Золото Кёльна - Шир Петра

Винценц, яростно сверкнув глазами из-под кустистых бровей, схватил серый судейский плащ и накинул его на себя.

— Только этого мне еще не хватало.

Глава 14

— Госпожа Алейдис, долго нам еще тут сидеть здесь и вышивать?

Урзель нетерпеливо дрыгала ногами и только делала вид, что занята рукоделием. Ей пришлось распустить вышивку, сделанную в тот день, и начать все заново. Но результат получился ненамного лучше. Марлейн, напротив, казалось, полностью ушла в работу. Алейдис заняла свое место за меняльным столом, но голландского купца, который хотел поменять монеты, препоручила заботе Тоннеса и Зигберта. Она внимательно изучала кредитные операции мужа и казалась довольной, потому что постепенно начинала вникать в суть его ремесла. Вздохнув, она обернулась к девочкам.

— Ты здесь всего полчаса, Урзель. Тебе нужно проявить чуть больше терпения. Как иначе ты научишься вышивать? Бери пример с сестры. Видишь, как Марлейн старается. Этот второй мак получился очень красивым.

— Но это не мак, а бабочка, госпожа Алейдис.

Марлейн протянула ей вышивку. Алейдис взглянула еще раз и, к своему смущению, была вынуждена признать, что вряд ли сможет отличить один вышитый рисунок от другого.

— Прости меня, я не всматривалась, Марлейн. Конечно, это красивая бабочка.

— Никакая это не бабочка. По мне, так это два смешных жучка, — с вызывающей улыбкой сказала Урзель.

— Вовсе нет, — решительно, но без обиды возразила Марлейн. — Ты же прекрасно видишь, что это цветок, а это бабочка. Тоннес, взгляни. Как ты думаешь?

Подмастерье встрепенулся и бросил быстрый взгляд через плечо.

— У меня нет на это времени, малышка.

— Оставь подмастерьев в покое, Марлейн. Ты же видишь, они заняты.

Услышав за дверью шаги подкованных железом сапог, она быстро обернулась. Хотя она и ожидала прихода ван Клеве, но его появление немного испугало ее. Тревогу внушал не столько визит сам по себе, сколько взгляд судьи, который казался еще более грозным, чем обычно. Винценц, очевидно, уже прознал, что она наведалась к его отцу. Так что следовало быть готовой к тому, что он не в духе. Но Марлейн, казалось, ничего не заметила. Обычно застенчивая, она вскочила со скамьи и бросилась к судье, протягивая ему вышивку.

— Доброго дня, господин ван Клеве, — приветствовала она с лучезарной улыбкой. — Вы ведь в некотором роде человек со стороны, да?

— Что? — озадаченно спросил ван Клеве, глянув на милое белокурое создание сверху вниз.

— Взгляните на мою вышивку, прошу вас. Разве она не красивая?

— Угу.

Совершенно сбитый с толку, он поискал глазами Алейдис, мысленно призвав ее на помощь. Но она не откликнулась на его зов. Слишком велико было искушение посмотреть, как он проявит себя в этой ситуации и тем самым покажет, что у него на душе. Тогда он опустил взгляд на вышивку и снова взглянул в лицо Марлейн, которая замерла в напряженном ожидании.

— Да-да, очень красивая, — пробормотал он. В его исполнении похвала прозвучало настолько неуклюже, что Алейдис едва удержалась, чтобы не захихикать.

— А вы ведь видите, что именно я вышила, господин ван Клеве? Вы же точно видите?

Ван Клеве сердито сдвинул брови, но не смог устоять перед ангельской улыбкой девочки и тоже улыбнулся. Взял ее за руку, он подошел к скамье, сел и внимательно осмотрел вышивку.

— Это ведь мак, девица Марлейн?

— Верно, — просияв, закивала она. — Вот видишь, Урзель, это вовсе не смешной жучок.

С торжествующим видом Марлейн легонько толкнула сестру локтем в бок.

— Но второй-то точно жук, а не… — начала Урзель.

— Замолчи! — Наказанием за болтливость стал еще один толчок в бок, уже гораздо более ощутимый. — Господин полномочный судья и без твоих подсказок знает, что это такое, — заявила Марлейн и вновь устремила пытливый взгляд на ван Клеве.

Наморщив лоб, он закрыл сначала левый, затем правый глаз, точно высматривая пути к отступлению, но увидев, что девочки внимательно наблюдают за его манипуляциями, насмешливо хмыкнул. В иной ситуации он бы уже давно рявкнул на детей или притворился, что ему нет до нихдела, но сейчас почему-то решил сменить гнев на милость.

