Мирза Хади Русва - Танцовщица
– Кто это?
– А тебе какое дело? – ответила та.
Я промолчала, а старуха снова обратилась к хозяйке:
– Ой! Будто я не знаю.
– Матушка, – не выдержала я, – если сама знаешь, так к чему спрашивать?
– Ишь какая! – обиделась старуха. – Я не с тобой разговариваю. Я свою невестушку спрашиваю. С тобой-то я и словом перемолвиться не посмею. Ты – важная птица.
Я пристально посмотрела ей в глаза, но смолчала. Вместо меня ответила хозяйка:
– Ах ты, старая! Из-за пустяка уже вся ощетинилась.
– Ты от меня все так скрываешь, будто я враг вашему дому, – стала оправдываться старуха. – А я ведь ей добра желаю. Напрасно она на меня злится.
– Ну хватит! Свою доброту при себе держи. Ты, старая, видно захотела хозяйничать в чужом доме, – сказала жена Акбара Али.
– А на что мне тут хозяйничать? – возмутилась старуха. – Вот новые, которые сюда ходить стали, те и правда хозяйничать будут.
Тут меня разобрал неудержимый смех. Я отвернулась и тихо рассмеялась.
– Почему бы и не хозяйничать? Ведь ты моя саут,[94] – сказала ей жена Акбара Али, потом повернулась ко мне: – Вот, послушай! Первая жена хана-сахиба, моего супруга, это она, так что ты действительно ее саут. Я-то пришла в этот дом после нее.
– Ну, пошла болтать про разных саут, – заворчала старуха. – Мне эта болтовня не по нутру. Больно грубо ты со мной разговариваешь! Поведешься со всякими шлюхами и содержанками, так чего-чего от них не наберешься! Только этому н научишься. Вот уж денечки-то настали! Старая бегам-сахиб, – она имела в виду мать Акбара Али-хана, – разговаривать со мной не захотела, а невестушка до того дошла, что грубит старым соседкам.
Жена Акбара Али-хана рассердилась:
– Я уже сказала тебе, старая ведьма, чтобы ноги твоей тут больше не было! – крикнула она. – Иди к старой бегам и сиди себе с нею.
Я тоже была очень сердита, но, поняв, что старуха эта совсем глупая, – ничем ее не вразумишь, – сдержалась и опять промолчала.
А старуха запричитала:
– Приходят мои черные дни…
– Пришли мерзавкины черные дни, – передразнила ее хозяйка. – Что она бормочет, эта развалина?
– Что я, хуже тебя, что ли? – продолжала ворчать старуха. – Мне ни от кого ничего не надо. Я тут никогда не засиживалась. Как ты со мной говорила, так и я с тобой… Не приду больше…
– Да, не смей приходить, – проговорила хозяйка.
– Нет, раз уж ты не велишь, приду обязательно, – закричала старуха. – Посмотрю, что ты со мной сделаешь!
– Только посмей явиться, так отхлопаю тебя туфлями, что ни волоса на голове не останется!
– Попробуй только! Посмей! Ишь ты – туфлями побьет… Несчастная!..
– Ну, поднимайся! Прочь отсюда! Вот сниму туфлю…
– Не уйду, не отведавши твоих туфель, – с визгливым смешком проговорила старуха. – Бей! Ты ведь знатного отца дочь.
Этой насмешки жена Акбара Али стерпеть не смогла. Она вспыхнула и задрожала.
– Убирайся отсюда! – еле выговорила она. – Говорю тебе!
– Не уйду, не отведавши твоих туфель!
– Смотри! – обратилась хозяйка ко мне. – Она сама меня вынуждает. Без битья от этой дряни не избавишься.
– Бегам! Оставьте ее, – сказала я. – Ведь она бестолковая дура.
– А ты молчи, бесстыжая тварь! – завопила старуха. – Тебя-то я живьем съем.
Хозяйка сняла туфлю с ноги:
– Раз! Два! Три! Теперь довольна?
Я бросилась к ней, отобрала у нее туфлю и принялась успокаивать.
– Оставьте ее, бегам! – говорила я.
– Нет, ты не вмешивайся, – спорила она. – Я ее, проклятую, в порошок сотру!
– Бей еще! – кричала старуха.
Хозяйка сняла вторую туфлю и снова принялась колотить старуху. Та повалилась ничком и принялась биться об землю.
– Ай-ай! – вопила она. – Ай-ай! Так ты меня – туфлей! Ну что, душенька твоя успокоилась? Выместила на мне злость на мужнюю любовницу? Ай, побила! Ай, побила!
Старуха кричала так громко, что из кухни прибежала бува Амиран, и даже старая бегам вышла из своих покоев. Поднялся настоящий переполох. Увидев старую бегам, старуха принялась кричать еще громче.
– Она меня туфлями угостила! На старость мою не посмотрела!
– Почем я знала, чем тебя тут угощают? – попыталась утихомирить ее старая бегам. – А знала бы, сразу пришла бы тебя выручить. Ну, расскажите же, что у вас тут случилось?
– Она меня из-за какой-то твари побила, – заныла старуха, показывая на меня пальцем. – Ой! Из-за нее она меня побила!
