Неля Гульчук - Загадка Александра Македонского
– Неарх, что с тобой? Ты ранен?
– Ты права, дорогая, любимая. Я ранен, ранен смертельно!..
И он громко рассмеялся:
– Но моя рана скоро заживет, ведь ты рядом, а больше мне ничего не нужно!
Неарх крепко поцеловал Иолу… Она засмеялась и прижалась к любимому… который стер с лица капли красного вина…
В нарядном хитоне, под приветственные крики Таида явилась перед пирующими…
Царь поманил Таиду.
Птолемей сделал порывистое движение навстречу гетере, но она, минуя его, подошла к Александру… Не отрываясь, Птолемей пристально следил за каждым ее движением.
Александр обнял Таиду и усадил подле себя на стоящее возле его трона кресло рядом с Лисиппом.
Гетера улыбнулась царю. Он мягко сказал:
– Клянусь Зевсом! Своим искусством ты сумела отвлечь меня от тягостных дум правителя. Что-то есть в тебе такое, чего я еще ни разу не видел в другой женщине. Пока я не нахожу для этого подходящих слов. Но ты храбрая…
– Я горжусь, что ты меня видишь такой.
Таида сразу заметила задумчивость на лице Александра:
– Что-то тебя тревожит?
– Я думаю о Дарии. Свирепость персов прошла грозой по Египту, так же как и по Элладе. Египет устал от жестоких персидских сатрапов, которые без войны разоряли страну ежедневно.
Александр пристально посмотрел в глаза Таиды, словно хотел внушить ей свои мысли:
– Удержать народы в едином государстве можно пониманием и уважением к тому, что сложилось веками.
– Много мудрости в твоей речи, царь. Но люди темны, невежественны. Они не всегда понимают даже собственных интересов… Чаще всего они понимают лишь власть силы…
Царь серьезно смотрел на Таиду, о чем-то думал, не желая возразить ей.
Таида по-своему понимала это молчание. Она продолжала:
– За частным, мне кажется, нельзя упустить главное…
Александр поднял брови, спросил:
– Что же ты считаешь главным?
– Надо покончить с тиранией персов! Покончить навсегда! – с нескрываемой ненавистью воскликнула Таида.
– Значит, ты умеешь ненавидеть? – с загадочным видом произнес царь.
– Да!.. Однажды мне сказали, что ненависть – огонь, который разрушает нас изнутри. Возможно, это так. Но иногда лишь ненависть поддерживает в нас жизнь.
– Здесь я не согласен с тобой, Таида: и любовь, и ненависть должны быть сдержанны. Разрушить легко.
– Но я хочу, чтобы было уничтожено лишь то, что причиняет боль и страдания другим. Я считаю, что необходимо отвечать добром на добро, а болью на боль.
– Значит, если я причиню тебе вред, я стану твоим врагом?
Таида устремила на царя сверкающий взгляд:
– Я не причиню тебе вреда, даже если меня будут заставлять под пыткой. Я за многое благодарна тебе.
– Я хочу от тебя не благодарности. Мне кажется, что я говорю не с прекрасной гетерой, а то ли с искушенным в политике иностранным послом, то ли с философом… С красивой женщиной я хочу говорить только о любви, даже если она умна, как философ. И ни о чем другом!
– Я поняла. Ты оказываешь мне большую честь. – Она тщательно выбирала слова. – Мне кажется, я смогу полюбить тебя.
– Кажется?
– Ты хочешь, чтобы я солгала и сказала, что уже люблю тебя?
Беседа явно забавляла Александра. Гетера продолжала:
– Когда я произнесу эти слова, они должны быть искренними. Я предлагаю тебе то, что ты, как мне кажется, ценишь больше всего.
– Что же? – заинтересованно спросил Александр.
– Я предлагаю тебе искренность.
Александр улыбнулся:
– Ни один мужчина не смеет мечтать о большем.
На сцене снова появились египетские танцовщицы. Эти легкие эфемерные существа казались яркими лепестками цветов, грациозно движущимися под звуки арф, лир и флейт. Две египтянки, хлопая в ладоши и стуча в колотушки, отбивали такт.
– Смотри, Неарх, египетская арфа напоминает боевой лук с гудящей тетивой, – заметила Иола.
Неарх нежно поцеловал ее:
– Ты очень наблюдательна, любовь моя!
Александр внезапно погрузился в свои думы… Казалось, он забыл о гетере.
Неожиданно обернувшись, Таида увидела сидящего рядом с ней Лисиппа и очень обрадовалась:
– Лисипп!..
Скульптор обнял гетеру за плечи, ободряюще шепнул на ухо:
– Я загадал: обратишь ты на меня внимание или нет?
– И что же ты загадал?
– Это секрет. Возможно, когда-нибудь я открою тебе его. Но взгляни: наш славный Птолемей пожирает тебя глазами! Паутина твоя действует безотказно!
Лисипп хитро подмигнул гетере, поднял чашу с вином и торжественно произнес:
– Пусть каждый из вас скажет похвальное слово Эроту, богу любви…
Птолемей неотрывно следил за гетерой.
Скульптор снова наклонился к Таиде:
– Воин всегда хочет победить, божественная Таида. Но что значат сто побед на поле боя в сравнении с победой в любви?
Крепко обняв Иолу, первым поднял свой кубок Неарх:
– Эрот явился для нас первоисточником многих благ. Он дарует людям блаженство при жизни и после смерти.
Иола подарила своему возлюбленному ослепительную улыбку.
– Душа ее принадлежит Александру, лучше бы мне не видеть этого. – В отчаянии обратился к Гефестиону Птолемей.
Гефестион усмехнулся, успокоил, прошептав на ухо другу:
– А в душе Александра другая мечта… Дойти до края земли…
Словно не слыша Гефестиона, Птолемей проговорил:
– Она одна сумела открыть мне великую тайну. До этого я лишь играл в любовь…
– Вы снова будете вместе… Александру не нужна любовь гетеры, – со знанием добавил Гефестион.
Таида, не отрываясь, смотрела на Александра. Он рассеянно слушал. Она говорила очень тихо, только для него:
– Нельзя идти наперекор Эроту, только он помогает найти в тех, кого любим, свою половину…
Но Александр, приняв решение, с явным сожалением и неподдельной грустью ответил:
– Сон и близость с женщиной – две слабости человеческой природы. Те, кого ждут великие дела, не могут себе этого позволить…
Отрешенный взгляд царя обжег Таиду. Неужели она потерпела поражение именно в тот момент, когда была наиболее близка к победе. Голос гетеры чуть дрогнул, она старалась убедить царя, как могла:
– Разве те, кто следует за Эротом, не достигли великой славы? Те же, кто не жаждал любви, прозябали в безвестности!..
Александр не слушал ее. Он отвечал на свои собственные мысли:
– Бессмертие – вот чего жажду я!..
Таида встревожилась:
– Тебя что-то беспокоит, мой царь?
– Мне надо торопиться!.. Надо торопиться!..
– Торопиться уничтожить Дария?
– Да!.. Но это не все… Я должен успеть дойти до края земли!..
– Я бы хотела быть рядом!..
Он внимательно посмотрел на нее:
– Я скоро позову тебя!..
К ним приближался Птолемей. Лицо его было напряжено – он хотел понять, о чем шел разговор…
Гетера опустила глаза, не сумев скрыть своего огорчения. Она сделала вид, что не замечает Птолемея.
На выручку пришел Лисипп. Он обнял гетеру за поникшие плечи, повернул к себе:
– Как ты прекрасна, божественная! Рядом с тобой меня посещает вдохновение!..
Лицо Таиды тронула загадочная улыбка. Она потянулась к художнику, и он увидел ее совершенно по-новому – в отблеске вечности, которую может только художник даровать смертным.
Страшно признаться, но в этот миг Лисипп желал, чтобы Александр забыл о Таиде, чтобы занять место царя рядом со своей богиней.
Но Лисипп прекрасно понимал и другое: Александр – это ум, мужество, талант полководца, бесстрашие перед богами и людьми. Вытеснить такого мужчину из сердца юной женщины невозможно.
«Я бы взял ее в обмен на бессмертие», – подумал скульптор, хотя вряд ли в этот момент был до конца искренен. Бессмертие – самое ценное из всего, что можно пожелать художнику. Но любовь чем-то сродни бессмертию, и кто знает, может, это прекрасное чувство, которым, кажется, наделены от природы все, – кратчайший путь к обретению вечного бытия.
Прекрасные глаза Таиды внимательно смотрели на Лисиппа.
Лисипп любовался ею, как бы увидев впервые…
Таида вздрогнула от голоса Александра:
– Я уступаю тебе первенство в делах Эроса! Тебя ждет Птолемей, Таида. Идите!..
Оторвав взгляд от Лисиппа, Таида обернулась… Увидела Птолемея, стоящего рядом с Александром.
Александр поднялся и быстро удалился от пиршественного стола в сопровождении телохранителей.
Гетера оказалась лицом к лицу с Птолемеем.
Не видя ничего вокруг, Таида покинула пир в сопровождении торжествующего Птолемея.
XIV
Покинув Александра, Таида не собиралась так легко покориться своей судьбе. Вспомнив напутствие жрицы Панаи, она снова обрела энергию. Со столь увлекающимся воображением, какое было у Таиды, невозможно было впадать в отчаяние даже ненадолго.
Таида и Птолемей шли по дивному парку, среди высоких платанов, пальм, сикоморов и мимоз.
Птолемея душил гнев.
Едва пирующие скрылись из виду, он схватил Таиду за плечи. Она невольно вскрикнула:
