Золото Кёльна - Шир Петра

— Как я уже говорил, госпожа Алейдис, вам лучше не спрашивать, если не хотите знать ответ. И к этому добавлю еще один совет: не стоит бросать мне вызов, потому что последствия могут оказаться для вас плачевными.

Хотя ее охватила легкая паника, она заставила себя дышать ровно и постаралась, чтобы ее голос звучал как можно более невозмутимо.

— Так вы считаете, что превосходите меня, господин ван Клеве?

— Тысячекратно, госпожа Голатти, — ответил он, не удосужившись убрать голову от ее уха. — У меня хватит порядочности, чтобы не использовать в своих интересах скорбящую вдову. Однако будьте уверены, что я без колебаний поставлю вас на место, если вы встанете у меня на пути. Раз уж ваш муж не счел нужным это сделать. — Он выдержал небольшую паузу. — Вероятно, он был снисходителен к вам. Возможно, слишком снисходителен, что явно не пошло вам на пользу. Но не стоит ждать такой снисходительности от меня, госпожа Алейдис.

Его голос звучал низко и хрипло. Он обволакивал ее, как вязкий теплый мед. Она осторожно вздохнула, и в нос ей ударил его резкий мужской запах.

— Вы угрожаете мне?

— Я предупреждаю вас. Не играйте с огнем, который вы не можете контролировать. Этим вы погубите не только свою душу.

Она лихорадочно размышляла, как ей ускользнуть от его всепоглощающей близости.

— Я никогда не играю с огнем. Прекратите нести бред.

Что-то в ее сдавленном тоне, казалось, снова заставило его задуматься, и он действительно выпрямился, так что чары, овладевшие ею на мгновение, рассеялись.

— Ну хорошо.

Как ни в чем не бывало он обошел стол и сел на стул. Какое-то время он просто смотрел на нее, а потом тихонько откашлялся.

— Успокойтесь, госпожа Алейдис, по-моему, вы слишком бледны.

Она обожгла его гневным взглядом.

— Не оттого ли, что вы только что попытались перекрыть мне воздух?

Неужели?

Он выглядел удивленным и даже немного обеспокоенным, но это только больше разозлило ее.

— Разве вы не этого хотели?

— Я хотел указать вам ваше законное место. В мои намерения не входило душить вас.

Алейдис сердито посмотрела мимо него на какую-то точку на стене.

— Поверьте, я говорю правду, — ван Клеве пытливо посмотрел в лицо собеседнице. — Так что отнеситесь к моему предупреждению со всей серьезностью, ибо я не намерен, всякий раз открывая рот, стелить вам соломку. Я понимаю сложную ситуацию, в которой вы оказались. Вы недавно овдовели и имеете полное право оплакивать потерю и пытаться удержаться на плаву, чтобы быть достойной наследия покойного супруга. Однако если вы, осознанно либо по недомыслию, пересечете определенную черту, не ждите, что я не отреагирую соответствующим образом. Вам нужно многому научиться, а я не самый терпеливый учитель.

Алейдис тяжело вздохнула, потому что ее горло снова сжалось под его пристальным взглядом. Она понятия не имела, почему он так пугает и одновременно завораживает ее, и ей было стыдно. Со смерти Николаи прошло совсем немного времени, и ей казалось неправильным заглядываться на других мужчин.

— Так что вы хотели со мной обсудить? Вы говорили о каких-то новых обстоятельствах.

По лицу ван Клеве было видно, что он собирался добавить что-то еще к уже сказанному, но, на ее счастье, передумал.

Я хотел бы предварить свои умозаключения вопросом и прошу вас не воспринимать его как оскорбление.

Алейдис быстро кивнула, и он продолжил.

— Насколько вы уверены в том, что убийцей не может оказаться кто-то из его, а значит, и из вашей семьи?

Если вспомнить, в какую ярость пришел Андреа, когда огласили последнюю волю Николаи, она была не настолько удивлена этим вопросом, как мог предположить ее собеседник.

— Как вы, наверное, знаете, брат Николаи рассчитывал на львиную долю наследства и был не слишком доволен тем, как все вышло на самом деле.

— Вы подозреваете деверя?

Алейдис заколебалась.

— Не исключено, что в порыве гнева он мог напасть на Николаи.

— Но не спланировать убийство и замаскировать его под самоубийство?