Мне стало очень неловко. Ведь я впервые встретилась лицом к лицу со старой бегам, а сказать ей мне было нечего. Жена Акбара Али опять набросилась на старуху:
– Ходит тут, спрашивает, кто да что!
– Я-то спрашиваю, а ты что делаешь? – огрызнулась та.
– Да что же все-таки случилось? – снова спросила старая бегам.
– Я, несчастная, только посмела спросить, кто она такая, – ответила старуха, кивнув на меня. – Ну так что ж, что спросила? Какой в этом грех?
– Ты говорила, что сама знаешь, кто она, – возразила ей молодая хозяйка. – Для чего ж тогда спрашивала?
– Для чего? Ладно, скажу, для чего, – ответила старуха. – Погоди, я с тобой еще посчитаюсь. Ты ведь меня побила!
– Перестань, негодная! – рассердилась старая бегам. – Какие тут у вас счеты? Ты не забывайся!
– Я не с тобой говорю, – разозлилась старуха. – Болтай себе что душе угодно. Твоя воля!
– Ах ты, такая-сякая! Вон отсюда! – прикрикнула на нее старая бегам.
– Смотрите, и эта пришла меня гнать! Ладно, уйду. – И старуха поднялась, но, отряхивая юбку, все еще продолжала ворчать: – Глядите – выгнать меня хочет!.. Ухожу, ухожу… Посмотрим еще, как бы не позвали меня обратно.
Старая бегам обратилась к невестке:
– Скажи наконец, из-за чего ты повздорила с этой ведьмой?
– Матушка! Клянусь вашей головой, я ничего плохого ей не сказала, – ответила та. – Она сама словно с цепи сорвалась – чего только не наговорила этой бедняжке!
Когда зашла речь обо мне, старая бегам слегка нахмурилась, однако ничего не сказала. Должна сознаться, что если брань старухи ничуть меня не задела, – ведь я считала ее просто сумасшедшей, – то пренебрежительное отношение бегам очень меня обидело. Она еще не успела двинуться с места, как я поднялась, подошла к дверце и вернулась к себе в домик. Оттуда я услышала продолжение разговора.
– Эх, дочка! – сказала старая бегам невестке, когда я вышла. – Вольно или невольно, но ты очень плохо обошлась с несчастной старухой, да еще из-за какой-то дрянной продажной твари. Скажи, зачем тебе понадобилось ее защищать?
– Ладно уж, оставьте ее. Старуха получила, сколько Заслужила своим злым языком, – вступилась Амиран. – Лучше спросите свою невестку, как можно привечать гулящую девку, да еще ту, с которой муж дружит. Ведь он только на днях привел ее в дом и посадил нам на шею. Уж как она сама, невестка-то ваша, его упрекала, а тут вдруг вздумала пойти и позвать ее к себе.
– Да как она смела привести ее в дом? – возмутилась старая бегам. – А я разве не здесь живу? Пусть себе ходит, куда ей хочется, а в нашем доме чужим делать нечего. Вот послушай-ка: он, – она подразумевала своего мужа, отца Акбара Али-хана, – много лет был в связи с Хусейн-банди, но сколько он меня ни упрашивал, я не согласилась пустить ее в дом. Бува Амиран! Я вот что подумала. Если эта девка повадится в гости к нам ходить, то скоро Акбар Али поселит ее с нами в доме. Кого мы тогда будем винить в своей беде? Наше доброе имя в наших руках; но нынешние молодые женщины о будущем и не думают.
– Истинно так, бегам-сахиб! – согласилась Амиран. – Перво-наперво, какое дело уличной девке до честной семьи? Старые люди всегда говорили: зови к себе в дом какого хочешь мужчину, только не зови дурную женщину.
– Бува! – сказала бегам. – Это они говорили потому, что мужчина, если и придет в дом, так не станет врываться на женскую половину. Вот недавний пример. Когда все прятались от властей,[95] Хусейн-хан годами скрывался у нас. И вот, бува, жили мы в одном доме, но как! Видел он когда-нибудь хоть кончик моего покрывала? Слышал хоть одно мое слово? Целыми днями сидел себе смирно в пристройке и даже со служанкой объяснялся только знаками.
– Одно дело ты – дочка порядочной женщины, – обратилась Амиран к жене Акбара Али, – а другое – такие, как она. Если будешь с такими встречаться, того и гляди не убережешься и опоганишься. А вдруг она сунет свой палец в чашечку с известью или соком каттха; или у тебя за спиной выпьет воды из твоей чашки? Они нам не чета. Грязные твари! Разве можно им довериться? Болезней у них не перечесть. Их надо всячески остерегаться.
– Это одно, – добавила старая бегам. – Но беречься надо всего: злой тени, дурного глаза, колдовства. Бува, хорошо бы все это объяснить невестке. А сама она ничего не понимает. Да еще как бы ее чем-нибудь не окормили. Ведь случилось же так, что невестку Мирзы Мухаммада Али ее саут окормила пиявками. Бедняжке теперь нет покоя ни на земле, ни на небе; навек осталась неплодная, без детей и внуков.
