Ольга Николаева - Кот
Обзор книги Ольга Николаева - Кот
Кот
«Смерть — это блеф неумирающих котов»
Е. АчиловаГрязное стекло пересекала длинная трещина, между рамами скопился мелкий мусор — фантики, пожелтевшие окурки, которым, наверное, не один год. Я открыл пыльную форточку, и на чердак ворвался воробьиный щебет — вместе со струей свежего воздуха, так пахнущего листвой и мокрым асфальтом, что едва не закружилась голова от почти эйфорического счастья, какое может вызвать только короткий летний ливень, пляшущее на кровельном железе солнце и сознание того, что ты находишься там, куда нормальные люди не забредают. Нормальные не забредают, а ты сидишь тут, куришь, смотришь из чердачного окошка на блестящие после дождя крыши, покрытые граффити вентиляционные трубы, и тебе кайфово.
Не то чтобы я был каким-нибудь психованным романтиком, лазающим по крышам, нет. Просто люблю старые дома: живу в обычной скучно-серой девятиэтажке, а люблю такие — с осыпающейся лепниной в подъезде, крутыми каменными ступенями, деревянными перилами, затянутой фигурной сеткой шахтой лифта. Здесь даже запах особый, и солнечные лучи сквозь пыльные стекла кажутся особыми, и гулкое эхо…
Загасив окурок, я бросил его к другим, валяющимся между рамами. Не потому, что привык свинячить, а просто захотелось, чтобы на этом старом чердаке осталась что-нибудь и от меня, хотя бы такая крохотная и нелепая память о том, как я сидел здесь, наслаждаясь странным, щемящим счастьем. Я уже собирался уходить, когда заметил пробирающуюся между наваленным в углу хламом тень. Кошка. Я осторожно присел обратно на подоконник, чтобы не пугать. Люблю кошек. Или, скорее — уважаю. Так же, как и старые дома — есть в них что-то, с одинаковой силой способное проникать в душу. У меня жил кот. Умный, с которым можно было разговаривать без слов, все понимающий друг детства. Да и не только детства — Барс был из кошачьих долгожителей, но… Этого вспоминать не хотелось.
Зверек тем временем вышел из угла и уверенно направился ко мне. Я рассмотрел его и почувствовал, как одновременно губы непроизвольно складываются в удивленную улыбку, а по спине пробегает холодок: кот был пушистый, с черной спинкой, серыми, чуть отливающими рыжиной боками и белым треугольником на подбородке… Но окраска окраской, не такая уж она и редкая, а вот остальное — походка, выражение мордочки, даже два крохотных пятнышка на носу… Если кто-то мне скажет, что кота нельзя узнать в лицо, то я ему в морду плюну, честное слово!.. Не дав додумать эту мысль, кот деловито вскочил мне на колени, доказывая, что он не призрак, а вполне осязаем. Я провел рукой по длинной шерстке, и он запел, словно моторчик включил.
— Барс… что ты здесь делаешь? — имя вырвалось само собой. Кот урчал, устраиваясь на коленях. Я взял его на руки и поднялся. — Пошли домой? Что тебе на чердаке делать…
Пробежавший по спине холодок исчез. Ну, пусть не тот Барс, но — какая разница? Раз уж зверь сам меня выбрал… И тут же холодок вернулся. Не тот? Я осторожно потрогал бархатное ушко — еще котенком Барс однажды запрыгнул на плиту, подпалил усы и ухо, которое так и осталось слегка искривленным, — так вот, сейчас под пальцами я ощутил неровность. Кот недовольно потряс ухом, но урчать не перестал. Я крепче прижал его к себе. Мистика какая-то, ну и ладно. Пошли, друг, домой.
