Золото Кёльна - Шир Петра

Значительными связями ваша семья также похвастаться не может. Мы долго гадали и в конце концов пришли к выводу, что милейший Николаи, должно быть, к старости, как бы это получше сказать, размяк сердцем.

Алейдис едва удержалась от того, чтобы сорваться на грубость.

— Что же в этом плохого? — вместо этого спросила она.

— Плохого? Ровным счетом ничего. Просто никто этого не ожидал, — ответил Арнольд, улыбнувшись. — Вы уж простите, госпожа Алейдис. Я не хотел вас обидеть.

— Вы продолжали общаться с зятем после его нового брака? — вернул разговор в прежнее русло ван Клеве.

— Нет. Мы лишь порой виделись на пирах. В остальном каждый из нас шел своей дорогой.

— Стало быть, у вас нет никаких подозрений, которыми вы могли бы поделиться со мной и госпожой Алейдис?

Арнольд покачал головой.

— Ничего конкретного. Я знаю, что за Николаи числилось много грешков. Но он был не первым и не последним, кто преступает закон. Я всегда держался в стороне от его дел, мне было достаточно собственных забот, личных и семейных. И сейчас я, кстати, тоже довольно сильно занят и не могу уделить вам достаточно времени. Надеюсь, я убедил вас, что убийцу следует искать не в нашей семье. Оглянитесь вокруг: то, чем мы владеем, и в сравнение не идет с богатством моего покойного зятя. Возможно, после смерти сестры наши отношения с Николаи не отличались особой теплотой, но причин убивать его не было. И его новая жена вовсе не вбила клин между нами, как это можно было бы предположить. Николаи мечтал о сыне и наследнике. Моя сестра не смогла ему этого дать, и он предпринял еще одну попытку, — взгляд Арнольда скользнул по животу Алейдис. — Как я подозреваю, без желаемого результата. Его смерть печалит меня, господин ван Клеве, и его вдове я желаю только наилучшего. — Он поднялся и отвесил гостям поклон. — Если я услышу или вспомню что-нибудь, что может быть вам полезно, я дам вам знать.

— Это было бы весьма любезно с вашей стороны, — сказал, также вставая, ван Клеве. — Благодарю за угощение и беседу.

Быстро попрощавшись, Алейдис последовала за судьей. Когда они немного отошли от дома, ван Клеве с любопытством взглянул на свою спутницу.

— Куда девалась ваша словоохотливость? Я думал, что вы забросаете доброго Арнольда вопросами. Конечно, как по мне, вряд ли мы получили бы на них правдивые ответы.

— С чего вы так решили? — фыркнула Алейдис.

— Разве вы не видели их дом? Там воняет так, будто у них поселилась орда варваров, но мебель изготовлена лучшими столярами Кельна, подушки на стульях обиты тонким венецианским шелком и расшиты золотыми нитями, а пиво — наилучшего качества. Если Хюрты хоть наполовину так бедны, как изображает Арнольд, я готов съесть метелку, которой Ирмель чистит стойло.

— Вы ничего не потеряете, если не отведаете этого блюда.

— Вы весьма наблюдательны, — рассмеялся ван Клеве. — Арнольд хочет нас уверить, что он не принимал никакого участия в делах Николаи. Я подозреваю, что дело обстояло скорее наоборот. И Хюрты все еще очень влиятельны.

Алейдис задумчиво закусила нижнюю губу.

— Вы полагаете, Хюрты как-то связаны с незаконными делами Николаи?

— Возможно, они его к ним и приобщили. Меня бы это не удивило.

— Может быть, именно, поэтому он и не мог оставить Гризельду.

— Если не считать того, что развод — дело хлопотное и дорогостоящее и мог бы нанести ущерб его репутации, — сказал он и, немного помолчав, добавил: — Арнольд вас на дух не переносит.

— Я знаю.

— Вероятно, он надеялся вернуть приданое Гри-зельды. Но теперь даже его племянница Катрейн получила лишь самую малость. И то, что он пока не начал против вас открытую войну, возможно, объясняется лишь его надеждами на то, что хотя бы его внучкам Марлейн и Урзель повезет больше. Ведь Николаи уже внес в Совет процентную ренту на их приданое. Так что у Арнольда есть все основания так думать.

