Кристиан Жак - Под акацией Запада
Самым мучительным являлось отсутствие зимы. Подготовленный к этому периоду организм страдал от палящего солнца и засухи. Накапливалась необыкновенная усталость, делая путешествие изнуряющим. Путухепа заметила, что бдительность воинов уменьшилась и их силы были на исходе. Будут ли они способны отразить нападение?
Принцесса оставалась невозмутимой, как будто испытание никак на ней не отражалось. Гордая женщина освещала путь своим отчаянным желанием достичь цели.
Когда шумели сосны, и шум потока походил на шаги вооруженных людей, Путухепа вздрагивала. Где прятались мятежники? Какие действия они предприняли? Императрица хеттов часто просыпалась среди ночи, прислушиваясь к малейшему подозрительному шуму, а днем пристально вглядывалась в леса, обрывистые склоны и берега рек.
Принцесса и ее мать не разговаривали. Замкнувшись в молчании, дочь Путухепы отвергала любую связь со своим прежним существованием. Для нее Хеттская империя умерла, а будущее звалось Рамзесом.
Страдая от жары и жажды, измученный обоз миновал Кадеш и прибыл на пограничный пост Айи в Южной Сирии. Там, на лесной опушке, территории, контролируемой Фараоном, возвышалась египетская крепость.
Лучники заняли позицию у бойниц, большие ворота закрылись. Гарнизон думал о штурме. Принцесса вышла из своей повозки и села на одну из лошадей, предназначенных Рамзесу. Под недоуменными взглядами матери и командующего хеттским отрядом она галопом помчалась к крепости и остановилась у ее стен. Ни один египетский лучник не осмелился выстрелить.
— Я дочь императора хеттов и будущая царица Египта, — заявила она. — Рамзес Великий ждет меня, чтобы отпраздновать нашу свадьбу. Окажите мне хороший прием, иначе гнев Фараона сожжет Бас, как огонь.
Появился комендант крепости:
— За вами целая армия!
— Не армия, а моя охрана.
— У этих хеттских воинов угрожающий вид.
— Вы ошибаетесь, комендант, я сказала вам правду.
— Я не получал никакого приказа из столицы.
— Немедленно сообщите Рамзесу о моем прибытии
Глава 32
Амени простудился; глаза покраснели, грудь заложило, дыхание стало прерывистым. Февральские ночи были морозными, и бледного солнца было недостаточно, чтобы нагреть воздух. Амени заказал большое количество дров, но поставка запаздывала. Находясь в очень плохом настроении, он готовился выместить свою злобу на одном из подчиненных, когда армейский гонец положил на его стол послание из крепости Айа в Южной Сирии.
Несмотря на непрекращающееся чиханье, Амени прочитал секретный текст, набросил шерстяной плащ на льняную тунику, замотал горло шарфом и, невзирая на воспаленные бронхи, побежал в кабинет Рамзеса.
— Величество… Невероятная новость! Дочь Хаттусили прибыла в Айу. Комендант крепости ждет ваших распоряжений.
В этот поздний час царь работал при свете масляных ламп, фитили которых совершенно не дымили. Установленные на высоких деревянных канделябрах из смоковницы, они давали мягкий и ровный свет.
— Это, разумеется, ошибка, — сказал Рамзес. — Хаттусили предупредил бы меня об отъезде своей дочери.
— У крепости расположилась хеттская армия, они выдают себя за свадебный обоз!
Царь сделал несколько шагов по своему просторному кабинету, отапливаемому жаровнями.
— Хитрость, Амени, хитрость императора, чтобы проверить распространение своей власти внутри самой Хеттской империи. Обоз могли атаковать военные, противники мира.
— Как приманка… Собственная дочь!
— Теперь Хаттусили может успокоиться. Пусть Меренптах немедленно отправляется с отрядом для охраны принцессы. Прикажи коменданту крепости Айа открыть ворота и принять хеттов.
— А если…
— Приходится рисковать.
Одинаково удивленные хетты и египтяне побратались, устроили веселье, вместе пили и ели, как старые друзья. Путухепа могла спокойно возвращаться в Хаттусу, тогда как ее дочь в сопровождении вельмож и нескольких хеттских воинов продолжит свой путь в Пи-Рамзес под защитой Меренптаха.
Завтра состоится расставание. Со слезами на глазах императрица посмотрела на свою красивую и торжествующую дочь.
— Ты не испытываешь никаких сожалений?
— Я никогда не была так счастлива!
— Мы никогда больше не увидимся.
— Это закон жизни. У каждого своя судьба. А моя судьба сказочна!
— Будь счастлива, дитя мое.
