Каирская трилогия (ЛП) - Махфуз Нагиб

— Я говорил вам, что и не думал о признании раньше?! Это не совсем так. На самом деле я хотел сделать это в тот день, когда мы встретились в беседке, и Хусейна позвали к телефону. Я почти было признался, если бы вы не поспешили наброситься на мою голову и нос, — тут он коротко засмеялся. — Я был похож на оратора, который хочет раскрыть рот, но в него летят камни из аудитории.

Она была тиха и молчалива, как и следовало: ангел из потустороннего мира, который не должен говорить на языке людей или интересоваться их делами. Но разве не благороднее было бы ему сохранить свою тайну?!.. Благороднее?!.. Высокомерие перед лицом возлюбленной это богохульство. Противостояние убийцы своей жертве было мудрым искусством.

«Помнишь ли ты свой блаженный сон, от которого проснулся в то утро и потом плакал над ним?…» Забвение быстро поглощает сон, а слёзы, или точнее, память о них остаются вечным символом.

Тут она сказала:

— То, что я тогда сказала, было шуткой, и я попросила вас не смеяться…

Это освещающее чувство было достойно того, чтобы его смаковали, словно счастливый восторг, что испытываешь после того, как прошла жуткая зубная боль. В душе его звучали мелодии, скрытые в самой глубине, пока в них не проявилась одна, самая нежная. В этот момент он смог увидеть в чертах своей возлюбленной музыкальные ноты небесной мелодии, написанные на её ангельском лице.

— Вы обнаружите, что я доволен и не прошу ничего, потому что, как я уже говорил вам, я вас люблю…

Она с естественной грациозностью обернулась к нему и бросила на него улыбчивый взгляд, но быстро отвела глаза, прежде чем он смог расшифровать его: что это был за взгляд такой?… Довольный?… Тронутый?… Эмоциональный?… Отзывчивый?… Или вежливо-насмешливый?.. Бросила ли она взгляд на его лицо в целом или ограничилась только головой и носом?… Тут до него донёсся её голос:

— Я могу только поблагодарить вас и извиниться перед вами за то, что, сама того не желая, причинила боль. Вы благородный и деликатный человек…

Душа его готова была прыгнуть в объятья счастливых мечтаний. Но Аида тихим голосом продолжила:

— А сейчас позвольте мне спросить, что за всем этим стоит?

Интересно, он слышит сейчас голос своей возлюбленной или свой собственный?… Этот вопрос парил где-то над Байн аль-Касрайн, окружённый его вздохами. Пришло ли время найти на него ответ?…. Он в замешательстве спросил:

— А что стоит за любовью?!

«Вот она и улыбается. Но каков смысл этой улыбки?.. Однако ты хочешь больше, чем просто улыбки».

Она снова спросила:

— Признание это только начало, а не конец. Я спрашиваю, чего вы хотите…?

Он с прежним замешательством ответил:

— Я хочу… хочу, чтобы вы позволили мне любить себя…

Она не выдержала и засмеялась, а потом спросила:

— Вы этого и вправду хотите?!.. Но что вы будете делать, если я вам не разрешу?

Он со вздохом сказал:

— В этом случае я вас всё равно люблю.

Она шутливым тоном, напугавшим его, спросила:

— Тогда вообще зачем разрешение?

И правда, до чего же глупы ошибки, совершаемые нашим языком. Больше всего он боялся ни с того ни с сего свалиться на землю, как только что воспарил над ней. Он услышал её слова:

— Вы заводите меня в тупик, и кажется, что и себя тоже…

Он встревоженно спросил:

— Я?… В тупик? Возможно, но я люблю вас. Что же может стоять за этим?.. Мне иногда кажется, что я стремлюсь к таким вещам, которые находятся за пределами возможностей самой земли, но если поразмышляю ненадолго, то не смогу определить свою цель. Скажите мне сами, что всё это означает. Я хочу, чтобы вы рассказали мне это, а я буду слушать. Можете ли вы вытащить меня из моего тупика?..

Она с улыбкой сказала:

— Я не могу сделать ничего из того, о чём вы просите меня. Это вы должны быть рассказчиком, а я слушательницей. Разве вы не философ?!

Лицо его омрачилось и покрылось румянцем:

— Вы надо мной смеётесь..!

