Каирская трилогия (ЛП) - Махфуз Нагиб
Ясин выпил третью рюмку и тыльной стороной ладони вытер рот. Покрутив усы, он сказал:
— Прости меня. Но любовь для меня сосредоточена на некоторых вещах, таких как рот, руки, и так далее.
«Ясин красавец. Она бы никогда не стала насмехаться над его носом или головой, но из-за своих слов он кажется достойным сожаления. Как человек может быть человеком без любви? Но что толку от этого, ведь единственное, что я извлёк из любви, это боль?!»
Ясин продолжил, жестом побуждая Камаля добить свою рюмку:
— Не верь тому, что говорят о любви в романах. Любовь — это чувство на несколько дней или в лучшем случае — недель!
«Я перестал верить в бессмертие, но разве можно забыть любовь? Я больше не такой, каким был; я пробираюсь сквозь адские мучения, но иногда жизнь отвлекает меня, пока я не возвращаюсь обратно. Взгляд мой был обращён к смерти, а сегодня он обращён к жизни, но без надежды. Странно, что ты восстаёшь против идеи забвения каждый раз, как она приходит тебе в голову, как будто испытываешь угрызения совести, или, может быть, боишься раскрыть, что самым возвышенным, что ты почитал в жизни, была иллюзия. Или не хочешь позволить небытию испортить эту замечательную жизнь, чтобы назавтра проснуться с ощущением, что ты никогда не появлялся на свет. Но разве ты не помнишь, для чего простираешь руки в молитве Богу, прося Его спасти тебя от мучений и позволить послать забвение, что поглотит тебя?!»
— Но настоящая любовь существует. Мы читаем о ней в газетах и романах…
Ясин насмешливо улыбнулся и сказал:
— Несмотря на то, что я увлечён женщинами, я не признаю такую любовь. Трагедии, о которых ты читаешь в новостях, случаются на самом деле с неопытными юнцами. Ты слышал о Лейли и Маджнуне? В этих историях наверняка есть и другие, подобные Маджнуну. Но ведь Маджнун не женился на Лейли. Покажи мне хоть одного, кто бы сходил с ума по своей жене! Увы! Женатые слишком умны и разумны, прямо до отвращения. Безумие же жены начинается со свадьбы, потому самое меньшее, что её удовлетворит — это проглотить собственного мужа. И мне кажется, что безумцы становятся влюблёнными именно потому, что они безумцы. Влюблённые не сходят с ума из-за того, что любят. Посмотри только, как эти сумасшедшие говорят о женщине — словно рассуждают об ангеле. Женщина же это только женщина, вкусное блюдо, которым быстро пресыщаешься. Пусть эти безумцы разделят с ней постель, чтобы увидеть, какая она, когда просыпается, и уловить запах её пота и все остальные запахи, и пусть потом поговорят об ангелах. Очарование женщины это всего лишь косметика и другие средства соблазна. Но после того, как ты попадёшь в её сети, ты увидишь, каково это создание на самом деле. Поэтому тайная сила, удерживающая брак, это не красота и очарование, а дети, приданое и обязанность обеспечения семьи…
«Было бы уместно, чтобы Ясин изменил своё мнение, если бы увидел Аиду. Однако ты сам должен переосмыслить любовь. Раньше ты видел в ней ангельское вдохновение, но теперь ты не веришь в существование ангелов. Так поищи её в человеческой сущности, введи в ряд философских и научных истин, которые стремишься взять приступом. Так ты разгадаешь тайну своей трагедии и сорвёшь завесу со скрытой тайны Аиды. Ты не обнаружишь, что она ангел, однако тебе раскроются двери очарования. А что до её беременности, привычного вида и запахов тела, то это делает меня поистине несчастным!»
С горечью, которую его брат не понимал, Камаль сказал:
— Человек — грязное существо. Мог ли он быть создан лучше и чище, чем есть?!