— Я уже счастлива.
Уязвленная Путухепа даже не поцеловала свою дочь. Последняя связь оборвалась.
— Это совершенно ненормально, — заметил комендант крепости Айа, опытный военный. — В это время года горы должны быть покрыты снегом, и каждый день должен идти дождь. Если будет продолжаться эта летняя жара, нам не хватит воды для резервуаров.
— Мы продвигались быстрым маршем, — напомнил Меренптах, — и у меня много больных. По дороге высохли источники и колодцы. Я боюсь, что эта поездка для принцессы будет очень опасной.
— Совершенно ненормально, — повторил комендант. — Только бог мог вызвать такое отклонение.
Меренптах опасался услышать это мнение.
— Боюсь, что вы правы. В вашей крепости есть статуя-покровительница?
— Да, но она только изгоняет из окрестностей злых духов. У нее недостаточно силы, чтобы изменить климат. Нужно умолять бога, энергия которого сравнима с энергией неба.
— У вас есть запасы воды, чтобы обеспечить обратный путь?
— Увы, нет! Вам придется остаться здесь и ждать дождя.
— Если продлится это несвоевременное лето, для египтян и хеттов не хватит воды.
— Сейчас зима, и эта засуха должна скоро закончиться.
— Вы сами это заметили, комендант, она неестественна. Уезжать — рискованно, оставаться не менее рискованно.
Военный наморщил лоб:
— Но… что вы собираетесь делать?
— Сообщить Рамзесу. Он один сможет действовать.
Ка развернул на столе Рамзеса три длинных папируса, обнаруженных в архивах Дома Жизни в Гелиополисе.
— Тексты категоричны, Твое Величество. Один бог царствует над климатом Азии: Сет. Но никто из магов не может войти с ним в прямую связь. Ты, и только ты один можешь вступить в диалог с Сетом, чтобы возвратить времена года на свое место. Однако…
— Говори, сын мой.
— Однако я против этого шага. Сила Сета опасна и неконтролируема.
— Ты опасаешься моей слабости?
— Ты — сын Сети, но изменение климата требует управления молнией и грозой… А Сет непредсказуем. И Египет нуждается в тебе. Пошлем в Сирию много божественных статуй и караван с продовольствием.
— Ты думаешь, что Сет их пропустит?
Ка понурился:
— Нет, отец.
— Значит, он не дает мне выбора. Или я выигрываю сражение, которое он мне предлагает, или Меренптах, принцесса и все их спутники умрут от жажды.
У старшего сына Рамзеса не было никаких доводов, чтобы возразить отцу.
— Если я не вернусь из храма Сета, — сказал Фараон Ка, — будь моим наследником и отдай свою жизнь Египту.
Хеттская принцесса, размещенная в апартаментах коменданта крепости, потребовала разговора с Меренптахом. Он считал ее беспокойной и властной, но вел себя с почтением, какое положено оказывать знатной даме.
— Почему мы немедленно не выезжаем в Египет?
— Потому что это невозможно, принцесса.
— Погода великолепная.
— Это засуха в сезон дождей, и у нас нет воды.
— Но мы же не останемся в этой ужасной крепости!
— Небо враждебно нам, божественная воля удерживает нас на месте.
— Ваши маги ни на что не способны?
— Я обратился к самому великому из них: к самому Рамзесу.
Принцесса улыбнулась:
— Вы умный человек, Меренптах. Я скажу о вас моему супругу.
— Будем надеяться, принцесса, что небо услышит наши молитвы.
— Не сомневайтесь в этом! Я приехала сюда не для того, чтобы умереть от жажды. Разве небо и земля не в руках Фараона?
Ни Амени, ни Сетау не удалось изменить решения Фараона. Во время обеда Рамзес съел кусок мяса, вырезанного из бедра быка, воплощающего могущество Сета, и выпил крепкое вино оазисов, находящихся под покровительством того же бога. Потом, очистив рот солью, носительницей земного огня, необходимого для сохранения пищи, он сосредоточился перед статуей своего отца, который своим именем осмелился провозгласить себя земным представителем повелителя грозы.
Без помощи Сети Рамзес не мог убедить Сета. Единственный промах, небрежный ритуальный жест, отвлеченная мысль — и ударит молния. Перед лицом могущества единственное оружие — это прямота. Этой прямоте Сети научил Рамзеса, приобщая его к обязанностям Фараона.
Среди ночи царь вошел в храм Сета, построенного на месте Авариса, столицы, которую ненавидели гиксосские завоеватели. Место, посвященное молчанию и уединению, место, куда только Фараон мог проникнуть, не боясь быть уничтоженным.