Она неуверенно пожала плечами.

— Не думаю, что это было бы разумно с его стороны, ведь ему бы потом пришлось смириться с тем, что имущество самоубийцы просто-напросто конфискуют.

— Только если бы не удалось доказать, что ваш муж был одержим. Это рассматривалось бы как смягчающее обстоятельство. Вам это было бы довольно просто доказать. По этой причине самоубийство изначально было маловероятным.

Алейдис медленно склонила голову.

— Мне всегда нравился Андреа. Он непростой человек, но я не думаю, что он настолько коварен, чтобы спланировать такое жестокое убийство, не говоря уже о том, чтобы осуществить его.

— Со смертью Николаи ваше отношение к Андреа поменялось?

— Нет, — со вздохом ответила Алейдис. — Но если учесть, насколько я была слепа в отношении Николаи и его дел с преступным миром, мне не хотелось бы совать руку в огонь ради Андреа.

— А дочь Николаи?

— А что с ней? — в замешательстве наморщила лоб Алейдис. — Она моя подруга и предложила мне… то есть нам помощь в раскрытии убийства.

Конечно, посильную помощь, ведь она бегинка и связана правилами общины. Кроме того, ей трудно получить доступ к ценным сведениям. Но она готова помогать.

Судья удовлетворенно улыбнулся.

— Похвальное рвение, оно еще может сослужить нам добрую службу. Но говоря о ней, я также имел в виду семейство ее покойного супруга Якоба де Пьяченцы. Он ведь был родом из Бонна, да? Вы, или Катрейн, или Николаи до последнего времени поддерживали связь с кем-то из членов его семьи?

— Нет, я не думаю.

Вопрос был полной неожиданностью для Алейдис. Она призадумалась. Катрейн никогда и ничего не говорила о родителях своего покойного мужа. А ведь это, если подумать, дедушка и бабушка девочек.

— Муж Катрейн был убит, и она подозревает, что это дело рук Николаи. Вы полагаете, кто-то из членов его семьи мог за него отомстить?

Это одна из версий, которую нам предстоит проверить.

Я могу расспросить Катрейн о семье ее мужа, если это важно.

Это очень важно, госпожа Алейдис.

— Хорошо, — сказала она, медленно склонив голову. — Вы правы, это действительно важно.

Я могу расспросить ее сам, если вам это неприятно.

— О, теперь вы вдруг озаботились тем, что я чувствую? Нет, оставьте. Я поговорю с Катрейн. Вы ее только напугаете.

— Как напугал вас?

— Меня вы не напугали. — Алейдис из всех сил старалась не отводить глаз, чтобы не обнаружить свою слабость. — Вы меня расстроили.

— Ну вот видите, в этом мы схожи. Вы расстроили меня, а я — вас.

— Я надеюсь, вы хотели сказать, что это единственное, в чем мы оказались схожи? — Алейдис сложила руки на столе. — Пусть так оно и останется впредь. Я расспрошу Катрейн, как только представится возможность.

— А вы поддерживаете связь с семьей первой жены Николаи? Мне показалось, что я видел кого-то из них на похоронах и поминках.

— Там были тетушка госпожи Гризельды и два ее брата. — Не улавливая ход его мыслей, Алейдис нервно разомкнула руки и сомкнула их вновь. — Вы подозреваете кого-то из них? С какой стати? Какую выгоду могли получить родичи госпожи Гризельды от смерти Николаи?

— Возможно, кто-то из них тоже надеялся урвать долю в наследстве. Неужели это так уж неправдоподобно? — Ван Клеве откинулся в кресле, одновременно бросив на Алейдис многозначительный взгляд. — Когда речь идет о золоте, земле и власти, люди часто убивают и за гораздо меньшее.

— Но собственная семья всегда была для Николаи на первом месте, на что бы кто ни надеялся.

— Ну, то, что Андреа оказался лишен наследства, не стало для меня неожиданностью, если учесть все, что я слышал ранее. Возможно, это вы неправильно оценили ситуацию в семье, а может быть, просто не были осведомлены об истинных отношениях между братьями.

Алейдис возмущенно поджала губы.

— Тогда зачем вы меня вообще об этом спрашиваете?

— Я не утверждаю, что знаю о вашем муже больше, чем вы, но у меня есть источники, которые рассказывают мне много чего интересного.