно думаешь, что это так просто? При жизни Николаи люди не посмели бы открыто поносить меня. Мы были уважаемой семьей.

— Да, на твою репутацию брошена тень склонил голову Йорг. — Эта мысль и мне некоторое время не давала покоя. И чтобы люди поняли, что ты не продолжательница дела своего мужа, я полагаю, потребуется нечто большее, чем рвение и упорство.

— Ты говоришь о запятнанной репутации, — сказала Криста, — но я бы выразилась яснее. Пятно лежит на фамилии Голатти. Людей отвращает именно она, а не сама Алейдис. Судья уже подал вчера мысль, что эту проблему можно решить путем замужества.

Алейдис удивленно вскинула голову.

— Ага, теперь вы будете упрашивать меня выйти замуж!

— Нет, Алейдис, вовсе нет, — замахала руками Криста. — Если ты только сама не захочешь, но в настоящее время, полагаю, об этом не может быть и речи.

— Так и есть.

Криста кивком дала понять, что понимает, и тут же продолжила:

— Но кто сказал, что нужно обязательно выходить замуж, чтобы что-то существенно-изменить? Если ты хочешь, чтобы тебя воспринимали как самостоятельную фигуру в твоем ремесле есть более простые решения.

— Ты права! — просветлел лицом Йорг. — И цех не будет против, ведь ты не меняешь род занятий. Возможно, только придется немного переделать герб, но это несложно.

Алейдис переводила взгляд то на отца, то на мачеху и, наконец, кивнула.

— На самом деле именно эта мысль и пришла мне в голову сегодня во время мессы. Андреа навеял мне ее своей истерикой. Он сказал, что ему приходится помалкивать, что он Голатти.

— Так может, пока стоит прекратить использовать эту фамилию, хотя бы на время, пока все не уляжется? — улыбнулась Криста. — Насколько я могу судить, не существует никаких препятствий, чтобы ты вела дела под своей девичьей фамилией.

— У фамилии де Брюнкер хорошая репутация в Кельне. Нас знают и уважают с незапамятных времен, — добавил Йорг. — Возможно, это чересчур смелый шаг, но в данной ситуации он кажется мне целесообразным.

— Ты что, хочешь отказаться от фамилии Голатти? — воскликнула Катрейн, широко раскрыв глаза.

Обеспокоенная выражением лица подруги, Алейдис быстро схватила ее за руку.

— Но я имею на это право. Многие вдовы возвращаются к девичьей фамилии после смерти мужа.

— Обычно из-за того, что чувствует большую привязанность к своей собственной семье, чем к семье мужа, — голос Катрейн дрогнул, и она побледнела. — Или потому что ее собственная семья более уважаемая и богатая, и это дает ей больше возможностей еще раз выйти замуж. Но не в нашем случае. Не будет ли это выглядеть так, будто ты пытаешься отвернуться от всех нас?

— Нет, вовсе нет! — поспешила успокоить ее Алейдис, тут же вскочив на ноги и обняв подругу за плечи. — Так будет лучше для дела, ведь ты же хотела, чтобы оно жило и процветало. Если я оставлю все как есть, клиенты рано или поздно разбегутся от меня. Ты знаешь, на что способны зависть и дурная молва. Я должна разобраться с этим сейчас, пока на нас не набросились стервятники. Ничто не нарушит мою связь с тобой или девочками. Так же как и с Андреа, хотя видит бог, он не тот человек, с кем я предпочла бы сейчас оказаться рядом.

— Хорошо, если так, — слегка пошатнувшись, со вздохом проговорила Катрейн. — Должно быть, ты знаешь, что делаешь.

Она взглянула на Йорга и Кристу.

— Впрочем, что мне до этого?

— Давайте наслаждаться отличным воскресным обедом, — заключила Алейдис и одобряюще улыбнулась Катрейн. — А теперь мне стоит рассказать тебе о последнем проступке твоей дочери Урзель. И о ее ухажере, который по глупости своей тоже натворил бед.

— У Урзель есть ухажер? — вскинулась Катрейн.

— И еще какой, — усмехнулась Алейдис, довольная, что ей удалось перевести разговор на более приятную тему. — Они опять подрались.

— Ты не о Ленце, часом? Что опять натворил этот маленький негодник?

— Давайте подождем, пока все, включая твою дочь, сядут за стол, и устроим ей еще одну исповедь с покаянием.

— Как-то это жестоко, Алейдис. Тебе не кажется? — засмеялась Криста.

— А вот и нет. Как иначе она поймет, что девочке не стоит кататься в пыли, если не через стыд и смущение?

— Так ты считаешь, что маленький негодяй дразнит Урзель, чтобы покрасоваться перед ней?

— И чтобы привлечь ее внимание, — подтвердила Алейдис.

— Интересно.

— По мне, так это ребячество и отсутствие воспитания. Мальчику еще многое предстоит узнать о том, как можно себя вести, а как — нет.

— Возможно, но мне кажется, что и взрослые мужчины иногда ведут себя подобным образом, — язвительно улыбнулась Криста.

Алейдис недоуменно взглянула на нее, но та лишь со смехом махнула рукой.

— Не будем об этом. Надеюсь, Урзель задала ему хорошую взбучку.

— Криста, ради бога! — возмутился Йорг. — Юной особе неприлично так себя вести.

Ты прав, — похлопала она его по плечу. — Неприлично, но иногда все же приходится.

— Если бы только от этого не страдала хорошая одежка, — вздохнула Алейдис.

О, это пустяки, — махнула рукой Криста. — Одежку можно заштопать.

— Ты меня удивляешь, женщина!

Как ни старался Йорг сохранить страшное выражение лица, он не смог удержаться от ухмылки. Когда за дверями послышались шаги и голоса, Алейдис нарочито громко откашлялась и сказала:

— А вот и наша маленькая преступница. Урзель, садись сюда и молчи. Ты все еще в опале. А ты, Марлейн, помоги Герлин накрыть на стол.

Алейдис отправилась на кухню сообщить Эльз, что пора подавать жаркое. По дороге она размышляла над предложением Кристы впредь вести дела под фамилией де Брюнкер. Отец прав: это смелый шаг. Но сложные ситуации требуют решительных мер. Лишь время покажет, принесут ли они желаемые плоды, но, по крайней мере, впервые за последние дни она увидела проблеск света в кромешной тьме, в которую превратилась ее жизнь со смертью Николаи. И если она хотела снова прийти в себя, нужно принять решение. И хоть ей больно отказываться от фамилии человека, которого любила, это решение казалось ей правильным. Возвращаясь в гостиную, Алейдис задумалась над тем, одобрил бы такой поступок Николаи или нет. Как бы там ни было, он не оставил ей другого выбора. Завещав ей все состояние и свое ремесло, он полностью переложил на нее ответственность. Он должен был предвидеть, что это обернется для нее проблемами, часть из которых она не в состоянии решить. Или, возможно, он как раз на это и рассчитывал — что, оказавшись в тупике, она примет решение, которое подсказали ей отец и мачеха. И что это рано или поздно положит конец его подпольному королевству? Чем больше она думала, тем больше эта мысль казалась ей убедительной. Но в цепочке ее умозаключений не хватало одного очень важного звена ответа на вопрос «почему». По какой причине Николаи мог пойти таким путем, чтобы покончить со своими грязными делами и раз и навсегда закрыть эту главу в истории семейства Голатти? И сколько она ни задавала себе этот вопрос, не могла придумать ничего правдоподобного.