Владимир Малик - Князь Кий
— Чур тебя и пек! — прошептал помертвевшими губами парень. — Кто ты?
В ответ раздался хриплый смех, от которого Малка обдало холодом.
— Га-га-га! А ты пугливый, как теленок, братец! Неужели не узнал меня?
— Нет.
Незнакомец засмеялся еще громче:
— Га-га-га! — и бросил в темноту: — Ты слышишь, Дуб? Меня, Сову, уже не узнают друзья! Дожил!
У Малка немного отлегло от сердца. Сову и Дуба он знал — это были ближайшие доверенные люди Черного Вепря, его боляре. Правда, друзьями своими он никогда их не считал.
— Так ты и вправду Сова? А почему же вы с Дубом здесь?
— Князь послал встретить вас и с княгиней немедленно привезти в Родень. Вот почему мы здесь… А где же княгиня? Где ребята?
— Их нет.
— Как нет? Что ты несешь?
Теперь и Дуб вскочил с постели, прижал Малка к стене, заревел:
— Говори! Где они?
Малко оттолкнул его. Теперь, когда убедился, что перед ним живые люди, а не нечистая сила, он немного успокоился. Страх медленно выветривался из его сердца.
— Люта и Мысляту убили… А княгиню, которую мы догнали…
— А княгиню?…
— Ее нападавшие забрали с собой…
— Кто же эти нападавшие? Куда они делись вместе с княгиней? Сколько их было?
В этот момент бортник Лиса высек огонь и зажег свечу. В желтоватом свете на Малка пялились выпученные глаза Совы, а к горлу простиралась растопыренная пятерня Дуба. Княжеские боляре разозлились не на шутку. Видно, вернуться назад без Цветанки было для них смерти подобно.
Только теперь Малко понял всю опасность своего положения, и страх снова сковал его сердце. Чего они добиваются от него, чего придираются? В чем он виноват? Что остался жив? Но он жив благодаря не себе, а великодушию Хорева, младшего брата Кия. Но вот о нем, а вместе с тем и о княжиче Боривое боляре не услышат ни одного слова. Разве за добро можно платить злом? Малк — честный отрок…
И он сказал:
— Кто напал на нас — не знаю… Цветанку мы догнали на берегу Днепра, возле Волчьего оврага. И здесь, когда она уже была почти в наших руках, вдруг из кустов просвистели две стрелы. Лют и Мыслята упали, как подкошенные…, трупы и сейчас лежат там… Я не вру!
— А ты? Как ты оказался здесь?
— Мне посчастливилось бежать…
— Проклятье! — взревел Сова. — Ему, вишь, удалось бежать!.. Вместо того, чтобы выследить врага, узнать, кто он, откуда, куда повез княгиню, ты удрал без оглядки в лес, как заяц! Трус несчастный! Да ты знаешь, что сделает с тобой князь!
Малко молчал. Действительно, теперь он понял, что от Черного Вепря пощады ему не будет.
В разговор вмешался бортник. Поставив свечку, он бросился к болярам, затряс перед ними лохматой седой бородой:
— Сова! Дуб! Не приставайте к парню! Не трогайте его! Что можно было сделать против нападавших, которых он и не видел?
— Заткнись, старый хрыч! Тебе мало, что тебя князь избил? Тогда мы отколотим — чтобы отстал! Убирайся отсюда! — прикрикнул Дуб, пнул старого в грудь так, что тот отлетел в темный угол хижины, и повернулся к Сове: — Что будем делать?
— А что — в погоню! Сейчас — на Родень, бросим этого сопляка в яму — пусть посидит, пока прибудет князь, а мы возьмем ребят — и вдогонку за княгиней! Пока солнце взойдет, будем у Волчьего оврага. Догоним не догоним, а погнаться надо! — сказал Сова.
Они вывели Малка на улицу, посадили на запасного коня, скрутили веревками руки и ноги и, не мешкая, двинулись в путь.
* * *Отдыхать после тяжелого перехода было никогда, и уже на следующий день Кий разослал гонцов во все концы полянской земли. Грозу с двумя десятками воинов — за Днепр, чтобы сообщил в заднепровские роды об избрании нового князя, которому отныне они должны подчиняться, и чтобы привел оттуда рать. Коня — на Стугну, а Братана — на Ирпень. Приказал им тоже возвращаться быстрее с войском и припасами для него. Ясеня же с десятком воинов отправил в Родню на розыски Цветанки, Хорева и Боривоя.
Потом посадил свои роды в удобных для жизни местах — на лесных полянах, на берегах близлежащих рек, ручьев и озер, на недавних пожарищах, совершенных рукой Перуна. Приказал, не мешкая, строить для родовичей хижины, а для скота, лошадей, овец, свиней и птицы — укрытия.