Она быстро ответила:

— Нет, хотя я не ожидала подобного разговора, когда вышла из дома. Вы застали меня врасплох, но в любом случае я благодарна и признательна вам. Никто не сможет забыть ваших нежных и учтивых чувств. И мне даже в голову не приходит смеяться над ними…

Пленительная мелодия, сладостная лирика, только вот ему было неизвестно, серьёзно ли говорит его любимая, или просто забавляется, и раскроются ли врата надежды, или накрепко закроются от лёгкого дуновения? Она спросила его, чего он хочет, но он не ответил, потому что и сам не знал этого. Но разве было бы неправильно, если бы он сказал, что желает любовной связи, общения одного духа с другим, или стучал в закрытую таинственную дверь с помощью объятий и поцелуев? Разве не таким должен быть ответ?!

На перекрёстке, где заканчивалась Дворцовая улица, Аида остановилась и нежно, но решительно сказала:

— Здесь..!

Камаль тоже остановился, с удивлением глядя ей в лицо.

«Здесь значит, что мы должны проститься в этом месте?» Фраза «Я люблю вас» не так многозначительна, чтобы обойтись без вопросов. Не став размышлять над этим, он сказал:

— Нет..!

И воскликнул, как если бы внезапно обнаружил свет:

— Что стоит за любовью?.. Разве вы не об этом спросили?.. Вот ответ: то, что мы не расстанемся..!

Она с тихой улыбкой произнесла:

— Но мы должны расстаться сейчас..!

Он разгорячённо спросил:

— Без смущения и подозрений?

— Без…

— А вы будете вновь посещать беседку?

— Если позволят обстоятельства.

Он с тревогой заметил:

— Но в прошлом обстоятельства позволяли!

— Прошлое это не настоящее…

Её ответ причинил ему глубокую боль, и он сказал:

— Кажется, что вы больше не вернётесь туда…

Словно напоминая ему о необходимости расставания, она произнесла:

— Я навещу вас в беседке, как только позволят обстоятельства…, счастливые обстоятельства…

И она ушла, направляясь в сторону Школьной улицы, а он остался на месте и смотрел ей вслед, как заворожённый. На перекрёстке она обернулась к нему и бросила улыбчивый взгляд, а затем скрылась из виду.

Что она сказала и что он услышал? Скоро он будет размышлять над этим, когда придёт в себя. Но когда он придёт в себя?! Сейчас он один идёт по дороге. Один? А как же дикое пульсирование сердца, блуждание духа и отголосок мелодии? Но всё же чувство одиночества сильно потрясло его до самой глубины души. Волшебное, пленительное благоухание жасмина ударило в нос. Но каков был его главный ингредиент? До чего же похожи любовь в её пленительной непонятной магии и этот аромат. Возможно, тайна одной переходит в тайну другого. Тем не менее, ему никогда не разгадать эту загадку, пока он не выйдет из своего замешательства…

24

Хусейн Шаддад сказал:

— Увы, но это наша последняя встреча!

Упоминание о расставании вызвало негодование Камаля. Он кинул быстрый взгляд на Хусейна, чтобы увидеть, было ли на его лице такое же огорчение, как и на словах!.. Однако он почувствовал атмосферу прощания на целую неделю раньше, ибо приход июня обычно возвещал об отъезде друзей в Рас аль-Барр или в Александрию. Всего через несколько дней его друзья исчезнут на горизонте беседки и сада, а возлюбленная довольствовалась тем, что перестала появляться в беседке ещё до отъезда. Она настояла на этом, несмотря на мир, ставший венцом их разговора на Дворцовой улице. Но неужели она не навестит их в беседке в последний день? Неужели его любовь значит для неё так мало, что она поскупится даже на мимолётный взгляд на него до того, как расстаться на целых три месяца? Камаль с улыбкой спросил:

— Почему ты говоришь «увы»?

Хусейн Шаддад заинтересованно ответил:

— Я бы хотел, чтобы вы отправились со мной в Рас аль-Барр. Бог мой, какие бы это были каникулы!

Без сомнения, это было бы восхитительно. Но Камалю было достаточно, что его возлюбленная не может больше продолжать скрываться! Исмаил Латиф сказал ему: