Золото Кёльна - Шир Петра

— Он что, только что спросил меня о борделях? — изменилась в лице Алейдис.

На лице ван Клеве появилась улыбка, на этот раз явно насмешливая.

— Да, это так. Позвольте мне поговорить с ним?

Пожав плечами, она кивнула, после чего он обратился к клиенту на беглом итальянском языке. Опять же, она поняла далеко не все, так как он тоже говорил быстро. Однако слова «Берлих», «Швальбенгассе» и «Эльзбет» ей удалось разобрать, отчего она внутренне напряглась. Тем временем Зигберт уже положил на настольные весы монеты, которые отсчитал купец, а Тоннес достал из сундука шкатулку, в которой Николаи хранил итальянские деньги. Вес и стоимость иностранной валюты записали на восковой табличке, после чего Тоннес в соответствии с обменным курсом отсчитал гостю кельнской монеты. После того как мужчина покинул меняльную контору, рассыпаясь в благодарностях, которые были адресованы как подмастерьям, так и ван Клеве, Алейдис взглянула на судью с подозрением.

— Вы порекомендовали ему бордель «У прекрасной дамы» и при этом продемонстрировали удивительное красноречие.

— Что в этом удивительного?

Продолжая ухмыляться, он присел на край ее письменного стола.

— Это публичный дом.

— Именно. Притом лучший в Кельне. И самый чистый.

Она поняла намек и почувствовала, как внутри у нее закипает гнев.

— Вы говорите это исходя из собственного опыта?

— На подобного рода заведения вряд ли существует точка зрения, которая устраивала бы всех. И даже добропорядочная вдова вроде вас должна это знать, — он склонил голову набок: — А вы что, имеете что-то против моего образа жизни?

Она с отвращением мотнула головой.

— Боже правый, нет. Что вы там делаете ради собственного удовольствия, меня не касается, и я не желаю этого знать.

— Было бы полезно, если бы вы могли получить общее; представление о соответствующих местах, госпожа Алейдис. Вопросы, которые задал итальянец, — обычное дело посетителей меняльной конторы. И если вы хотите поддерживать ее высокую репутацию, чтобы клиенты продолжали рекомендовать вас своим друзьям и компаньонам, стоит накапливать такие сведения, причем регулярно обновляя, поскольку они имеют свойство устаревать.

И еще… — его улыбка растянулась до ушей. — Вам следует заучить значительно больше итальянских слов.

Она почувствовала, как предательски запылали ее щеки.

— Все это, разумеется, мне стоит учесть. Спасибо вам за помощь.

— Могу при случае преподать вам парочку уроков.

Во взгляде ван Клеве читалась такая неприкрытая издевка, что Алейдис захотелось пнуть его по голени. Но вместо этого она улыбнулась в ответ.

— Ну тогда, полагаю, мне не стоит отказываться от такого щедрого предложения.

Он замолчал, не зная, что еще ей сказать. Алейдис испытала приступ предательской радости, что ей удалось перехватить инициативу.

— Я благодарю вас за готовность немного поучить меня итальянскому. Я уверена, что вы также сможете просветить меня относительно таверн, трактиров, борделей и тому подобных заведений.

Она услышала сдавленные смешки подмастерьев. Но под ее строгим взглядом они осеклись и, склонившись над столом, принялись пересчитывать полученные монеты и складывать их в шкатулку.

Полномочный судья недоуменно поморщил лоб.

— Вы хотите, чтобы я это вам рассказал?

— Если только не боитесь утратить преимущество, если поделитесь со мной этими сведениями. Это ведь в моих интересах. Не могу же я допустить, чтобы вы пустили слух, что в вашей конторе обслуживают клиентов гораздо лучше и предоставляют им куда больше услуг, чем в моей.

Он презрительно скривил губы.

— А ваша репутация добропорядочной вдовы не пострадает от того, что узнаете скабрезные словечки и выражения, от которых даже закоренелые преступники краснеют, как невинные девы?

— Нисколько, господин ван Клеве. К тому же нет нужды пересказывать все, что красотки нашептывают вам на ухо, пока вы с ними развлекаетесь. Мне вполне достаточно тех сведений, которые позволят мне сносно отвечать на вопросы итальянцев. Поскольку у меня нет намерения самой предлагать услуги, На которые вы намекаете, не думаю, что мне стоит сильно беспокоиться о своей репутации.

Впервые с момента их знакомства она увидела перед собой человека, который не знал, куда себя девать от смущения. И тем не менее он нашел в себе силы улыбнуться.

— А вы говорите на других языках, госпожа Алейдис?

Она холодно улыбнулась ему в ответ.

— Я владею франкским, на котором говорят на севере и юге Франконии, и английским. Отец учил меня этим языкам с колыбели. Конечно, я знаю не все известные наречия, но могу довольно сносно объясниться на обоих языках. По крайней мере, я знаю их лучше, чем итальянский, которому Николаи начал учить меня не так давно.

— А что насчет нидерландских наречий? Северных?

Она покачала головой.

— Я говорю по-фламандски, — подал голос Тоннес, хотя его никто не спрашивал.

Алейдис деликатно откашлялась. Под ее долгим строгим взглядом, который был красноречивее всяких слов, парень смущенно потупил взор. Ван Клеве снова скривился.

— Вам и правда следует нанять наставника, если вы не хотите, чтобы ваша меняльная контора в обозримом будущем прогорела.

— Я думала, что только что это сделала, — парировала Алейдис, нарочито захлопав ресницами.

Судья поднял руки, точно принимая на себя атаку.

— Это слишком сложно и хлопотно. У меня просто нет времени.

— Я очень прилежная ученица, господин ван Клеве, я быстро учусь.

Алейдис знала, что загнала его в ловушку. И теперь он был вынужден защищаться. Конечно, ни при каких обстоятельствах она не собиралась брать уроки иностранных языков у него, как и у кого бы то ни было. И прекрасно понимала, что и он это знает. Тем не менее для разнообразия не мешало закрепить успех. Вот почему она не смогла удержаться от еще одного выпада.

— Ну что ж, если вы не состоянии этого сделать, придется нанять какого-нибудь ученого мужа из университета. Пусть он просветит меня насчет того, как расписывать прелести блудниц на всех известных наречиях.

Он нахмурился и пробормотал что-то неразборчивое себе под нос. Алейдис показалось, что она снова услышала имя Цирцеи. Но не успела она об этом подумать, как снова вошли два посетителя, по их наречию можно было предположить, что они приехали из Нюрнберга. Это событие позволило ван Клеве сменить тему.

— Госпожа Алейдис, как я уже говорил, вскрылись новые обстоятельства нашего дела. Поскольку они не предназначены для посторонних ушей, будет лучше, если мы отправимся в более тихое и укромное место.

На этот раз настала ее очередь насмешливо поднять брови.

— Не вы ли несколько минут назад беспокоились о том, что желание расширить словарный запас ради блага клиентов может плохо сказаться на моей репутации? — Она покачала головой. — Тогда спросите себя, какое впечатление ваше предложение должно было произвести на этих двух господ. — Она любезно улыбнулась двум купцам. — Следуйте за мной в кабинет, господин ван Клеве, но оставьте двери открытыми, чтобы о нас не подумали чего дурного.

Она вошла первой и быстро села за стол, который, по ее замыслу, должен был стать естественной преградой между ними. Но ван Клеве вопреки ее ожиданию, не сел в кресло напротив, а подошел к застекленному окну у нее за спиной. Так он стоял какое-то время и молча смотрел на улицу. Алейдис затылком почувствовала жар.

— Так что вы хотели обсудить со мной, господин ван Клеве?

— Как Николаи вообще выносил ваш острый язык?

Судья шагнул, встав к ней почти вплотную, от чего жар в затылке усилился, как и чувство овладевшей ею тревоги.

— Будь я на его месте, я бы настоятельно рекомендовал вам его укоротить, если не хотите однажды и вовсе его лишиться.

— Это, стало быть, вы мне его укоротите?

Она надеялась, что он не заметил, как хрипло прозвучал ее голос. Сердце забилось еще сильней, когда он наклонился к ней, приблизив лицо к ее уху. Она почувствовала, как его кудри щекочут ей щеку, а по коже гуляет легкий ветерок от его дыхания.