Сразу закипела работа. Племя русь издавна было трудолюбивое и дружное. Роды привыкли помогать друг другу. Теперь тоже работали дружно и прежде начали возводить жилища вдовам и сиротам погибших воинов. Опытные дровосеки валили сосны, резали плахи, обтесывали их и возводили срубы. Другие ставили крышу и покрывали камышом. Третьи делали укрытия, заплетая стены хворостом и лозой, а женщины тут же обмазывали их глиной.
Бабушки готовили для родов пищу, а все остальные, даже дети, которые только что поднялись на ноги, собирали ягоды и грибы, от которых лес аж стонал — так уродило.
Всем нашлось занятие, никто не сидел сложа руки.
Себе Кий облюбовал место на горе, которую родовичи так и прозвали — Киевой горой. Она господствовала над близлежащими просторами. Отсюда были видны далекие высокие утесы, долина с Глубочицей и Почайной, поселок дяди Межамира над теми небольшими реками, Днепр, Заднепровье, а в ясный день — устье Десны… Хорошее, удобное место! Кто бы куда не плыл по Днепру, не обошел бы Горы — все на виду. Да и до соседних племен — древлян, дреговичей, северян — добираться недалеко, а, главное, просто, легко — водой. От беспокойной же степи, где, сменяя друг друга, рыскают в поисках легкой добычи орды кочевников, это место защищено темными перелесками, непроходимыми борами.
Щек сел со своим родом по Глыбочицкому оврагу — тоже на высокой круче. И строиться, как и старший брат, не начинал, потому что договорились они с Кием сначала поставить хижину для Хорева и Малуши.
— Себе успеем сделать, — сказал Кий. — А Малушка тоскует — не девушка, не вдова… Хорошо, если Хорев вернется. А если нет?… Так должны позаботиться прежде всего о ней! Вот здесь, на этой вершине, и заложим для них хорошую хату. Прибудет Хорев — пусть живет и размножается его род!
Гора, на которой они поставили для них жилье, находилась рядом с Киевой горой, была несколько ниже, но удобная для защиты, ибо со всех сторон ее окружали глубокие овраги, а с материком соединялась узким седловидным перешейком. За несколько дней на ней выросла хижина, огороженная частоколом, а возле нее — хозяйственные строения.
— Вот тебе, Малушка, пристанище, — сказал Кий, вводя невестку в хижину. — На первое начало неплохое. А вернется Хорев — построите себе лучше.
— Спасибо.
Молодая женщина была рада. Но на ее глазах снова сверкнули слезы, потому что упоминание о Хореве острой болью пронизывало сердце. А заметив на лице деверя тяжелую печаль, припала ему к груди и зарыдала, как ребенок.
— Ну, чего ты, девонька! — Кий погладил ее по косам, пытаясь утешить. — Верю я, живой твой Хорев! Живой!
— Знаю, и тебе не легче… И у тебя разрывается душа за Цветанку… А тут еще я со своими слезами…
— Слезы — женское дело… поплачешь — и легче станет… Но ты не плачь — вот чует мое сердце, что Хорев жив и скоро вернется…
— Если бы…
— Да и ребят я послал на выручку… Помогут…
Постепенно женщина успокоилась, вытерла слезы и начала разводить в очаге огонь, чтобы приготовить обед. Но братья обеда ждать не стали — отправились на Щекову гору, где родовичи и воины младшей дружины уже заготовили лес для строительства Щекового подворья.
* * *Не подозревая, какие трагические события произошли на Роси, Хорев проехал немного вдоль Днепра, а затем круто повернул налево и помчался прямо к Каменному Острову. Хотел, как можно быстрее привезти Кию Цветанку, чтобы порадовать брата.
Сел на дороге не было, и они, голодные и усталые, первую ночь переночевали в степи, на берегу небольшого ручья, а с восходом солнца снова двинулись в путь. Недалеко было поселение росавичей, и Хорев надеялся там подкрепиться и сменить уставших лошадей. Но когда они спустились с горы в долину, где над рекой раскинулось большое село, то с удивлением и страхом увидели, что в нем нет ни одного человека. Укрытия для животных тоже пустые. Ни коней, ни коров, ни овец, ни уток, ни кур, — только коты и несколько бездомных собак бродили от хижины к хижине в поисках пищи.
— Где же люди? — спросила испуганно Цветанка.
— Бежали… Не захотели покориться гуннам, — с размышлением, как бы про себя, произнес Хорев. — Все ушли на север, в леса… Так что нам нет необходимости пробираться к Каменному Острову, ибо и там, наверное, никого не застанем.
— А куда же? Где искать Кия?
Цветанка была обессилена голодом и тем, что ей пришлось пережить за последние дни. К тому же ее очень поразила весть о смерти родителей. Она потемнела лицом, глаза потухли, голос охрип и звучал глухо, словно говорила не молодая девушка, а пожилая женщина. Хорев видел, что ей нужен покой. Без еды и без отдыха она недолго продержится в седле.
