Владимир Малик - Князь Кий
Перебравшись через несколько глубоких оврагов, поляне перед вечером остановились на широком возвышении, тоже, как и все окрестности, поросшем лесом. Кию местность показалась знакомой, и он дал знак готовиться к ночевке, а пока родовичи располагались, кто где хотел, по своему обыкновению, решил осмотреть окрестности.
С той стороны, откуда они только что пришли, темнел глубокий узкий овраг с обрывистыми стенами, ветвистыми деревьями, непролазными кустами и небольшим ручьем посередине. Поэтому Кий в сопровождении Щека и нескольких отроков повернул налево, на закат, и вскоре спустился пологим склоном в широкую долину, густо покрытую болотной растительностью. Здесь протекала небольшая речка, в нескольких местах перегороженая бобровыми запрудами, росли ивы и ольха. Тихо шелестели камыши, крякали утки и гоготали дикие гуси, которые при приближении людей срывались облаками в небо. На бобровых прудах плавали величественно спокойные белоснежные лебеди.
— Сдается мне, что это та речка, на которой поселилась наша Лыбедь, — сказал Кий, переступая через сгнившую вербу и подходя к берегу. — Течет она как раз в ту сторону…
— Да, это она, — согласился Щек. — Если будем жить где-то поблизости, то этим берегом проще будет добираться к сестре…
Кий, тем временем, еще раз внимательно присмотрелся к окружающей местности, в бобровые запруды, в лес, который рос по взгорьям, и радостно воскликнул:
— Друзья! Да ведь это земля дяди Межамира! Добрались наконец! Вот и тропинка, по которой мы с Хоревом и Ясенем поднимались на гору, под которой примостился его поселок! — И он показал на едва заметную в зарослях зверинную тропинку. — Идем скорее туда, пока не зашло солнце!
Они поднялись крутым склоном на гору, и Кий уже уверенно вывел их на знакомую стремительную кручу.
— Вот! — воскликнул восторженно. — Смотрите!
Перед утомленными воинами раскрылось безграничное пространство, такое широкое, бесконечное, что всем аж дух от неожиданности захватило. Внизу, налево, в глубоком овраге, вился полноводный ручей, кучерявился густо-зеленый лес, за оврагом опять поднимались отвесные высокие утесы. Вдали серебристой лентой привольное текло между песчаными берегами Днепр, а под горой, на подоле[35], раскинулся живописный поселок.
— Там живет наш дядя Межамир! Там часть рода нашего — русь! — не мог сдержать чувств Кий, а потом тише добавил: — Здесь и мы поселимся… Пока…
— А дядя Межамир не будет против? — спросил Щек.
— Земля — богатство всего племени, а не отдельного рода, и только вече старейшин может решать, где кому сидеть, — ответил на это Кий. — К тому же дядя Межамир сам приглашал меня сюда. Места здесь хватит на всех…
— Пойдем к нему, — сказал Щек.
— Пойдем.
Они быстро спустились по крутой тропинке вниз, в долину, и Кий направился прямо к хижине дяди Межамира.
Со двора выглянуло несколько любопытных детских глаз, залаяли собаки, оповещая жителей поселка о приходе чужаков, начали выходить из соседних дворов родовичи.
Затем скрипнула дверь — и на пороге выросла высокая белая фигура старейшины. Некоторое время дядя Межамир щурил на солнце глаза, присматривался, а потом громко охнул и бросился обнимать племянников.
— Кий! Щек! Вот не ждал!.. А где же отец?
— Отец погиб… А мы едва убежали от гуннов…
— Тур погиб!.. Бедный брат мой! — нахмурился старейшина. — Был бой?
— Был… Сначала Ернак разгромил нас, а потом и мы дали ему отпор. И все же отступаем к вам, в леса. Коннице врага не пробиться сюда!
— Будем надеяться… А что же дальше?
— Собирать силы!..
— Да, собирать силы… А тем временем подойдут северяне и древляне!
— Имеешь известие от них, дядя?
— Вернулись мои послы. Князья обещали помощь.
— Это хорошо. Тогда мы, не мешкая, ударим на Ернака!
Межамир не ответил. Известие о смерти брата глубоко поразило и огорчило его, и старик долго стоял грустный, вытирая с покрасневших глаз скупые слезинки. Плечи его опустились, а из груди вырывались тяжелые вздохи… Наконец он поднял голову, откинул назад белый чуб и, в последний раз вытерев пальцами глаза, внимательно посмотрел на племянников. Только теперь до его сознания дошло, что на Кие красное корзно, и он удивленно спросил:
— А это что? Чего так вырядился?
Кий улыбнулся уголками губ.
— Полянский князь я… Вече выбрало…
Межамир еще больше удивился:
— А Божедар?
— Умер…
— А его сыновья?
