Слав Караславов - Низверженное величие
Поживем — увидим. Развигоров не очень-то верил слухам, но, если получится так, как Гитлер обещал Филову, это будет неплохо… Вот тогда пусть ему предлагают пост министра — он не откажется.
Развигоров велел шоферу остановиться. Впереди лежал глубокий снег. Машине не пройти. У моста перед Самоковом шофер свернул на обочину и пошел искать сани…
2В последнее время германская военная миссия не спешила осведомлять полномочного посла о своих делах. Бекерле чувствовал, что регулярная связь с военными нарушается. Либо они не желали его информировать, либо сообщать нечего. Одно ясно: дела у них идут неважно. Нарушение контактов с военной миссией Бекерле объяснял и тем, что они находятся в разных зданиях. Впрочем, стоит ли искать иные причины, да еще под влиянием предубеждения, — сейчас не время вести споры и выяснять отношения. Всюду ощущается большая напряженность. После жестоких бомбардировок Софии англофилы уже готовятся встречать американцев и англичан. Открыто говорят, что в ближайшее время ожидается десант либо в Беломорье[17], либо где-нибудь в Центральной Греции. Бекерле не верил этим слухам. Доходили сведения и об усиленной подготовке к открытию Второго фронта. Вся германская военная машина готовилась дать сокрушительный отпор коварному Альбиону. И в этой связи разговоры о новом оружии поддерживали дух, вселяли надежду. Оно сотрет с лица земли весь английский остров. Недаром специалисты называли его «оружием возмездия».
Правда, Адольфу Бекерле многое тут неясно. О новом оружии говорили шепотом, никто не мог в точности сказать, есть оно или нет. Посол, как добрый немец и истый нацист, верил в его существование. Скорее всего, оно еще в производстве, но не может не появиться, если того хочет сам фюрер. Иначе спасение рейха будет под вопросом. А пока что идет отступление по всему Восточному фронту. Войска большевиков уже приближаются к границам Румынии. Отдадим ли мы нефтяные промыслы в Плоешти? Рискнем ли лишиться такого ценного сырья?
В Болгарии все больше и больше чувствовалась нужда в нефти. Уже несколько раз делались попытки найти ее на болгарской территории. Нефть необходима для судостроительной верфи в Варне. Верфь, правда, никудышная. Но немцы не брезгуют и мелкими заказами, в частности на моторные лодки… Сейчас вдруг послу преподнесли эту затею с нефтеразведкой. Бекерле не может ничего им обещать, пока не свяжется с соответствующими инстанциями. Но наверняка ответ будет отрицательным. Нельзя распылять средства. Предстоит грандиозный удар — Второй фронт. Сосредоточиваются силы для решительного наступления. Большая цель оправдывает все лишения. Германский народ давно это понял, а тут… Бекерле почувствовал, как военный мундир сдавливает ему грудь, как откуда-то изнутри рвутся ругательства. Надо взять себя в руки. Его дипломатический пост имеет свои хорошие и плохие стороны. Когда он служил шефом полиции во Франкфурте-на-Майне, все шло по-другому. Там требовалось перевоспитывать коммунистов, вдалбливать в их головы национал-социалистские идеалы. Тогда можно было позволить себе и брань, и другие средства воздействия. Сейчас к брани он прибегал только в случае очередной ссоры с Бебеле. Она относится к числу женщин, которые не любят задерживаться на одном месте. Она много помогала ему, но в последнее время нервы ее натянуты до предела, и дело часто доходит до семейных сцен…
В сущности, у кого сейчас, при нынешнем положении вещей, нервы в порядке. Шёнебек вымотан полностью, совершенно потерял представление о своем месте и назначении, и болгары настоятельно требуют его отозвать. Они очень надеялись на то, что немецкая авиация защитит их столицу, но эти надежды не оправдались. От болгарских «орлов», по некоторым секретным сведениям, осталась уже половина. Шёнебек долго успокаивал болгар своими обещаниями, но, когда англо-американцы свободно разгуливают в болгарском небе и даже беспрепятственно возвращаются, чтобы сфотографировать свою работу, у болгар есть все основания протестовать и требовать, чтобы его отозвали. В интересах истины следует заметить, что к болгарскому протесту приложил руку и сам Бекерле, потому что Шёнебек совершенно зарвался. Из своего знакомства с фельдмаршалом Герингом он сделал защитный зонт против всех и всего. Напоследок стал более покладистым, но было уже поздно. Позавчера он попросил разрешения съездить в Бухарест. Нашлись у него какие-то там личные дела. Бекерле проявил великодушие и отпустил его, а как он воспользуется этим разрешением — посмотрим. Чем раньше он уедет, тем лучше для дела. Может быть, его заместитель окажется понятливей и исполнительней.
