Дмитрий Березин - Пару штрихов тому назад
Дмитрий Березин - Пару штрихов тому назад краткое содержание
Annotation
«Пару штрихов тому назад» – это роман, от которого по спине бегут мурашки. Талант, дата рождения и чужие ошибки – все это может заставить бросить привычную жизнь и против своей воли оказаться в сырых застенках. Но как поступить с единственной ниточкой, единственной надеждой на спасение и возвращение обратно? Последний шанс сбивает с толку, заставляет страдать, но это лучше, чем вовсе лишиться его.
Антон Тарасов, Дмитрий Березин
I
Антон Тарасов, Дмитрий Березин
Пара штрихов тому назад
I
Людей в автобусе становилось все больше. Они не замечали ничего из того, что происходило вокруг. В их мыслях было только одно – как можно быстрее протолкнуться в автобус и занять, если повезет, место. До конечной было еще далеко, а в автобусе было столько народа, что, казалось, больше уже не влезет. Однако на каждой остановке, кряхтя и ругаясь, в автобус протискивалось еще два или три человека.
– Чего толкаешься? – спрашивали они друг у друга. Каждый наивно полагал, что он сам не доставляет окружающим никакого неудобства, а все проблемы из-за кого-то, того, кто рядом.
Понедельник. Утро. Все спешат на работу. Везде суета, все погружены в свои мысли и никто не обращает внимания на то, что происходит вокруг. Все происходит изо дня в день. Что получается? Сплошной хаос. Серые будни, банальная толкотня, ругань, нежелание оторвать голову от газеты или книги, вынуть из ушей наушники, перестать строчить сообщения на телефоне или доучивать лекции из наспех переписанного у кого-то конспекта. А ведь все на самом деле гораздо интереснее, нужно просто присмотреться.
Автобус покрашен в желто-зеленый цвет. Дома вокруг – серые, некоторые, те, что кирпичные – красноватые. Есть и почти белые, немного кремового оттенка – сложенные из силикатного кирпича. А вот там, за поворотом, старые постройки, грязно-желтые, зато с интересными коваными оградами балконов, нависающих над тротуаром. На улице еще прохладно. Стекло автобуса от дыхания запотевает, пейзаж за окном теряет резкость и как на картинах импрессионистов становится словно наспех, в попытке остановить мгновения жизни, нарисован крупными грубоватыми мазками.
А вот и парк: серые деревья на фоне голубоватого неба, рассеченного лучами вырывающегося из-за облаков солнца, смотрятся просто фантастически. Женщина в ярко-зеленой куртке гуляет с собакой – рыжей таксой. Такса дергает поводок и стремится куда-то вперед. Мчится вперед и автобус, секунды – и парк тает вдали, и о его существовании напоминает лишь серое пятно на заднем стекле. Это пятно постепенно уменьшается в размерах по мере того, как автобус едет дальше и дальше от парка. Любопытно было понаблюдать за этой трансформацией пятна в маленькую точку, но автобус скоро свернет, да и на задней площадке автобуса столько пассажиров, что они напрочь загораживают весь обзор.
У самых дверей, облокотившись на поручень, стоит тип в синей куртке с капюшоном: красная нашивка на рукаве куртке никак не сочетается с ее цветом. У другого – обветрившееся, землистого цвета лицо. Ухмыляется, вспоминает что-то очень веселое, а, быть может, посиделки накануне, из-за которых не удалось, как следует, выспаться. Он в спецовке из защитного цвета хлопчатобумажной ткани. Спецовка сильно застирана, а на рукавах совсем протерлась. Такой цвет не получить простым смешением красок: сколько ни бейся, а на палитре он не получится. Да и какими бы тонкими ни были мазки, они вряд ли передадут фактуру ткани, все ее волокна, складки, мелкие пятна – следы сигаретного пепла. Рядом пожилая женщина с огромной сумкой из черного заменителя кожи. Сумка новая и слегка поблескивает. Поблескивают и старомодные серьги дамы – большие, серебряные, со вставками из полированного малахита. Дама читает газету, одну из тех, в которых дешевый ширпотреб выдается за уникальные товары для здоровья, и время от времени непроизвольно ковыряет в носу указательным пальцем правой руки.
За окном виднеется стена бывшего завода. Автобус набирает скорость: стена сливается в один большой фон, размытый запотевшим стеклом. Не видны ни трещины, ни граффити, в изобилии покрывающие стену, делающие ее неповторимой, не похожей на другие заводские стены в этом районе. Любимые цвета уличных художников – красный и синий. Когда линии от баллончика соприкасаются, между ними возникают небольшие черные зоны с каким-то не совсем понятным зеленым отливом. Быть может, он заметен только днем, при солнечном свете?
