Русская миссия Антонио Поссевино - Федоров Михаил Иванович

— А из животных какой яд?

— В наших краях, где не очень жарко, таких животных мало. И это не коровы и не куры, а некоторые жуки. Но в южных краях всё иначе. В Европе ты можешь есть любую рыбу, не боясь отравиться, а в Индии тебе следует опасаться: нередко смертельно опасными являются рыбьи внутренности — икра, молоки, плёнка, что выстилает брюшную полость. А иногда и рыбье мясо. Поэтому есть надо только то, в чём ты уверен. Кроме этого, язычники, что живут в некоторых южных странах, научились добывать яд из лягушек, тритонов и прочих мерзких тварей. И не забывай об обычном змеином яде.

— Брат Гийом, ты ещё говорил о земном яде.

— Таких ядов очень немного. Самый известный — это мышьяк. В земле он чаще всего сопутствует меди или олову, и люди давно научились получать его в чистом виде.

— А есть другие земные яды, кроме мышьяка?

— Есть. Но ты должен запомнить, Ласло, что одно и то же вещество может быть и ядом, и лекарством.

Брови Ласло изумлённо поднялись:

— Как это?

— Некоторые вещества являются безвредными в малых дозах и опасными в больших. Или когда их используют не так, как следовало бы. Возьми обычный свинец. Он используется для изготовления печатей, отливки пуль и литер для печатания книг. До сих пор из него делают трубы, по которым течёт вода. Совсем недавно свинцовый сахар [178] применяли для подслащивания вина и для сладкой выпечки. И только в конце прошлого века папа Александр Шестой издал буллу, запретившую использовать свинцовый сахар. Он был из рода Борджиа, а эта семья понимала толк в отравлениях. Если ты один раз выпьешь вина со свинцовым сахаром, то не случится ничего. Но если это делать постоянно в течение долгого времени, то у тебя непременно начнутся свинцовые колики, а потом ты умрёшь.

Ласло аж рот открыл, слушая брата Гийома. Всё это было для него внове, и живой мозг юного венгра тут же начал изобретать способы умерщвления людей с помощью свинцового сахара. Если не знаешь, что сладость в кушанье или вине происходит именно от него, то будешь есть и пить без опаски.

А ведь совсем необязательно говорить об этом. Правда, плохо, что тогда нужно постоянно находиться с человеком, которого собираешься отравить, а с этим много хлопот. Куда лучше дать ему такой яд, который подействует спустя несколько дней, когда ты уже будешь далеко. Интересно, есть ли такой яд? Этот вопрос он и задал брату Гийому.

— Сейчас мы поговорим и об этом, — улыбнулся коадъютор. — В Библиотеке Святого престола есть немало папирусов, вывезенных из Египта накануне прихода туда мусульман. Некоторые из них написаны древним священным письмом [179], и прочитать их мы не можем. Но многие написаны по-гречески, и их я изучил очень подробно. Люди давно пытались найти такой яд, который убивает не сразу, а спустя некоторое время после того, как попал в человека. Иногда у них получалось найти такой состав. Первое время человек не чувствует ничего, потом появляется лёгкое недомогание, которое становится всё тяжелее, и через несколько дней — смерть. Египетские языческие жрецы преуспели в этом, если верить греческим папирусам. К сожалению, многие знания были утрачены, и сейчас приходится заново открывать то, что в Египте знали тысячелетия назад.

— Так ты, — глаза Ласло расширились, — ты сам работал над ядами и сейчас умеешь убивать с отсрочкой?

Коадъютор молча кивнул.

— Но ведь, — Ласло запнулся, но тут же вновь заговорил быстро, — для этого надо…

— Да, — ответил брат Гийом, — для этого нужны люди, на которых следует испытывать действие яда. А в Риме никогда не было недостатка в осуждённых на смерть преступниках. Не скрою, Ласло, мне пришлось основательно потрудиться. Но об этих людях никто не станет печалиться.

Но Ласло и не думал печалиться из-за того, что какие-то неизвестные ему разбойники умерли при опробовании на них яда, созданного братом Гийомом. Его интересовало другое:

— А разве только в Египте пытались сделать такой яд? Ты же говорил, что в южных краях ядовитые травы растут повсеместно.