— Радогаст погиб от руки Черного Вепря, который переметнулся на сторону гуннов.
— О, боги! — воскликнул Межамир. — Какие страшные вещи я слышу! Неужели такое могло произойти?
— Произошло. Черный Вепрь предал нас!
— Вот как! Тогда вече по праву выбрало тебя князем, и мой род поддержит тебя…
— Спасибо, дядя. Другого я и не ожидал…
Межамир обнял племянников за плечи.
— Но что же мы тут стоим? Идем ужинать! На это Кий ответил:
— Нет, дядя, не сейчас… На горе стоит мой род и мое войско. Ждут они меня…
— Ты остановился на горе?
— Да, облюбовал место…, не против?
— Отчего бы мне быть против?
— Хорошо. — Кий тоже обнял старейшину и поцеловал в высокий морщинистый лоб. — И сделай, дядя, еще вот что — перевоз через Днепр.
— Перевоз через Днепр?
— Да. Выбери удобное место, и пусть твои родовичи с лодками караулят на обоих берегах днем и ночью. На той стороне живет много полянских родов — пригодится. Да и для северян тоже…
— Хорошо, князь, сделаю, как велишь, — впервые Межамир назвал Кия князем, и в его словах прозвучала гордость за племянника. — Понимаю — перевоз нужен… Чтобы вся земля полянская была под одной рукой совокупно!.. Об этом не беспокойся! Иди спокойно к своим родовичам!
— Да помоги, дядя, припасами для похода. Если придут древляне и северяне, сразу двинемся на врага!
— Сделаю, племянник! Будь уверен!.. Все сделаю — только бы гуннов разгромить!
Братья тепло попрощались с дядей и быстро отправились на гору, а старейшина еще долго стоял у колодца, смотрел им вслед, и на его суровом, печальном лице цвела едва заметная мягкая улыбка.
Спасение
Несколько гон[36] Малко бежал не останавливаясь, подстегиваемый страхом, что русы передумают и догонят его. Перед глазами всплывали Лют и Мыслята — со стрелами в спинах и выражениями боли, и смертельного ужаса на лицах. Бедные ребята! Теперь им ничего не надо — один лежит, скорчившись, в осоке, на сыром берегу, а второй — кормит раков в Днепре. А мог бы ведь и он так! Но боги, спасибо им, спасли его, и опасность, по всему видно, обошла стороной.
Тяжело дыша, он замедлил бег, а затем и вовсе перешел на медленную походку.
Медленно мысли повернули в другую сторону. Что дальше? Куда идти? До Черного Вепря? Сначала он имел такое намерение. А теперь засомневался. Что ему сказать? Что товарищи погибли, а Цветанка в руках брата Кия? Гм… Князю это, пожалуй, не очень понравится… Хорошо, если только побьет. А если прикажет повесить на ветку? Он горячий и скор на расправу…
Чем больше думал, тем больше обуревали сомнения. В конце концов решил не показываться Черному Вепрю, а идти к бортнику, деду Лису, пересидеть некоторое время у него на пасеке, посоветоваться.
На пасеку прибыл в полночь. На слабый шорох ног со двора отозвалась собака — залаяла, и сразу же, узнав своего, заскулила и притихла. Дедова хибарка тонула в кромешной темноте ночи. Повсюду — и на дворе, и на поляне, и в лесу — было тихо, и Малко смело подошел к двери и постучал в них кулаком.
— Дедушка!
Изнутри донесся глухой голос:
— Кто там?
— Это я, Малко. Открой, дед!
— Малко? Сейчас.
Послышался шорох, хлопнул деревянный засов — и дверь со скрипом открылась. Малко шагнул в еще большую тьму, чем на улице. И тут его совсем неожиданно схватили за плечи чьи-то сильные руки, а над самым ухом прогудел хриплый голос:
— Малко! Слава богам, ты вернулся! А где же Лют и Мыслята? Вы привезли княгиню?
У перепуганного насмерть Малка подогнулись ноги. Ему показалось, что это леший подслушал его мысли и явился, чтобы наказать за измену Черному Вепрю.
— Чур тебя и пек! — прошептал помертвевшими губами парень. — Кто ты?
В ответ раздался хриплый смех, от которого Малка обдало холодом.
— Га-га-га! А ты пугливый, как теленок, братец! Неужели не узнал меня?
— Нет.
Незнакомец засмеялся еще громче:
— Га-га-га! — и бросил в темноту: — Ты слышишь, Дуб? Меня, Сову, уже не узнают друзья! Дожил!
У Малка немного отлегло от сердца. Сову и Дуба он знал — это были ближайшие доверенные люди Черного Вепря, его боляре. Правда, друзьями своими он никогда их не считал.
— Так ты и вправду Сова? А почему же вы с Дубом здесь?