Один человек постоянно обращал на все это внимание, наблюдал за поведением каждого. И не просто наблюдал, но и делал из этого выводы. Кто он? Полицейский, высматривающий в толпе карманников или тех, кто при каких-то обстоятельствах способен наделать много глупостей? Психолог или психиатр, в каждом из пассажиров разглядывающий своего будущего клиента, примеряя, как тот будет смотреться сидящем на неудобной, покачивающейся кушетке в его кабинете? Особенно забавно бы смотрелся долговязый парень в розовом свитере-водолазке, поверх которого, несмотря на весну, накинут белый пуховик. Парень переминается с ноги на ногу – то ли опаздывает, то ли у него невроз. Хотя, все может быть намного прозаичнее и всему виной застуженная поясница и две чашки чая с лимоном, выпитые за завтраком.
– А что если повседневную суету изобразить на холсте? – мелькнуло у него в голове, из чего становится понятно, что он художник. – Интересный, по-моему, вариант. Только это нужно сделать как-нибудь иначе, не так, как обычно рисуют действительность. Нужно что-то легкое, но абсолютно точное, чтобы не терять время, вдаваясь в детали, а схватить все и сразу, целиком. Чтобы одного взгляда было достаточно для того, чтобы понять, что повседневная суета на самом деле прекрасна, глубока, по-своему уникальна.
Вот и его остановка, предпоследняя перед конечной. Автобус снова почти опустел. Такая противоположность всему, что творилось до этого, что с ней трудно сразу свыкнуться. Окна постепенно перестают запотевать; в тех местах, где люди сделали, потерев стекло рукой, своеобразные окошки, видно все, что мелькает снаружи. И снова контраст – вроде бы одно стекло, но часть размытая, часть прозрачная. Автобус остановился на перекрестке. Виднеется дерево. Его ствол размыт, настолько, что если не знать, что это дерево, то догадаться об этом получилось бы не с первой попытки. А ветви, наоборот, настолько четкие, что видны даже почки, с едва пробившимися зелеными листочками. По их виду даже удается понять, что дерево – тополь.
Если бы была его воля, то он пробыл бы в автобусе еще немного времени, раздумывая над тем, что есть суета и насколько она мимолетна – все проехали в автобусе, добрались до работы или учебы, сконцентрировали свое внимание, то самое, что до этого было отключено. И дама с малахитовыми серьгами, и парень в куртке, и тип в спецовке – все без исключения. Разве что, возвращавшиеся с ночной смены, перекусив, завалились на боковую и смотрят сны.
«Надо же, – подумал художник. – По суете оказывается тоже можно соскучиться, хотя чаще мы полагаем совсем иначе. Когда суета есть, мы не подмечаем ее деталей, цветов, важных составляющих, будто в ней имеется что-то неприличное, противоестественное. Но как ее нарисовать? Серым? Яркими пятнами на сером фоне, которые как будто норовят раствориться, исчезнуть? Только бы не упустить чего-то важного! Не забыть схватить все и сразу».
Куда может спешить художник утром? Так же как и все, на работу. В училище у него всего одно занятие, а дальше – полная свобода. А для учеников свобода – проведенные полтора часа с ним рядом.
– Вы бойтесь рамок, решеток и шаблонов, навязанных, придуманных, проклятых, – декламировал он на занятии, сочиненные на ходу стихи, и сразу же уточнял, переходя на нормальный язык. – Не мыслите шаблонами, отвлекитесь от них, от того, чему вас учили. Конечно, об этом забывать нельзя. Но закройте глаза и представьте то, что вы рисуете. Только хорошенько представьте, не халтурьте. Сделайте это для себя, а не потому, что я вас об этом прошу. Представили? Отлично! И что там, в вашем воображении вас ограничивает? Ни бумаги, ни угля там нет. А теперь откройте глаза и водите углем так, как будто ничего не поменялось. Пусть на первый раз получится не очень ровно и красиво, это ведь не самое главное, это придет постепенно, нужно только к этому стремиться. Для вас сейчас более важна именно свобода. Ну и что, это всего лишь яблоко и веер! Изобразите их так, чтобы яблоко хотелось взять и съесть, а веером обмахнуться. Или пришлепнуть эту надоедливую муху!
По аудитории прокатился смех. Все рисуют легко, стараясь заслужить похвалу. Но в похвале художник осторожен: она может вселить излишнюю уверенность, загубить вдохновение, заставить довольствоваться тем, что имеется, а не совершенствоваться и стремиться к чему-то большему.