— Не только в Египте. Но о других странах мы знаем мало. Наверняка в Индии или Китае есть свои мастера в области отравления. — Брат Гийом вздохнул. — И мне было бы интересно побеседовать с ними. О том, каких высот в искусстве отравления добились тамошние жители, я сужу по одному маленькому событию, случившемуся у северных границ Китая четыреста лет назад.

— Что это за событие, брат Гийом? — с нетерпением произнёс Ласло.

— Известен ли тебе человек по имени Темучин?

Ласло нахмурил лоб и задумался.

— Нет, я его не знаю.

— Ещё он известен под именем Чингиз-хан. На Востоке его называли Потрясателем Вселенной. И называли совершенно справедливо. Этот конный варвар был воистину великим полководцем, создав одну из величайших империй в истории. Он подчинил себе почти всю Азию, а его внук превратил в пыль восточную часть Европы. Всадники степных варваров стояли даже у границ Италии, и лишь вмешательство Божье отвратило этого дикаря от вторжения.

— И что случилось с ним четыреста лет назад? — нетерпеливо повторил Ласло.

— Не с ним, а с его отцом. Он как-то в степи встретил своих кровных врагов, которые сидели у костра и готовили себе еду. По их обычаям, нельзя делать зло человеку, который сел к твоему костру, поэтому они скрепя сердце не стали убивать отца Темучина. А напротив, накормили и разрешили переночевать у костра, а утром отпустили невредимым. Но спустя несколько дней он умер. Его смерть можно было бы считать произошедшей от естественных причин, но человек, записавший эту историю, был убеждён, что его отравили медленным ядом. И я уверен, что было именно так. Ведь у того человека наверняка были основания считать эту смерть следствием отравления. Очевидно, в глубинах Азии знания о ядах намного обширнее и основательнее наших, если даже дикари владеют секретом медленного отравления.

Брат Гийом замолчал. Ласло тоже сидел молча, обдумывая слова коадъютора. Снаружи на оконную раму их жилища сел воробей и начал деловито стучать клювом. Сквозь бычий пузырь его было плохо видно, но мерный стук прекрасно доносился до ушей. Ласло, встрепенувшись, подошёл к окну и щёлкнул пальцем по раме. Воробей вспорхнул и улетел.

— Там, — Ласло кивнул головой в сторону окна, — нас тоже хорошо слышно.

— Ты прав, — согласился брат Гийом, — будем говорить тише.

Ласло вернулся к нему и снова сел на лавку:

— Брат Гийом, я знаю, что нам предстоит отправить на Божий суд того старца Амфилохия, о котором говорил Давид. Наверное, ты уже решил, как сделать это, чтобы нас не поймала монастырская стража?

— Да, Ласло, я решил, — снова согласился коадъютор. — И конечно, это будет яд?

— Да, Ласло, яд.

— Брат Гийом, ты знаешь об этой стране очень много, а я ничего. Скажи, что я должен сделать?

Брат Гийом внимательно посмотрел на него:

— За время нашего путешествия я присматривался к тебе, Ласло. Ты не по годам силён, умён и хладнокровен. Тебе под силу то, чего не смогут сделать большинство взрослых, опытных мужей.

Ласло кивнул:

— Да, я убью его. Но разве обязательно делать это с помощью яда? Я могу прийти в монастырь под видом паломника, выбрать удачный момент и задушить его или зарезать. Сделать это много проще, чем отравить.

Коадъютор покачал головой:

— Нет, это никуда не годится.

— Почему?

— Когда противник унии, чьё мнение имеет вес не только во мнении царя, но и среди многих священников, погибает от насилия накануне переговоров, которые будет вести отец Антонио, это вызовет немало пересудов и плохо скажется на настроении колеблющихся.

Ласло склонил голову в знак согласия:

— Прости, брат Гийом, я не подумал об этом. Но теперь вижу, что ты совершенно прав. Да, я убью его с помощью яда. Ты только скажи, как.

Брат Гийом внимательно посмотрел на Ласло: