Каирская трилогия (ЛП) - Махфуз Нагиб
38
Пыл Ясина угас, когда он остался в экипаже один после ухода Камаля. Несмотря на то, что он был пьян, а время уже было позднее: пошёл второй час ночи, а значит, могли возникнуть сомнения. Он застанет Занубу либо неспящей в ожидании его и кипящей от гнева, либо проснувшейся, когда он войдёт в дом. В любом из этих случаев, ночь не пройдёт спокойно, или по крайней мере, в полном спокойствии.
Он вышел из коляски на углу Каср аш-Шаук и прошёл в дом, пробираясь сквозь кромешную тьму и равнодушно пожимая своими широкими плечами. Он произнёс шёпотом: «Ясин не отчитывается перед женщинами». Он повторил снова эту фразу, уже поднимаясь по лестнице в темноте и опираясь на перила. Но даже повтор её не придал ему полной уверенности. Открыв дверь, он вошёл внутрь, прошёл в спальню в свете лампы из гостиной и бросил взгляд на постель. Она спала. Он закрыл дверь, чтобы слабый свет из гостиной не проник в спальню, и начал тихо и осторожно раздеваться, ещё больше уверенный в том, что она глубоко спит, и рисуя в уме схему, как бы ему незаметно проникнуть в постель, не создавая шума.
— Зажги лампу, чтобы я могла подвести глаза, видя твоё появление!
Он повернул голову к кровати и покорно улыбнулся. Наконец с притворным удивлением спросил:
— Ты не спишь?! Я полагал, что ты спала и не хотел тебя беспокоить!
— Какой ты добросердечный! Который сейчас час?
— Самое большее — двенадцать ночи. Я покинул собрание примерно в одиннадцать и шёл сюда пешком, шаг за шагом…
— Тогда, должно быть, твоё собрание было за городом, где-нибудь в Банхе!
— Это почему?.. Я разве опоздал?
— Ну подожди, утром тебе прокукарекает в ответ петух.
— Может быть, он всё ещё не спит?
Он сел на диван, чтобы снять с себя ботинки и носки. На нём оставались только рубашка и брюки. Тут кровать заскрипела и он увидел её силуэт: она села, выпрямив спину. Затем услышал, как она резко сказала:
— Зажги лампу.
— В том нет необходимости. Я только что закончил раздеваться.
— Я хочу, чтобы ты отчитался передо мной при свете…
— Отчитываться в темноте приятнее!
Она сердито фыркнула и встала с постели. Но он протянул к ней руки, схватил за плечо и потянув на диван, усадил рядом с собой:
— Не надо поднимать бурю.
Она освободилась от его рук и спросила:
— Где же то, о чём мы с тобой договорились? Я согласилась на то, чтобы ты мог напиваться в кабаках сколько захочешь, но при условии, что ты рано будешь возвращаться домой. Я приняла это, вопреки здравому смыслу, потому что если бы ты напился дома, то сэкономил бы кучу денег, которые тратятся понапрасну. Но при этом ты возвращаешься под утро, не обращая внимания на наше соглашение!
«Как можно стараться обмануть воспитанницу музыкального ансамбля, лютнистку? Если твоя неверность будет однажды ею установлена, неужели она ограничится ссорой?.. Подумай хорошенько и не забудь, что потеря её будет нелегка. Она самая любимая из всех трёх твоих жён, и хорошо знает, что делает меня счастливым, крепко держится за нашу семейную жизнь. Эх, если бы не моя скука…!»
— Я был со своей группой, как и каждую ночь, и отправился оттуда прямиком домой. У меня есть свидетель, который тебе хорошо известен. Знаешь, кто это? — тут он громко рассмеялся.
Но она только холодно ответила:
— Не меняй тему разговора!
Продолжая смеяться, он сказал:
— Моим спутником сегодня ночью был мой брат Камаль!
Она не удивилась, вопреки его ожиданиям, и потеряв терпение, произнесла:
— А кто был свидетелем со стороны невесты?!
— Не будь ты такой упрямой! Моя невинность тут так же очевидна, как солнце!.. — затем он недовольно пробурчав… — Клянусь Богом, меня огорчает, что ты сомневаешься в моём поведении. Я сыт по горло таким обращением и сейчас не желаю ничего, кроме спокойной жизни. Бар же для меня это невинное развлечение, и в этом нет ничего предосудительного. Человеку же нужно общаться с другими людьми…
В голосе её прозвучали нотки раздражения:
— Позор тебе. Ты прекрасно знаешь, что я не ребёнок, и что смеяться надо мной тяжело, и что нам обоим лучше, если в нашем доме не будет подозрений!
«Это проповедь или угроза?! Где такая же идеальная жизнь, как у моего отца, человека, который делает всё, что душа пожелает, а когда он возвращается домой, то там его встречает покой, любовь и послушание? Эта мечта не сбылась у меня ни с Зейнаб, ни с Мариам, и маловероятно, что она сбудется с Занубой. И этой прекрасной лютнистке не следует ни о чём сожалеть, пока она на моём содержании!» Он решительно ответил:
— Если бы мне хотелось и дальше заниматься неугодными Господу делами, я бы не женился!
Она резко воскликнула:
— Но ты уже два раза был женат, но это не остановило тебя от таких поступков!
Он выдохнул, и от дыхания его отдало спиртным. Затем сказал:
— Твоё положение отличается от моих предыдущих жён, неразумная женщина. Моя первая жена была выбрана для меня отцом. Он вынудил меня жениться на ней. А вторая жена могла достаться только при помощи брака. Тебя же мне никто не навязывал, и ты не закрывала себя от меня до свадьбы. Женитьба на тебе не обещала мне ничего нового, чего бы я не знал. И потому я женился на тебе, глупая, только ради самого брака, то есть ради спокойной и стабильной жизни! Клянусь Аллахом, если бы в тебе была хоть крупица ума, то ты бы не позволяла себе сомневаться во мне никогда!..
— Даже если ты заявляешься домой на рассвете?!
— Даже если я прихожу под самое утро!
Она резко закричала:
— Если это твоё последнее слово, то до свидания!
Нахмурившись, он огрызнулся:
— Тысяча раз до свидания!
— Я уезжаю. Земли Аллаха обширны, и на жизнь Он пошлёт мне…
С притворным безразличием он сказал:
— Поступай как хочешь…
Она ответила тоном угрозы:
— Я уеду, но буду для тебя как шип, который не так легко вынуть…
Ясин продолжал тем же пренебрежительным тоном:
— Сказки! Избавиться от тебя так же легко, как сбросить башмаки…
Однако она перешла с угрожающего вызова на жалобный тон:
— Мне что, выброситься из окна, чтобы и ты, и я почувствовали облегчение?
Он пренебрежительно пожал плечами, затем поднялся и в более лёгком тоне сказал:
— Есть и кое-что получше для тебя: ты отправишься в постель. Давай-ка ляжем спать и прогоним прочь шайтана…
С этими словами он направился к кровати и вытянулся на ней, охая и вздыхая так, как будто уже давно страстно хотел лечь. Она же продолжала говорить, но так, словно на сей раз сама с собой:
— Любому, кто живёт с тобой, суждены трудности…
«Трудности суждены и мне самому, и в ответе за это твой пол. Ни одна из вас, женщин, не может удержать меня от соблазна другой. Ни одна из вас не в состоянии победить мою скуку. Но я никогда не вернусь к холостяцкой жизни добровольно. Не могу я каждый год продавать лавку ради новой женитьбы. Пусть Зануба остаётся, но при условии, что не будет понукать мной. Безумному мужчине нужна умная жена. Умная, как Зануба!»
— Ты до утра будешь сидеть на диване?
— Я не сомкну век. Оставь меня там, где я есть, а сам наслаждайся сном…
«Некоторые необходимые вещи просто неизбежны».
Он вытянул руки и ухватился за её плечо, затем потянул к себе и пробормотал:
— Твоя постель…
Она с трудом сопротивлялась, но затем отдалась его рукам и пошла в постель. Вздохнув, промолвила:
— Когда же я получу такой же покой, как и все остальные женщины?
— Расслабься. Ты должна мне полностью доверять, я заслуживаю доверия. Такой человек, как я, не бывает счастлив, если не выходит поразвлечься ночью. И ты сама не будешь счастлива, если будешь создавать мне головную боль и проблемы. Тебе достаточно быть уверенной в том, что моё ночное времяпрепровождение — это вполне невинное занятие. Верь мне, и ты не раскаешься. Я не малодушный трус и не лжец. Разве я однажды не привёл тебя ночью в этот дом, где была моя жена? Разве так поступают лжецы или трусы? Я устал от хождения по кругу, и в этой жизни у меня осталась только ты!..