С котом за пазухой я вышел во двор. Барс прекратил свою песню и прижал уши — во дворе лихо разворачивалась тачка, из салона неслась бьющая по барабанным перепонкам попса. Морщась, я двинулся к воротам. Машина дала задний ход, газанула — ну правильно, хреновому водителю и двор маловат, и ворота узковаты, и вообще, как в старом фильме говорили, «королевство маловато, разгуляться негде». Я отступил и прижался к распахнутой створке, воняющий бензином капот оказался совсем рядом. Барс царапнул меня и выскользнул из-за пазухи. В этот момент горячее железо с такой силой прижало меня к воротам, сдавив ребра, что перекрыло воздух. От внезапной боли потемнело в глазах, я не удержался на ногах и упал коленями на мокрый асфальт. Тачка с грохотом унеслась… гады! Темнота перед глазами рассеялась, и я увидел, как Барс крупными скачками несется к открытой двери подвала. Этого еще не хватало! Я поднялся, стараясь продышаться, и пошел за ним. Стоило таким странным образом найти кота, чтобы он тут же потерялся из-за напугавших его идиотов… Проклиная тех, кто продает всяким уродам права, я стал спускаться.
Хотя в подвале было темно, однако Барса, ровной трусцой бегущего впереди, можно было различить. Я попытался позвать его, но голос прозвучал так сдавленно, точно потонул в окружающей черноте. Здесь царила такая сырость, что вскоре одежда стала противно влажной, а кроссовки и вовсе промокли — я шел по воде. Самое же плохое, что я уже не ориентировался, в какой стороне выход: гонясь за Барсом, я миновал несколько развилок. Хотя, это, конечно, просто подвал, а не лабиринт, так что рано или поздно упрешься в дверь или, на худой конец, в окошко. Я повертел головой. Ни двери, ни окна, ни вообще щели — только впереди слышался шорох и тихое хлюпанье, да сквозь темноту странным образом проступала маленькая тень. Создавалось впечатление, будто Барс не убегает, а ведет за собой. Видно, много времени, бедняга, жил по подвалам, даже странно, что он такой чистый, словно только из дома…
Внезапно впереди показался прямоугольник света. Барс метнулся к выходу, кошачий силуэт на секунду мелькнул на пороге и исчез снаружи. Я выбрался следом и ошарашенно — иначе не скажешь! — огляделся. Вместо улицы передо мной была грунтовая дорога, вокруг деревья, за которыми начинались поля да искрилась на солнце лента реки. Я обернулся — дверь, из которой мы только что вышли, была прорезана в осевшей землянке, на которой сидел Барс и, как ни в чем не бывало, вылизывал лапу. Я снова повертел головой. За землянкой, не слишком далеко, виднелся небольшой пригорок, где стоял одноэтажный дом. И все, больше никакого жилья, никакого намека на город. Куда же, интересно, мы вышли? Блин! Еще полчаса назад я сидел на чердаке, любуясь блестящими от дождя крышами, а сейчас стою в какой-то рощице посреди поля, ничего не понимаю, и кажется, что прошло не полчаса или около того, а целая вечность.
Я посмотрел на спокойно моющегося кота.
— Барс, ты хоть что-нибудь понимаешь?
Желто-зеленые глаза с узкими зрачками так посмотрели на меня, что без слов стало ясно — понимает. Впрочем, если бы кот ко всему прочему еще и заговорил, я бы не удивился. От того, что творилось, любая способность удивляться просто атрофировалась. Я сделал шаг и едва не споткнулся, словно вместо кроссовок у меня на ногах были… я опустил глаза и обомлел: странные сабо с негнущейся подошвой и жутко неудобные. И вообще — вместо привычной одежды нечто несусветное, какая-то полотняная рубаха навыпуск, грубая куртка, подпоясанная ремнем, да еще и не слишком чистая… Я помотал головой, чтобы избавиться от наваждения, как вдруг из-за поворота дороги вышел гориллообразный парень с хмурым взглядом. Если такой встретится на темной улице и попросит закурить, надо либо сразу бить, либо сразу убегать… В общем, я принял независимый вид и постарался, не делая резких движений, исчезнуть между деревьями.