Все эти рассуждения подействовали бы успокаивающе, если бы в доме снова пустили воду. После бомбежки водопровод еще не привели как следует в порядок. Когда вода пошла, выяснилось, что одна из труб верхнего этажа лопнула. Адольф Бекерле принадлежал к тем земноводным, которым и самим невдомек, где они чувствуют себя лучше — на суше или в воде. Фрау Бекерле часто шутила, что перед тем, как начались перебои с водой, он даже стригся, лежа в ванной… Отсутствие воды угнетало не одного только посла. У него гостил Гроссман, пресс-атташе в Стокгольме, который собирал статьи известных политических деятелей для книги против большевизма. Пять минут назад он зашел в ванную и теперь с громкими проклятиями крутил краны. Оказывается, он мастер ругаться. Бекерле позавидовал такой свободе и умению. Давно уже он не слышал столь виртуозной брани. Господин Гроссман имел и другую причину возмущаться болгарами: к кому бы он ни обращался за статьей, каждый находил удобный предлог для отказа. Только некоторые завзятые, как сказал бы Стайнов, германофилы согласились. Сам факт говорил о том, что люди призадумались, русская опасность стала для них реальностью. Бекерле обращался к министру иностранных дел Шишманову и к регенту Филову с просьбой написать что-нибудь для книги господина Гроссмана. Оказалось, что у регента нет времени, а покладистый и исполнительный Шишманов сказал напрямик: время сейчас не для таких статей, неопределенное положение Болгарии не располагает к ортодоксальным высказываниям… Бекерле был в замешательстве… Ясно, что плутократия в Чамкории уже совершенно разложилась. Будет неплохо, если его увидят в местных кафе в военной форме, это вдохнет в них немного бодрости. Русский полномочный посол часто посещал Чамкорию, а недавно почти два часа беседовал с Атанасом Буровым, этим отъявленным англо-франкофилом. Бекерле приказал шоферу подготовить «штейер» в дорогу.
Посещение Чамкории его взбодрило. Снег здесь еще лежал, но и в солнечных лучах недостатка не было. Лишь в душных кафе угнетала атмосфера подозрительности, слухов и сплетен. Бекерле не остался неузнанным. Не успел он появиться в дверях, как хозяин кафе Гюро Радев бросился ему навстречу. Он вытер передником один из столиков, накрыл его чистой скатертью и чинно вытянулся в ожидании заказа. Посол был удивлен его ловкостью и заученной любезностью — навряд ли хозяин обучался на каких-либо курсах. Мало оставалось собственников, которые дорожили клиентами, особенно сейчас, когда карточная система все расшатывает, накладывая свой дурной отпечаток и на отношения людей. Кофе был заказан, вода и варенье тоже. Для гостей такого рода хозяин держал под стойкой чистый греческий коньяк. Был ли он настоящим, или настоящей была только бутылка с этикеткой «Метакса», знает один господь бог, но Бекерле почувствовал себя польщенным. Фрау Бекерле, без умолку что-то рассказывающая своим терпеливым собеседникам, перекинулась теперь на Мормана, пожелавшего составить им компанию, и долго объясняла ему особенности психологии болгарина. По ее мнению, болгарин — это человек с недостаточной уверенностью в себе, но с ощущением, что он умнее всех остальных. Неуверенность в себе обычно заставляет его лгать, быть неискренним, а ощущение, что он умнее других, делает его ложь правдоподобной. Так что эти две вещи, дополняя одна другую, создают типичный балканский склад ума и характера. Морман впервые столкнулся с таким определением болгарского характера и потому принял слова фрау Бекерле за остроумную шутку. Фрау Бекерле привела в пример хозяина кафе: «Вот видите — согнутая поза говорит о его приниженности, но, когда позже он подаст вам счет, вы удивитесь его умению сервировать правдивую ложь, а все потому, что он считает себя умнее вас». Морман громко расхохотался.
Его смех привлек внимание сидящих за соседним столиком. Там расположились Цанков, его зять и еще несколько господ со своими женами. Бекерле заметил их сразу же, но не подал виду. Хотел выяснить, как они будут реагировать на его появление. Как только Морман расхохотался, профессор Цанков встал и подошел поздороваться с мадам Бекерле и ее спутниками. Несмотря на то что услужливый хозяин поднес ему стул, он не соблаговолил присесть к их столику. Посол прекрасно понимал, почему Цанков соблюдает дистанцию. Как ни старались его люди найти Цанкову подходящее место в правительстве, ничего из этого не вышло. В конце концов Цанков начал думать, что причина его неудач — в позиции немецкого полномочного представителя, и поэтому не упускал случая продемонстрировать некоторую отчужденность. Эти игры были знакомы Бекерле, они тоже входили в понятие болгарского характера, о котором только что говорила его жена. Он достаточно долго прожил среди болгар, чтобы разбираться в некоторых присущих им чертах. В ближайшее время он думал пригласить профессора на разговор, чтобы открыть ему глаза на кое-какие вещи. Филов не хочет Цанкова, боится, как бы он его не сместил. Цанков может войти в правительство только при условии, что верх одержат самые правые. Тогда никто не сможет оспорить его притязаний на это место, вот только народ будет против. В сущности, Бекерле ничего тут не выдумал, таковы были слова нынешнего регента Филова.
