Рётаро Сиба - Последний сёгун
Теперь, когда после реставрации Мэйдзи прошло более тридцати лет и все эти бурные политические баталии отошли в историю, появилась возможность с высоты прожитых лет попытаться представить себе, что было бы, если бы Ёсинобу тогда не согласился передать власть императору. И – хотя при дворе в открытую этого не говорили – многие видные политики были втайне уверены в том, что самый большой вклад в создание правительства Мэйдзи внес именно Токугава Ёсинобу. Некоторые даже считали, что Ёсинобу нужно дать дворянский титул. Но для этого он должен был обязательно засвидетельствовать свое уважение императорскому двору.
А Ёсинобу все медлил. Единственное, на что он решился – это обсудить проблему с Кацу.
Тот не стал ничего советовать напрямую, а просто сказал, что «большой беды в том не видит».
И бывший сёгун, наконец, появился при дворе. Это случилось девятого числа второго месяца тридцать первого года Мэйдзи (1898 год), когда Ёсинобу уже шел шестьдесят второй год. Так и не заказав себе парадного платья, он появился в бывшем своем замке, а ныне императорском дворце, в фамильном черном кимоно, украшенном гербами с изображением мальвы.
Ёсинобу принимали не в зале, обставленном по-европейски, а в комнате с традиционным японским убранством. Это объяснялось не только тем, что он был в японском платье; по-видимому, император Мэйдзи собирался показать, что он считает Ёсинобу почти членом своей семьи, и создавал для этого соответствующую атмосферу. Гостю предложили подушку для сидения, но он отказался.
Ёсинобу встречали император и императрица. Императрица собственноручно ухаживала за гостем и даже угостила его чашечкой сакэ. Ёсинобу помнил ее еще девочкой – в Киото он иногда заходил в дом Итидзё. Императрица тоже, наверное, его запомнила: все-таки тогда он был верховным правителем Японии.
В общем, аудиенция прошла гладко.
На следующий день император пригласил к себе Ито Хиробуми и в разговоре с ним шутливо заметил:
– Вчера я наконец-то смог отблагодарить Ёсинобу. Как-никак, я получил от него целую страну…
Это суждение, столь типичное для императора Мэйдзи, произвело самое благоприятное впечатление на присутствовавших и стало широко известно в свете.
На следующий день Кацу Касю как один из бывших вассалов сёгуна прибыл во дворец и выразил императору благодарность за прием.
Через четыре года после этого вышел императорский указ, согласно которому Ёсинобу должен был основать новую ветвь дома Токугава, отличную от той, которую возглавлял Токугава Иэсато. Бывший сёгун вошел в сословие высшего дворянства и был пожалован титулом герцога.
В мае 1904 года Ёсинобу впервые после реставрации Мэйдзи совершил дальнюю поездку – он побывал в Осака. Посетил он и Осакский замок, в котором теперь размещалась Четвертая дивизия японской армии, пешком поднялся на развалины главной башни замка и внимательно осмотрел окрестности. Сопровождавшие его командир дивизии и начальник артиллерийского арсенала держались от Ёсинобу на почтительном расстоянии, чтобы ненароком не потревожить чувства и воспоминания человека, который стоял сейчас на вершине Осакского холма…
Хозяева знали, что Ёсинобу со времен бакуфу очень интересуется разнообразными артиллерийскими орудиями, поэтому проводили его в арсенал, здания которого, ощетинившиеся лесом дымовых труб, занимали обширную территорию в восточной части замка. Однако Ёсинобу, вопреки ожиданиям, не обратил никакого внимания на семейство новейших пушек, зато его необычайно заинтересовал процесс производства солдатских котелков.
– И как же им пользоваться? – пустился в расспросы Ёсинобу, не выпуская из рук котелка. Сопровождавшие его офицеры долго и детально объясняли, как в котелок засыпают рис, сколько наливают воды и, в конце концов, подарили один котелок гостю. Ёсинобу остался очень доволен, однако тут же спросил, не вреден ли для здоровья алюминий, ведь из котелка нужно будет есть каждый день. Офицеры не нашлись, что ответить…
«Так, может быть, лучше взять серебро?» – всю дорогу домой размышлял над этой проблемой изобретательный Ёсинобу. Вернувшись в Токио, он действительно послал в артиллерийский арсенал слиток серебра, из которого там изготовили солдатский котелок. Ёсинобу он настолько понравился, что до самой смерти он самолично три раза в день варил себе рис только в этом котелке.
В следующем году вспыхнула русско-японская война. Ёсинобу был свидетелем всех ее треволнений и побед, но всегда держал себя столь отстраненно, что было непонятно, знает ли он вообще хоть что-нибудь о происходящем в мире. Однако на самом деле он был в курсе всех событий и до глубокой старости каждое утро с интересом читал самые разные газеты – это было одним из его любимейших занятий.
В 43 году Мэйдзи (1910 год) анархист Котоку Сюсуй и одиннадцать его товарищей были арестованы за подготовку покушения на императора. Полагая, что императорскую систему и самого императора ждет та же судьба, что и его самого и дом Токугава, Ёсинобу собрал всех своих детей и обратился к ним с наставлением:
– Для того, чтобы выжить в этом мире, – сказал он, – нужно всем, даже женщинам, овладеть какой-то профессией!
Ни до, ни после этого Ёсинобу никогда не обращался к своим детям со словами отеческого напутствия.
В том году ему исполнилось 74 года. Жизнь продолжалась…
В начале ноября второго года периода Тайсё (1913 год), когда Ёсинобу было 77 лет, он подхватил легкий насморк, который быстро перешел в сильный жар с температурой 40 градусов. Больной постоянно задавал лечащему врачу один и тот же вопрос: «Скажите, это воспаление легких? Я готов к смерти. Так это пневмония?»
Как и предполагал Ёсинобу, это действительно оказалась скоротечная пневмония: сильный жар свидетельствовал о том, что задеты оба легкие. Двадцать первого числа, поправляя полушку, врач спросил Ёсинобу:
– Вам больно?
Ёсинобу еле слышно ответил:
– Просто я ослаб… А боль уже ушла… – Он, как всегда, предельно точно описывал свое состояние.
Это были его последние слова. Через несколько мгновений, в четыре часа десять минут пополудни 21 ноября 1913 года, его не стало…
Похороны состоялись 30 ноября во второй половине дня в фамильной усыпальнице Токугава – храме Канъэйдзи в токийском районе Уэно.
Со времен Токугава Иэясу сёгунов хоронили по буддийскому обряду монахи течений Тэндай и Чистой Земли, однако Ёсинобу, согласно его завещанию, был похоронен по синтоистскому обряду. В Мито всегда почитали синто, и, по-видимому, Ёсинобу хотел и смертью своей показать, что он навсегда останется человеком из этого клана.
На похоронах Ёсинобу присутствовал императорский посланник, были все бывшие даймё – около трехсот человек. Пришли и представители бывших семейств хатамото. Но что особенно бросалось в глаза – на похоронах было множество иностранных послов: с точки зрения иностранных правительств это были похороны бывшего главы государства, и потому к ним нужно было выказать соответствующую степень уважения. Через государственного секретаря передал японскому правительству письмо со словами глубокого соболезнования президент Соединенных Штатов. Трудно было представить себе большее уважение к памяти бывшего правителя Японии…
Страна тоже откликнулась на смерть Ёсинобу. Весть о кончине последнего сёгуна мгновенно разнеслась повсюду. Множество горожан, которые еще помнили времена Эдо, выстроились в Токио вдоль пути следования траурной процессии. Особенно необычно выглядели городские пожарные: их отряды вышли на улицы в новой, специально сшитой форме, и замерли в глубоком молчании, отдавая дань памяти последнему сёгуну, который в свое время приветил обыкновенного эдосского топорника…
С кончиной Токугава Ёсинобу период сёгунского правления вдруг сразу стал далекой историей. С этого дня Ёсинобу стал жить лишь в душах людей, которые с любовью и ностальгией вспоминали эпоху Эдо…
Послесловие автора
Бессмысленное это дело – писать послесловия. Но я все-таки напишу. Да, роман окончен, но волнение, которое он вызвал в моей душе, все никак не уляжется. Может быть, хоть работа над послесловием немного меня успокоит…
Я давно собирался написать о Токугава Ёсинобу (Ёсинобу), постоянно думал о его жизни, вспоминал о нем в самых разных ситуациях. Так случилось и несколько лет назад, когда я на Новый год приехал в Кагосима. Бродя по центру города, я купил в книжном магазине книгу под названием «У очага. Записки о южных провинциях» («Рохэн нанкокуки»). Написал ее Симадзу Тадасигэ – глава дома Симадзу, внук Симадзу Хисамицу. Он родился в 1887 году, служил в военно-морском флоте, считался экспертом по Англии, ушел в отставку в звании адмирала, потом был главой платы пэров японского парламента. Его отец мог бы стать двадцать девятым главой самурайского клана Сацума, а сам Тадасигэ – тридцатым…