— Так-так, посмотрим. — Он немного повертел вышивку в руках, затем с видом знатока покачал головой. — Это явно не жук, девица Урзель. Не знаю, как только такая нелепая мысль пришла в столь светлую голову.

Он снова прищурился, на этот раз глянув в сторону Алейдис, и усмехнулся.

— Это бабочка. Определенно, бабочка.

— Ха, вот видишь! — воскликнула Марлейн, подпрыгнув на скамье. — Совершенно посторонний человек, и при этом умный, иначе как бы он стал полномочным судьей, признал, что это прекрасная бабочка.

— Да, мы все свидетели, — подтвердила Алейдис, поймав на себе многозначительный взгляд судьи, от которого ее бросило сначала в жар, потом в холод, а по спине потекли струйки пота.

Ван Клеве отвесил Марлейн галантный поклон.

— Благодарю за комплимент и высокую оценку моей персоны, барышня. Так, а у вас что?

Он склонился к Урзель, чтобы посмотреть и на ее работу.

— Что ж, девица Урзель, это не похоже ни на что, что я когда-либо видел в своей жизни.

— Я знаю, — пожала плечами Урзель — Я не очень хорошо умею вышивать. Это так скучно, и я постоянно колю себе пальцы. Просто пытка какая-то!

— Урзель, ради бога, — вмешалась Алейдис, глянув на девочку с укоризной. — Нельзя так разговаривать с гостем.

— Я думала, что нужно всегда говорить правду, госпожа Алейдис. А правда в том, что я ненавижу вышивать. Вот.

Урзель выразительно кивнула в подтверждение своих слов.

Судья ван Клеве расхохотался.

— Вы обнаруживаете просто впечатляющую честность, девица Урзель. Кое-кому стоило бы у вас поучиться.

Алейдис снова поймала на себе его многозначительный взгляд.

— А чем бы вы хотели заниматься, если не рукоделием? Вы предпочитаете танцевать, готовить, гулять?

— Я хочу быть мальчиком, — вздохнула Урзель. — Но ведь я не могу им стать, правда?

— К сожалению, нет, — покачал головой ван Клеве. — Вам придется смириться с волей Всевышнего. И с тем, для чего он вас предназначил.

— Так что, я обречена всю жизнь вышивать эти дурацкие платки?

Судья поднялся со скамьи.

— Ну, как знать, может, госпожа Алейдис найдет другое занятие, которое не будет вызывать у вас такого отвращения. Вы умеете читать или писать?

— Умею. Не так хорошо, как Марлейн, но ведь я только недавно начала учиться.

— Отлично, а считать?

— Счет только для мальчиков, разве нет?

— Напротив, любая хорошая девочка должна уметь считать, чтобы, когда придет время, она могла вести хозяйство своего мужа и не ввергать его в убытки. Как знать, может быть, однажды вы унаследуете дело вашего деда. И если вы не сильны в арифметике, вас обманут клиенты и обойдут конкуренты.

— Чем вы забиваете голову бедной девочке! — возмутилась Алейдис, поднимаясь с места и накидывая на плечи плащ.

— А что такого? — заметил ван Клеве с улыбкой. — Разве вы с детства не помогали отцу в его делах? Вам стоит подумать над тем, чтобы дать такую возможность и этим девочкам.

Алейдис удивленно уставилась на него.

— Вы хотите, чтобы я обучила их ремеслу менял?

— Я не настаиваю. Лишь цех способен дать ответ, имеете ли вы право обучать их ремеслу. Так что лучше обсудить это с ним. А хотите вы этого или нет — тут уж я вам не советчик. Решайте сами между собой. Я всего лишь высказал благое пожелание, ибо то, что я вижу, — он махнул рукой в сторону, — свидетельствует о том, что данная юная особа не проявляет особого рвения в рукоделии, как, наверное, и в других домашних делах.

— Вы удивляете меня, господин ван Клеве.

— Вас удивляет, что я указываю вам на очевидные вещи. После смерти мужа вы унаследовали его ремесло и положение в обществе. Если вы не планируете выйти замуж за другого менялу, вам стоит подумать о будущем. И не только о вашем собственном, но и будущем этих девочек. Или вы уже подыскали им женихов, которые ждут не дождутся, когда они повзрослеют, и их не заботит, умеют ли они обращаться с иголкой и ниткой?