Ясин поднял голову, ни на что конкретно не глядя, и необычно весело произнёс:
— Боже… Боже… Душа моя засияла и превратилась в песню, а мои органы стали музыкальными инструментами. Весь мир прекрасен. Все существа дороги моему сердцу. Погода просто замечательная. Реальность — это фантазия, а фантазия — реальность. А что до неприятностей — то это не более, чем миф. Аллах… Аллах… До чего прекрасен алкоголь, Камаль. Дай Бог ему долгое существование и увековечи его для нас на доброе здравие, чтобы мы пили его до скончания дней своих. И да уничтожит Господь всех тех, кто причиняет ему зло или наговаривает на него. Поразмышляй об этом милом опьянении, задумайся, закрой глаза. Найдёшь ли ты такое же удовольствие?.. Боже… Боже… Боже. — Опустив голову и глядя на Камаля, он продолжал… — Что ты сказал, мой мальчик?… Человек — это грязное существо?.. Тебе было неприятно то, что я сказал о женщине?.. Но я же говорил не за тем, чтобы вызвать у тебя отвращение к ней. На самом деле я люблю их, люблю со всеми недостатками, и всего лишь хотел доказать тебе, что женщины-ангела не существует. Я даже не знаю, любил бы я её, если бы она существовала! Я, к примеру, — как и твой отец, — люблю пышные бёдра. А если бы у ангела были пышные бёдра, то такой ангел не смог бы летать. Пойми меня правильно и не искажай смысл моих слов. И за нашего отца, Ахмада Абд…
Камаль так же, как и брат, быстро захмелел и сказал:
— До чего же мир кажется приятным, когда алкоголь циркулирует по телу и духу!..
— Да будет благословен твой рот! Даже привычный припев уличных попрошаек звучит как волшебная мелодия в ушах…
— И даже наши горести, кажется, принадлежат кому-то другому…
— В отличие от чужих женщин. Они кажутся нам нашими женщинами…
— И то, и другое это одно и то же, о сын моего отца…
— Боже… Боже… Я не хочу трезветь…
— Подлость жизни состоит в том, что мы не можем оставаться пьяными, как бы нам того ни хотелось…
— Да будет тебе известно, что я не вижу в опьянении забавы. Это высокая цель, наряду с познанием и высшим идеалом…
— Тогда я великий философ!
— Когда ты поверишь в то, что я сказал, но не раньше…
— Да продлит Господь твою жизнь, отец, ты породил философов, подобных тебе самому!
— Почему человек должен казаться несчастным, если всё, что он просит — это рюмка вина и женщина, при том, что есть много бутылок и женщин!
— Почему?.. Почему?
— Я отвечу тебе, когда выпью ещё рюмку…
— Ну нет…
Ясин ответил ему голосом, выдававшим внезапную трезвость. Затем он продолжил предостерегающим тоном:
— Не переусердствуй. Сегодня ночью я твой собутыльник и несу ответственность за тебя. Который сейчас час?
С этими словами он вытащил часы, поглядел и воскликнул:
— Половина первого! Какая неприятность вышла, герой ты мой! Оба мы опоздали — ты к отцу, а я — к Занубе. Давай-ка вставай и пойдём…
Не прошло и минуты, как они покинули бар и сели в экипаж, который повёз их в сторону Аль-Атабы, затем обогнул забор парка Узбакийя по дороге, охваченной темнотой. То и дело они видели прохожего, что спешил домой или еле держался на своих двоих. Всякий раз, когда экипаж наконец пересекал перекрёсток, свежий ветер доносил до них чьё-то пение. Над домами и высокими деревьями в саду сверкали неспящие звёзды.
Ясин засмеялся:
— Сегодня ночью я смогу без труда поклясться, что не сделал ничего предосудительного…
Камаль с некоторой тревогой сказал:
— Надеюсь, что вернусь домой раньше отца…
— Страх хуже любого несчастья. Да здравствует революция!
— Да, да здравствует революция!
— Долой деспотичную жену!
— Долой отца-тирана!
37
Камаль расторопно стучал в дверь, пока она не открылась и в проёме не появилась тень Умм Ханафи. Когда она узнала его, то шёпотом предупредила:
— Господин на лестнице…
Камаль подождал за дверью, пока не убедился, что отец дошёл до верхнего этажа, но тут его резкий голос донёсся с лестницы:
— Кто стучал в дверь?
Сердце Камаля затрепетало. Он почувствовал, что обязан пройти вперёд и ответить:
— Это я, папа…
В свете лампы, которую держала мать наверху лестницы, он заметил силуэт отца на первом этаже. Отец поглядел на него через перила и с удивлением спросил:
— Камаль?!.. Что это так задержало тебя до такого позднего часа?
«То же, что и тебя».