— Вы думаете, мне из-за этого может грозить опасность? — испугалась Алейдис. — Ведь он может попытаться…

— Он не настолько глуп, — быстро перебил ее Винценц. — Ваш муж официально не оставлял никаких письменных указаний, но я уверен, что он принял меры против жадных охотников за наследством на случай, если вы умрете не своей смертью. Так что Хюрты не представляют для вас никакой опасности. Вы слышали, что Арнольд желает вам всего наилучшего, и поскольку в остальном у него связаны руки, вы окажете ему большую услугу, если передадите это наилучшее двум девочкам. Даже если это будет только лишь прибавка к и без того богатому приданому.

Внезапно пришедшая в голову мысль поразила Алейдис своей ужасающей простотой.

— Он хочет выдать их за кого-то из своей семьи?

— Да, и это тоже.

— Но Марлейн и Урзель не могут выйти замуж ни за кого из Хюртов! Это было бы кровосмешением и противоречило бы всем христианским заповедям.

— О нет, эту коллизию можно было бы разрешить, прибегнув к некоторым хитроумным уловкам и пожертвовав кругленькую сумму архиепископу.

— Вы меня пугаете.

Алейдис вздрогнула и попыталась плотнее закутаться в плащ.

— Я указываю на подводные камни, которые могут таиться на вашем пути, госпожа Алейдис. Поэтому всегда будьте настороже и молитесь, чтобы прожить как можно дольше и пережить наихудших представителей этого семейства.

Какое-то время они шагали молча, каждый думал о своем. Лишь когда они прошли половину пути по Ланггассе и перед ними уже виднелся перекресток с Глокенгассе, Алейдис снова заговорила.

— Кого вы хотите допросить следующим? Мне кажется, что пока все попытки добиться ясности ни к чему не привели.

— Этого следовало ожидать, госпожа Алейдис. Кто бы ни стоял за этим, он потрудился хорошо замести следы.

И все же вы не хотите сдаваться.

— Да и вы тоже не хотите, — улыбнулся полномочный судья. — Что вполне объяснимо. Но мне совсем не нравится, что появляется все больше указаний на причастность моей семьи. Не хочу, чтобы из нас сделали козлов отпущения. Как вы узнали о Рильской таможне?

— Мне рассказала об этом Катрейн.

— А она откуда об этом узнала?

Алейдис пожала плечами.

— По ее словам, в тот день, когда ваш отец пришел к Николаи и предложил ему таможню, она была в доме и подслушала их разговор. Она сказала, что вспомнила о нем совсем недавно и сразу же пришла ко мне.

Ван Клеве задумчиво качнул головой.

— Интересно, почему она так предана вам? Ведь вы же заняли место ее покойной матери.

Она посмотрела на него с удивлением.

— Мне кажется, она никогда не думала об этом в таком ключе. Мы были знакомы до моего замужества, а потом и вовсе подружились. Катрейн — женщина с добрым сердцем, и она тоже прошла через многое.

— Муж был жесток с ней.

— Да, и пусть это не совсем по-христиански, она рада, что он мертв.

— В этом я с вами согласен.

На перекрестке с Глокенгассе он пропустил ее вперед, но тут же догнал.

— Меня смущает то, что Якоб де Пьяченца также погиб при невыясненных обстоятельствах.

— Вы хотите сказать, что убийца Якоба мог убить и Николаи? Что эти два убийства связаны? — остановилась как вкопанная Алейдис.

— Я этого не говорил и так не думаю. Скорей всего, эти убийства никак не связаны. Если только Николаи и впрямь не отправил Якоба на тот свет или не нанял кого-нибудь для этой грязной работы. А теперь кто-то в семье де Пьяченца узнал и решил отомстить. Мы уже говорили об этом.

Он жестом призвал ее продолжить путь, чтобы нее мешать оживленному движению по Глокенгассе, и продолжил:

— Но даже если в этом нет ни капли правды, два нераскрытых убийства бросают тень на семью Голатти.

— Вчера я спросила Катрейн, иодцерживает ли она связь с кем-либо из семьи мужа. Она сказала, что не видела никого из них после его смерти. Она тогда приехала из Бонна и вскоре после этого поселилась в бегинаже. Она не хотела, чтобы кто-то из родственников Якоба навещал ее или приближался к девочкам. Николаи позаботился о том, чтобы ее желание было исполнено.