Охота на либерею - Федоров Михаил Иванович

— Так вот, — произнёс высокого роста дородный купец средних лет, — продал я голландцам восемьдесят пудов воска.

— Почём платили? — перебил его сосед, тщедушный старичок с жидкой бородкой и живым, цепким взглядом.

— Двести денег [15] за пуд. Заплатили всё сразу. Да ещё мёд, по сто пятьдесят за пуд. И вижу по глазам — рады-радёхоньки басурмане, что сделка такая у них удачная получилась. Ну, думаю, кажется, продешевил я. А как проверить? Это надо в их земли ехать, чтобы узнать, почём они мёд да воск торгуют.

— Эх, мне бы ваши годы, — снова вмешался старый купец, — я бы на месте не сидел. Следующим летом был бы в их Амстердаме. Или у аглицких немцев в Лондоне.

— Сказывают, у голландцев сейчас большая война идёт [16], — вступил в разговор самый молодой из собравшихся, — испанцы хотят их под руку своего короля привести, а те артачатся.

— Боязно так-то, — вставил своё купец, до сих пор внимательно слушавший собеседников, — они-то у себя там всё знают. Кому товар сдать, у кого взаймы взять. А мы припрёмся со своей мордой да в их калашный ряд — только потратимся да опозоримся. У нас там ни лавок, ни складов. Так и будем в порту стоять, что ли? Так ведь там и за постой судов деньги берут.

Старичок презрительно рассмеялся:

— А вот голландцы, да и другие басурмане не боятся в новые места ходить. Вон, к нам же путь по морю нашли. И выходит, что снимают пенку с нашего варенья, а мы только сидим и жалуемся, что они за наш товар настоящей цены не дают.

— Так что ж, получается, надо всё-таки за моря идти? — спросил нерешительный купец.

— А вот давай у басурманина узнаем.

Петер к тому времени съел толокно и мясо и держал в руке медный стакан, который был уже наполовину пуст.

— Слышь, Петер, как думаешь, надо нам за моря с нашим товаром ходить или нет?

Иноземец задумчиво глядел в стакан, как бы размыш-ляя — допить вино сразу или немного подождать?

— Купец, оглох, что ли?

Петер перевёл взгляд на собравшихся:

— Товар при перемещении увеличивает стоимость. Поэтому тот, кто товар перемещает, и имеет с его продажи много денег. Очень много.

— Вот и я об этом говорю! — воскликнул старый купец. — И мы, покуда не станем сами торговать за границей, настоящей прибыли и не увидим!

Тут в разговор вмешался Иван, который уже поужинал и тоже допивал своё вино:

— Пока война не закончится, никто торговать за границей не сможет. Кораблей торговых у нас нету, и построить их не на что. Какую прибыль с торговли имеем, всё царские мытари на войну забирают…

— Ну, не всю, — вставил нерешительный купец.

— Цыц! То, что нам остаётся, — смех один. Голландцы небось за такие барыши и с места не сдвинулись бы.

— Голландия — страна морская и богатеет с морской торговли, — сказал Петер, — голландцы открывают новые пути в дальние страны, и оттого их негоцианты становятся самыми богатыми и самыми уважаемыми среди купцов разных стран.

— Складно чешет басурманин! — произнёс старик. — Мы так не можем. Эх, мне бы годков сорок скинуть, я бы тряхнул мошной по заморским базарам!

— Хватит про дела заморские говорить, — перебил его Иван, — давай лучше про наш интерес.

— И впрямь, — согласился старик, — поболтали, и хватит.

— Привёз я рыбий зуб [17]. Двенадцать пудов. А ты, я слышал, обоз на Москву собираешь?

— Верно. В какую цену отдашь?

— Как и в прошлом году.

— Несподручно. Москва сгорела, денег у людей мало, всё на стройку да на войну идёт.

— Так рыбий зуб — то же золото, только морское. Долго не залежится. И в цене всегда будет.

— Так-то оно так, да если б спрос большой был, ты б его иноземцам там, у моря, продал, а не вёз в Каргополь. Скинуть бы надо.

Пока они торговались, за окном захрустел снег, дверь едва приоткрылась и в образовавшуюся щель протиснулся маленький щуплый человек, одетый в какое-то рваньё и стоптанные валяные сапоги. Оглядевшись, он заканючил прямо от дверей:

— Люди добрые, подайте божьему страннику на пропитание. Век буду Бога за вас молить.

Он подошёл к столу, за которым сидели купцы и стал нагло толкать каждого левой рукой, протягивая правую для подаяния.

— Это ещё кто такой? — спросил удивлённо Иван. — Что-то я его раньше здесь не видел.

— Человек божий. Бродит меж дворов, просит на пропитание. Всё обещается уйти на Соловки на богомолье, да, видно, никак не соберётся.

— Давно ли появился?

— А кто его знает? Месяц или два, не больше. Да, наверно, в начале нынешней осени и появился.

— Поосторожнее бы с этими божьими людьми. Наболтают какой-нибудь крамолы, а ты потом отвечай перед воеводой, что государева воровства [18] не помышлял.

— Не, он тихий. Ходит, бормочет что-то. То по-русски, то не пойми что. Одно слово — блаженный.

Иван полез за пазуху и, достав одну московскую деньгу, протянул нищему. Петер тоже, достав из мошны малую монетку, протянул попрошайке, при этом взглянув на него как-то странно. Тот задержался у немца чуть дольше, чем возле русских купцов, губы его шевельнулись, но произнёс ли нищий при этом какие-то слова, неизвестно. Никто ничего не расслышал. Потом он, кланяясь и крестясь, попятился к выходу и скрылся за дверью.

— Где ночует-то бедолага? — спросил Иван.

— Да кто знает? Ночует где-то. Никто и не узнавал, у всех своих забот хватает.

— Хозяин, — вдруг сказал Петер, — где тут можно по малой нужде сходить?

— Да вон, за дверь выйдешь и направо. Дальше сам увидишь.

Немец вышел из избы, плотно прикрыв за собой дверь.

— Как по нашему-то хорошо говорит, — сказал хозяин постоялого двора, — почти не отличить от русского.

— Да, — согласился Иван, — я и сам поначалу удивлялся. Так он ещё и боевой. Мы верстах в пятнадцати отсюда разбойничков встретили. Вёл себя отважно.

— Чем встреча закончилась? — сразу заинтересовались купцы.

— Двое на том свете, один, может, и выживет. Немец первым из пищали своей стрельнул, не растерялся. Потом уж и я из пистолетов пальнул.

— Выходит, не зря серебром за заморские игрушки платил?

— Выходит, так. Вот и помогли.

— Как пальнул-то? — спросил старый купец. — Неужто фитиль на пищали всю дорогу зажжённым держал?

— Не. Пищаль-то заряжена была, а фитиль запалил прямо перед встречей с разбойничками. Чуйка у него, что ли?

— Без чуйки ни купцу, ни путешествующему не прожить, — согласился здоровяк. — А ты-то пистолеты тоже заряженными держал, что ли?

Иван достал из-за пояса оружие:

— Во, глянь. Колесцовый замок [19]. Если пистолет заряжен — можно в любой миг палить. В дороге незаменимая вещь.

Здоровяк взял один пистолет и стал с интересом его рассматривать, изучая устройство…

…Петер, выйдя из избы, огляделся по сторонам. Вокруг было темно, только из окон постоялого двора падал неяркий свет.

— Эй! — послышалось откуда-то сбоку, из темноты.

Петер пошёл на голос.

— Приветствую тебя, брат терциарий, — произнёс давешний блаженный на латыни, — как добрался?

— Приветствую тебя, брат коадъютор. Всё прошло хорошо.

— Зови меня просто — брат Гийом. Времени у нас мало, поэтому буду краток. Запоминай, что я скажу. Тебе надлежит по прибытии в Москву войти в доверие к царю Ивану. Главная задача — найти, где хранится его библиотека, также именуемая либереей, и сделать так, чтобы она попала в руки наших польских друзей.

— Либерея? — переспросил Петер. — Мне хорошо известно книжное дело, ведь в университете города Реймса я состоял при хранилище древних рукописей. Брат Гийом, неужели это собрание книг настолько важно?

— Очень важно. Её основу составляют книги, вывезенные бабкой царя Ивана больше века назад из Византии. Там могут быть не только неизвестные нам работы древних писателей и историков, но и труды по медицине, алхимии и магии. Многие в Риме сильно заинтересованы в их приобретении. Кроме того, царь Иван при взятии магометанских столиц Казани и Астрахани вывез оттуда несколько возов свитков и книг, написанных в глубинах Азии. Эти документы были туда доставлены ещё монгольскими завоевателями, и какая мудрость там хранится — мы можем только гадать. Одно несомненно — никчёмные книги не станут перевозить за много тысяч лиг [20].